Читать онлайн «2012». Страница 9

- Понимаю.

- Ф-ф-у, ну и хорошо, ну и ладно. А раз понимаешь, - Данила ухмыльнулся. - Так вот тебе в подарок кое-что, - он извлек из сумки бутылку абсента. - Не французский, во Франции настоящего уже не делают, настоящая Швейцария.

“Да что же это такое?” - подумал Андрей: на плоской бутылке был изображен череп и скрещенные кости.

После того, как Данила отчалил, он с нетерпением принялся за перевод книги, и часа через три напряженной работы с удивлением понял, что речь в ней идет не о селекции винограда, а о селекции человека. Причем не в сослагательном наклонении и не в виде рекомендаций, а как о факте, имевшем место в некие отдаленнейшие от времени написания книги времена, и не столько в виде изложения предмета, а как история предмета. Он не был специалистом и не мог определить возраст книги с достоверностью, но пергамент свидетельствовал о том, что этот возраст исчисляется столетиями, а ненормированный язык, весьма отличный от классической латыни, позволял отнести его к первым векам христианской эры, когда церковная латынь еще не сформировалась. В тексте были слова и целые вставки на греческом языке, и теперь приходилось только сожалеть, что он не заметил их сразу и не заказал соответствующие словари. Впрочем, никакие словари не помогли бы ему разобраться, если бы не множество сопровождающих текст и очень натуралистичных рисунков. Словом “вино” здесь обозначалась кровь, в смысле - “носитель наследственных признаков”, “виноградная гроздь” обозначала группу людей, семью, “виноградник” - человечество. Слова “винная бочка”, “кувшин”, означали расы и народы, а “виноградное точило” - войну и некий алхимический процесс превращения чего-то во что-то. На одном из рисунков было изображено существо, похожее на сатира, пляшущее в чане с виноградом, держа в руке серп. Из отверстия внизу чана вытекал на землю сок и из земли вырастали некие химерические растения. Справа от рисунка имелась надпись: “черный и красный огонь” и три слова, похожих на греческие, но записанные латинскими буквами: “зипетах-ашаршиматум-абраксас”. Другой рисунок изображал человека с отрубленной головой и собаку, лижущую кровь из его шеи.

Разумеется, он был еще очень далек от расшифровки текста, если вообще в состоянии ее осилить, но осознать наличие второго смыслового уровня - уже являлось значительным достижением. Он был достаточно опытным переводчиком, и вчитываясь, вдумываясь, вскоре ощутил знакомое чувство проникновения во плоть написанного, когда значение незнакомых слов начинает постигаться интуитивно, а мышление, минуя стадию интерпретации, переходит на язык оригинала. Он все реже и реже пользовался словарем, рисунки становились четче, пропитываясь смыслом, подобно проявляемым фотографиям, он забыл о еде и питье, прерываясь только, чтобы поменять свечи в канделябре, а когда в окнах забрезжил рассвет, в его сознании забрезжило понимание того, с чем он, собственно, имеет дело.

