Читать онлайн «Эпоха и личность. Физики. Очерки и воспоминания». Страница 95

4. Снегов С. Прометей раскованный. — М.: Дет. Лит., 1972. 240 с.

5. Heisenberg W. Der Ganze und der Teil (нем. изд-е): Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. — М.: Наука, 1989. 340 с.

6. Bohr Aage, частное сообщение.

7. Frayn M. Copenhagen. Methuen, London (1998).

8. Beyerchen A. D. Scientists under Hitler. New Haven. — L.: Yale Univ. Press, 1977.

9. Mott N. E., Peierls R. E. Werner Heisenberg / Biographical memoirs of fellows of Royal Society. —L., 1977. Vol. 23. P. 213-251.

10. Casimir K. B. Haphazard reality. —N.Y.: Harper and Row, 1983. И. Френкель В. Я. Профессор Фридрих Хоутерманс: работы, жизнь, судьба. — СПб.: ПИЯФ РАН, 1977.

12. Gora Е. К. One Heisenberg save // Sci. News Lett. 1985. March 20.

13. Bethe H. A. The Germanium Uranium Project// Physics Today. July, 2000.

14. Powers T. Heisenberg's War. The Secret History of the Germanium Atomic Bomb. — N.Y.: Knopf, 1993.

15. Сноу Ч. П. Две культуры. — М.: Прогресс, 1973.

16. Дирак Л. А. Обращающий оператор в квантовой механике // Изв. АН СССР. Отд. физ.-мат. наук. 1937. № 4/5.

17. Bote W., Jensen H. Zs. Phys. 122 749-755 (1944).

18. Operation Epsilon: the Farm Hall transcripts / Introduction by Sir Charles Frank. — OBE, FRS University of California press, 1993.

19. Хриплович Я. Б. Тернии и звезды Фрица Хоутерманса // Сибирский физический журнал. 1993. № 1. В несколько другой редакции см. Physics Today.

Большевизм в России пришел к власти в результате революции и кровавой гражданской войны. В отличие от этого Гитлер получил власть демократическим путем — победил на выборах, и президент Гинденбург поручил ему сформировать правительство. Зверское подавление оппозиционных сил началось уже потом, вначале это были действия «законного» правительства. Провокационный поджог рейхстага дал в руки «законного правителя» Гитлера огромную власть, и он начал ее варварски использовать.

Но что же побудило немецкий народ, один из самых передовых народов мира, с его укоренившейся социал-демократией и сильнейшей компартией броситься в объятия безжалостного мракобеса и уже в первые годы его правления обожествлять этого тирана? Но нужно вспомнить, в каком ужасающе бедственном состоянии жила Германия в предшествующие годы, перед каким страшным выбором оказался ее народ в 1929–1932 гг. из-за событий, происходивших отнюдь не только в этой стране.

Что же такое произошло между 1928 и 1932 гг.? В 1928 г. на выборах в рейхстаг нацисты получили всего 2,6% голосов, а социал-демократы вместе с коммунистами — 40,4%. В 1932 г. у гитлеровцев стало 37,4% (в конце того же года, когда рейхстаг был распущен и состоялись новые выборы, — 33,1%), а у рабочих партий, у социал-демократов с коммунистами — почти без изменений — 36,4% (в декабре — 37,3%).

Разумеется, причину видят прежде всего в мировом экономическом кризисе тех лет. Кризис особенно сильно сказался именно на Германии, дополнительно страдавшей от последствий первой мировой войны. Для немцев это были годы отчаяния. Прежде всего они были временем чудовищной непрекращающейся безработицы (в 1932 г. более 6 млн безработных), в пролетарской среде доходившей до 45%, причем даже работающие часто были заняты неполную неделю. Пособие по безработице, малое само по себе, выдавалось в течение ограниченного времени, а потом человек мог рассчитывать только на общественную благотворительность, эквивалентную 1,75 доллара в неделю. Страну угнетали моральное унижение и позор Версальского договора, почти весь доход от экспорта уходил на уплату контрибуции странам, победившим в первой мировой войне.

Все это в то время совмещалось с переполненными роскошными ресторанами в центре Берлина. И тут же, по свидетельству американского журналиста Никербокера [1], люди падали от голода на асфальт. Он видел все это на Александерплац. Вот как он описывает ресторанчик в рабочем, преимущественно коммунистическом районе Берлина Веддинг, который называли немецкой Москвой:

«За железной решеткой, отгородившей буфетную стойку, были расположены деревянные подносы с жареной кониной и парами сосисок из конины. Посетители были голодны. Они сидели за своими столиками, вперив взгляд в конину за решеткой. Было обеденное время, но они ничего не заказывали… Из сорока посетителей только двое имели хоть что-то на своем столике: между стариком и зябнущей женщиной стояла кружка солодового пива. Он отхлебнул, поставил кружку на столик и уставился на конину… И это происходило не в России (курсив мой. — Е. Ф.). На двери ресторанчика “У старого Фрица” было изображение Фридриха Великого. Ресторан, носящий имя величайшего из Гогенцоллернов, должен быть германским даже в Красном Веддинге».

