Читать онлайн «Современная иранская культура». Страница 9

Третьей идеологией, повлиявшей на исторические исследования в Иране, был локализм. Многие представители иранской интеллигенции являлись его комментаторами. Эта идеология распространилась в результате критики колониальных отношений Запада и модернизации по западным лекалам в эпоху Пехлеви. Локализм был мировой идеологией, распространившейся в незападных странах. Он приобрел разные формы, такие, в частности, как постколониальный дискурс, антиориентализм и исламизм.

В 1970-е гг. с возникновением дискурса критики и переосмысления гуманитарных и социальных знаний на Западе в незападных странах также появилась своего рода критика новой историографии и исторических исследований под знаменем «постколониального дискурса». Суть этого дискурса, по словам Франца Фанона[65], заключается в том, что колониализм не ограничивается лишь навязыванием себя настоящему и будущему подконтрольной страны. Колонизатор обращает свой взор и на прошлое измученного народа, извращает и уничтожает его. Конечной целью является – убедить местных жителей в том, что колониализм должен спасти их от мрака и невежества, внушить, что уход колонизатора означает возврат к дикости и варварству.

В Иране в упомянутые десятилетия постколониальный дискурс нашел выдающихся представителей в лице Джалала Ал-е Ахмада[66] и Али Шариати[67]. В своих многочисленных работах они давали критическую оценку иранской интеллигенции, в том числе историкам. В результате развития этого дискурса и в силу множества других социально-политических обстоятельств в 1979 г. произошла Исламская революция. С тех пор правящий политический режим прилагает все усилия для развития исламской историографии и любой другой, не вступающей в противоречие с исламским мировоззрением и ценностями Исламской революции. Но в то же время у ряда академических историков оформился своего рода критический дискурс, или критическое сознание, в отношении образовательной и исследовательской деятельности последних десятилетий. Этот дискурс затрагивает такие вопросы, как критика существующего исторического знания, методологические, эпистемологические и теоретические недостатки, идеологические и политические ограничения, недостаточность исторических источников и исследований, необходимость большей критики исторических исследований, необходимость развития междисциплинарного подхода в области исторических исследований и т. д.

Теперь мы находимся в ситуации, когда дискурс истории в Иране столкнулся в ряде своих аспектов с определенными вызовами. Самой большой помощью, которую могла бы оказать академическая историография в Иране, стало бы методологическое развитие исторических исследований, но, к сожалению, этого не произошло. Приходится констатировать, что все социальные и политические исследования в Иране сталкиваются с проблемой методологии. Исследования превратились в комплекс определенных и устойчивых алгоритмов, напрочь лишенных всякой креативности и оригинальности. Социальные исследования становятся бесплодными.

Чтобы быть исследователем, не нужно быть креативным. Не обязательно даже «мыслить» в подлинном смысле этого слова. Достаточно хорошо знать алгоритм исследования. Чтобы вы могли очень хорошо превратить заголовок в вопрос. Затем предложить подходящий метод. И вести этот метод согласно определенным измерительным, испытательным и документальным алгоритмам по конкретному коридору. И вот исследование готово! Можно предложить его работодателю.

Также много говорится о том, что исторический анализ в большой степени отделился от основного комплекса вопросов исследовательского метода. Отдельные или разрозненные исторические исследования, которые проводятся в Иране, не имеют методического характера и ограничиваются лишь описательными сравнениями без процессуального анализа[68].

Критике подвергаются не только методологические основы исторических исследований, но также тематика историографии и в целом дискурс истории. Критика эта зародилась в Европе в середине XX в. и далее перекочевала в другие страны. В конце 1950-х – начале 1960-х гг. группа молодых историков-марксистов начала распространять книги и статьи под общим названием «История снизу» (история народных низов, а не элит и верхов). Из классических трудов здесь можно выделить работы Джорджа Рюде о роли народных низов, или толп (crowd), в Париже во время Великой французской революции, книгу Альбера Собуля о парижских санкюлотах (радикальных республиканцах времен Великой французской революции) и, конечно же, известный труд Эдварда П. Томпсона об английском рабочем классе.

Вдохновившись этой инициативой, историки в начале 1960-х гг. переключились с традиционной историографии, фиксирующей лишь события, связанные с политическими лидерами или политическими институтами, на исследование социального наполнения повседневной жизни пролетариев, женщин, этнических групп и т. п.