В некие, очень отдаленные, времена человек был двуполым животным среди других животных. Некое событие послужило разделению полов, но как печать, мужчина сохранил признаки женского пола - соски, а женщина - признак мужского пола - клитор. Единая цепь, связующая все живое, еще не прервалась тогда, и люди могли иметь потомство от животных. По некоторой причине такое потомство могло происходить только через женщину - мужчина не мог оплодотворить животное. Но мог оплодотворить полуживотное, происходящее от женщины. Таким образом они наплодили химерических существ, населивших Землю. В книге тот период назывался “грехом разума лишенных” и утверждалось, что тайна отношения к женщине, как к бесовскому существу, сокрыта в том периоде. Затем некое событие дало человеку разум, и потомство начало воевать, используя разум, как оружие. Причиной войны послужило отсутствие других источников питания, кроме тела другого животного. В ходе войны доминантные позиции оказались за теми, кто оптимально сочетал в себе разумность и хищность. Остальные вынуждены были спасаться, осваивая самые непригодные для жизни территории планеты. В книге указывалось, что центром расселения был Северный Полюс - Рай. В то время разные линии химер, в разной степени сочетавшие разумность и животность, все дальше отходили от основного ствола, вверх или вниз. В первом случае они постепенно становились человеком разумным. Во втором - гибли, уничтожались или деградировали, снова превращаясь в животных. В книге утверждалось, что обезьяны и медведи являются такими химерами. Человек разумный - это тоже химера, но далеко не закончившая свое развитие. Став Человеком Разумным и пребывая в этом состоянии гигантские периоды времени, несоизмеримые с тем, что человек называет историей, человек осознал положение вещей. Он научился использовать машину ума для изучения и совершенствования самой машины, и начал селекцию самого себя, усиливая угодные качества и ослабляя неугодные. Способ, годный для селекции одного человека разумного, был годен для селекции любого другого человека разумного, а также для любой другой химеры, обладающей разумностью. Со времени разделения полов “разума лишенные” ничем не отличались анатомически от разумного животного и того, что из него выросло - Человека Разумного. Таким образом, селекция шла по линии ментальных признаков, а не физических. Человек Разумный был силен умом и всячески усиливал ум, очищая зеркало ума от наслоений животности. Но доминирование всегда было условием выживания на планете, а разум стал средством выживания. Поэтому, селекционируя себя в направлении Чистого Разума, Человек Разумный селекционировал другие, менее приспособленные разумные существа в направлении Разума Грязного. В книге были использованы в качестве примера собака и волк. Собака защищает человека даже с риском для жизни, а человек может съесть собаку потому, что долг перед человеком сильнее в собаке, чем природный инстинкт самосохранения. Но волк, биологически являясь той же собакой, не позволит себя съесть и не защищает никого, кроме себя самого, потому, что его природа чиста и инстинкты свободны от вмешательства. То, что на нижних ступенях эволюции выражается в межвидовом соперничестве, в разумном сообществе, не имеющем соперников вне сообщества, переходит во внутривидовую войну всех против всех. Для Человека разумного, покончившего с доместикацией менее разумных, такими “всеми” оказались все, кроме него самого - любой другой Человек Разумный. Средство, превращающее волка в собаку и оправдавшее себя при подчинении менее разумных химер, стало применяться в борьбе с себе подобными. Сила носителя Чистого Разума заключалась не в наличии ментальности, которой обладали многие живые существа, а отсутствии эмоций, ослабляющих силу ментальности и присущих всем разумным и неразумным живым существам, кроме Носителя Чистого Разума. Долг, регулирующий отношения доминантности-подчинения между существами одного класса или насильственно вовлеченными в сферу его действия и весь класс вырастающих из него эмоций являлся той разрушительной силой, которая могла быть использована против другого Чистого Разума, так же, как и против волка. Долг, исполняемый на инстинктивном уровне, заставляет птицу кормить птенца, а волка - носить пищу детенышу, при этом слабое существо объективно подчиняет себе сильное и даже птица страдает, если не может исполнить долг. Волк становится собакой через привитый ему инстинкт долга перед человеком, а собака может умереть, если не в состоянии исполнить долг. Чувство долга многократно усиливается в разумном существе через силу разума, и разумные существа уже не по одиночке, как собаки, а толпами и с радостью, как люди, идут на смерть во имя исполнения долга. После гигантского периода борьбы с применением средств неестественного отбора на Земле образовалось три класса разумных существ: враждующие между собой Владыки Огня, люди - интеллектуальные рабы, и полуразумные химеры - пушечное мясо и скот. Состоявшийся симбиоз внутри хрупкого экологического баланса был взорван неким катаклизмом, поименованным в тексте, как “Море Огня”. Как можно было понять, “Море Огня” вызвали сами Владыки Огня, которые заигрались со своими ментальными способностями. После этого мир оказался ввергнутым в хаос, выжившие дичали, смешивались между собой и опускались все ниже и ниже, пока не вернулись в состояние, бывшее после разделения полов и до появления носителей Чистого Разума. Все могло бы повториться сначала, но возник фактор, отменявший все возможности, и о котором ничего не знало одичавшее население планеты - Земле стало угрожать столкновение с Луной. Тогда на Земле появились Боги. Богам было наплевать на человечество, и они не прибыли из заоблачных сфер, они всегда жили здесь и теперь решили бороться за собственное существование, используя человечество в качестве сырья. Насколько оказалось возможным уяснить из смутных намеков в тексте, Боги были той ветвью “разума лишенных”, которые не впали в скотоложство и, сохранив таким образом чистоту, эволюционировали после обретения разума внутри собственной популяции, где и достигли, не имея нужды развивать агрессивность с сопутствующими ей эмоциями, невиданных высот на почве Чистого Разума. Задумка этих великолепных существ состояла в том, чтобы использовать совокупную психическую энергию человечества для удержания Луны на ее орбите, что они и делали в продолжение весьма длительного времени при помощи имевшихся в их распоряжении средств, попутно обучая дикарей всяким гадостям, вроде человеческих жертвоприношений для получения этой самой энергии. Однако регулярно прорежаемое человечество получило возможность интенсивно развиваться в тени этих бесстрастных гигантов, вспоминая прежние наработки и используя их, поэтому, когда Луна все-таки упала им на голову, кое-кто сумел спастись вместе с Богами и выжить рядом с ними, а новая Луна, уловленная Землей после невообразимо длительного периода темных ночей, увидела новую Землю - Боги, утеряв блеск и рост, выползали из пещер совместно с генетически близким населением. Так начался период людей, но никогда ничего и не заканчивалось, поскольку все, что было, продолжало жить в их крови: “разума лишенные”, химеры, носители Разума, Владыки Огня, рабы и Боги. Наступило время, когда кое-кто вспомнил кое-что и принялся наугад химичить с кровью и почвой, давя виноград в винограднике Господнем и прозревая блеск, который выжег глаза не одному поколению его предков. А кое-что и сохранилось с тех страшных времен записанным не только на скрижалях крови и перешло в эти, еще более страшные времена, оплодотворив их идеями, которые не раз уже сжигали мир. А кое-кто, мучимый никогда, ничем, никак неутоляемой жаждой, в бредовом свете канделябра, читал и записывал прочитанное, чтобы кто-то, мучимый неутолимой жаждой совершенства, вчитывался в написанное, пытаясь расшифровать руны собственной крови.