С 1929 по 1932 гг. Германия металась в поисках выхода. Найти его обещали и нацисты, и сильная коммунистическая партия. Между этими полюсами были еще и социал-демократы, более многочисленные, чем коммунисты, и президент Гинденбург, и националисты старопрусского типа. Все они имели массовые военизированные организации: у нацистов — штурмовики, у коммунистов — Рот-фронт, у социал-демократов — Рейхсбаннер, у националистов — Стальной шлем. Их шумные митинги, воинственные уличные шествия, кровавые стычки были повседневными элементами жизни.

Другие западные страны с беспокойством следили за развитием событий. Дело было не только в том, что, как написал Никербокер, из-за предоставленных Германии займов «каждый американский гражданин — мужчина, женщина, ребенок — непосредственно заинтересован в судьбе Германии в сумме 33 долларов». Гораздо важнее было то, что (как писал он же) коммунистическая Германия означает появление Красной Армии на Рейне.

Возникновение коммунистической Германии было вполне реально. В одном Берлине, где насчитывалось полмиллиона безработных, за коммунистов в 1930 г. голосовали 739 235 человек (за социал-демократов — 738 094), а за национал-социалистов почти вдвое меньше — 395 988. Разница, грубо говоря, определялась тем, что «коммунисты — это те, кто никогда ничего не имел, а национал-социалисты — это те, кто кое-что имел, но потерял все» [1], но жизнь была невыносима и для тех, и для других.

Никербокер в 1931 г. объездил всю Германию, беседовал с представителями всех партий, и выраженные в его книге опасения вполне обоснованны. Еще в 20-е годы на праздничных демонстрациях в Москве можно было видеть (и я сам видел) лозунг «Советский серп и немецкий молот объединят весь мир». Провозглашали этот лозунг и коммунисты в Германии, знали о нем в США. В 20-е и даже в 30-е годы многие наши комсомольцы и вообще молодые люди комсомольского возраста носили «юнгштурмовки» — рубашку цвета хаки с открытым воротом, подпоясанную ремнем, и такого же цвета брюки или юбку; через плечо — кожаная портупея. Это была форма немецкого Союза красных фронтовиков и ее молодежной организации, которые возглавлял руководитель Коммунистической партии Германии Эрнст Тельман. Лозунг «Красный флаг от Владивостока до Рейна» звучал на коммунистических митингах и в самой Германии, и в СССР, и в США. Народ стоял перед страшным выбором.

Но один только экономический кризис не может объяснить рост и победу нацизма. Ведь от кризиса прежде всего страдали промышленные районы и рабочий класс. Между тем две партии рабочего класса, если брать их вместе, сохранили поразительную устойчивость. За все годы кризиса доля поданных за них голосов колебалась лишь в пределах от 36 до 40%. Правда, справедливо указывают и на другую важную причину, которая помогла нацистам, — раскол в рабочем движении, изоляцию коммунистов, резко ослабившую рабочий фронт. Мы об этом еще поговорим.

Однако и при этом непонятно — за счет кого усилились нацисты, увеличив число поданных за них голосов в 14 раз, если две рабочие партии в сумме сохранили устойчивость, на политическую позицию рабочих перечисленные тяжелейшие условия жизни не повлияли. Этот вопрос подробно рассматривался в литературе. Укажем, в частности, фундаментальное исследование выдающегося английского историка Алана Буллока [2], недавно опубликованное по-русски. Приводя также выводы других исследователей, Буллок показывает, что рост числа голосов, поданных за нацистов, произошел за счет средних классов — мелких предпринимателей, ремесленников и — подчеркнем — крестьянства, среди которого гитлеровцы проводили огромную работу: в 1932 г. нацистская «партийная организация достигла каждой деревни» [2, с. 292]. «Основным источником новых голосов за нацистов были избиратели, ранее поддерживавшие “буржуазные” партии — националистов, либералов и прогрессивных либералов» [2, с. 263].

Буллок цитирует выводы американского историка Т. Чилдерса: Уже в 1930 г. нацисты «захватили важные позиции в каждом из основных средних классов» [2, с. 267] (а эти избиратели составляли 40% всего электората). «Ведущая партия, — националисты… все более теряли голоса в пользу нацистов в сельских местностях» (курсив мой. — Е. Ф.) (там же). Канадский историк Р. Хамильтон говорит: «Более половины голосов, признанных действительными на выборах в Германии, было подано в сельских и городских населенных пунктах, число жителей в которых было менее 25 000 человек» [2, с. 267]. Да и тщательный анализ голосований в различных областях Германии показывает, что нацисты всегда в эти годы получали гораздо больше голосов в сельскохозяйственных районах, чем в промышленных [2, с. 264]. Почему?