Медиазация. В результате развития средств массовой информации история и историческое повествование прогрессировали в медийном формате. Сегодня исторические сериалы, археологические телепроекты, научно-исторические экскурсы и всевозможные исторические телепередачи стали одними из важных и востребованных телевизионных программ. Это обстоятельство привело к «визуализации» истории для широких масс. Никогда прежде история не была столь доступна простым людям и тем более не была для них «развлечением». Еще в недалеком прошлом доступ к истории был весьма ограничен. Только грамотные, образованные и в то же время могущественные люди могли иметь доступ к библиотекам и архивам. Сейчас же, воспроизводя исторические события и реконструируя эпизоды давно минувших времен, телевидение превратило историю в источник развлечения и нечто абсолютно доступное. Другие средства массовой информации тоже в различных формах делают историю доступной для широких масс. Сегодня история в Иране, как и во многих других странах мира, приобрела текстуальный характер и превратилась в систему телевизионных знаков и символов, в галерею изображений и фотографий и т. п. Далее на примере медиазации истории ислама в иранских СМИ за последние годы покажем, насколько важную роль играет этот процесс в области истории.

Вот уже несколько лет иранские средства массовой информации экранизируют жизнь пророков и имамов. Первым таким продуктом был сериал «Имам Али». Его показ вызвал бурные дискуссии, так как в нем образ Имама до некоторой степени был «десакрализован». Средства массовой информации должны показывать материальные аспекты и воздерживаться от аспектов духовных, не поддающихся материальному воспроизведению. Чтобы сделать продукт более привлекательным и заинтриговать аудиторию, СМИ вынуждены сосредоточиться на тех элементах, которые гарантируют им это. Поэтому, видя на экранах телевизоров жизнь пророков и имамов, мы ловим себя на мысли, что их жизнь – такая же обычная, как наша. С исторической точки зрения образ пророков и имамов неуловим, однако в сериале «Имам Али», хотя лицо самого Имама и не показывается, лица Малика Аштара[69] и ряда других исторических и религиозных персонажей демонстрируются, и мы на подсознательном уровне начинаем ассоциировать актера Дариуша Арджманда с самим Маликом Аштаром. Иными словами, атмосфера сакральности, святости и абстрактности пропадает. Всё оказывается обыденным и приземленным. Теперь возникает вопрос, насколько верно имажинация может отражать историю ислама? Музыку к сериалу «Имам Али» написали бесподобную. Теперь многие люди узнают Имама Али по этой музыке. А ведь в культуре ислама музыка не имеет никакого авторитета. Когда самую выдающуюся личность шиизма мы представляем народу через музыку, многое меняется. Когда мы превращаем историю в текст, самого пророка не существует, но существует фильм о нем. Если даже написать сотни тысяч книг об истории возникновения ислама и его основных действующих лицах, все равно фильмы «Пророк Мухаммад» и «Имам Али» будут иметь куда большее воздействие на воображение людей. Когда история ислама превращается в текст, а текст, в свою очередь, – в масс-медиа, то история ислама перестает быть академическим вопросом, касающимся только профессиональных исследователей. Это меняет коллективную память. Когда историческое событие или религиозная личность превращается в театрализованное представление, популярную музыку или художественный фильм, то в сценарий обязательно вносятся элементы шоу, чтобы привлечь внимание массового потребителя. В результате отношение людей к религиозным личностям и историческим событиям становится карнавальным и светским. Создается впечатление, что массы навязывают свой вкус в вопросе образа повествования истории религии.

Политизация. После того как масс-медиа сделали историю достоянием общественности, возросло ее политическое значение. История всегда была важна для государств и государей. Теперь же ее значение не просто удвоилось, но приобрело разные аспекты. Ведь в наши дни благодаря СМИ любая интерпретация исторических событий с легкостью превращается в привлекательные картинки и оказывается в распоряжении граждан, каждый из которых сообразно своим интеллектуальным возможностям и культурному капиталу может найти к ним доступ. В подобной ситуации история – это не только не дословное изложение и сухой пересказ прошлого, но и нечто, смешавшееся с менталитетом и субъективным восприятием бытия. Это, с одной стороны, приводит к тому, что история становится более «демократичной», с другой – больше, чем когда-либо, вынуждает власть имущих вмешиваться в историю. Верно, что теперь государство стало всячески оказывать помощь в развитии исторических исследований и исторической науки. Это и материальная поддержка, и правовая, и моральная. Но это только одна сторона медали. В действительности государство также создало для исторических исследований серьезные ограничения и препятствия.