Читать онлайн «Сдвиг». Страница 32

Жила была синяя собака. Все в ней было синим и глаза и шерсть и хвост, и даже когти у неё у этой синей собаки были синими. Как-то утром шла эта синяя собака по улице.

Шла шла шла шла да вдруг упала и умерла.

Лежит себе мертвая, посреди улицы и никому нет дела до неё.

Тут открылась в синей собаке дверца малюсенькая, и из этой дверцы вдруг вышло четырнадцать желтых кошек, все в этих кошках было желтое и шерсть и уши, и усы, и даже когти были у желтых кошек этих, что из собаки вышли, все у них было желтым. Вышли желтые кошки из собаки из маленькой дверцы, что открылась в собаке и, создав круг вокруг собаки стали к ней спинками.

Ну как бы как часовые или как часы вернее циферблат часов встали желтые кошки, вокруг синей собаки мертвой. Четырнадцать желтых кошек вкруг синей собаки. Стоят себе желтые кошки, и тут они на здании лапки все разом поднялись, как по сигналу и лапками стали перебирать ну как будто невидимый диван лапками дерут, секунд пять они невидимый диван лапками подрали, затем опустились опять на четырехлапье, и пошли каждая в свою сторону.

Итак, 14 желтых кошек, которые желтые были целиком и хвосты и усы и глаза у них были желтые и кстати и даже когти у них были желтые, и в 14 разных сторон двинулись эти желтые кошки прямиком от мертвой синей собаки, из которой они и вышли через маленькую дверь, которая в чреве собаки открылась после её смерти. А как они желтые кошки вышли из собаки мертвой синей, все 14 желтых кошек как вышли, так дверца и захлопнулась в синей собаке и исчезла.

Шли шли шли шли шли все четырнадцать желтых кошек в четырнадцать разных сторон от синей мертвой собаки из которой они и появились. И вдруг упали все четырнадцать кошек на бок и издохли. Тут у каждой желтой кошки в голове открылся люк, и оттуда выпорхнули по 22 красных голубя из каждой желтой кошки посредством открытия маленького люка на голове, вылетели по 22 красных голубя. Взлетели все эти красные голуби в небо.

Летели летели летели летели летели эти красные голуби ввысь и где-то на высоте примерно 1 тысяча метров над уровнем моря все эти красные голуби собрались в стаю.

Стая летала летала летала летала летала летала одним огромным роем ну прямо как пчелы, летала летала летала стая огромная красных голубей и потихоньку на землю опускалась, с каждым кругом все ниже и ниже и ниже и ниже снижалась траектория полета этой стаи красных голубей пока чуть ли не земли коснулась эта стая вернее один красный голубь-таки коснулся крылом земли и..

Вдруг вся стая красных голубей слилась в одно ярко красное марево, марево сверкнуло краснотой и неожиданно марево из спекшихся голубей посинело! И оп возникла синяя собака из спекшегося марева красных голубей, замотала головой новая синяя собака, словно отряхаясь от воды словно купалась она и..

Пошла по своим делам синяя собака дальше по улице. Шла шла шла шла шла шла шла синяя собака по улице и вдруг упала и умерла, примерно через минуту открылась в синей собаке малюсенькая дверца и из собаки выскочили 14 ярко желтых кошек…

(Далее повтор)

Через несколько часов пытка «мочить в сортире» — закончилась. Полуживую Эмми достали из узкого ящика и бросили на пол. Посыпавшиеся удары коваными башмаками привели рано постаревшую читалку в сознание. О если бы не сказка скринсейвер вряд ли ей удалось выжить после такого испытания, либо она тронулась бы умом от мучений нечеловеческих, либо не выдержало бы сердце, спасибо Синей собаке. Девушку старушку стали собирать на выход. Для начала сверху она была обсыпана пеплом и мелом, чтобы не гневить своим цветным кожным покровом глаз судейских и вассальских. Руки сковали наручниками, на ноги надели сложные технологические кандалы, напоминающие усовершенствованные ролики и повели, вернее, покатили бедняжку куда-то.

Когда Эмилию вкатили в Главный зал судебных разбирательств, шоу уже вовсю разгоралось. Собрался весь свет Гидроэнтендатуры. Ждали только Его Двухглавие подземной Империи и верхушку Русского Справедливого Суда.

Эмми внимательно прислушивалась к происходившему в зале.

Внезапно она услышала шепот суфлера, вероятно, он был преставлен к ней, что бы рассказывать ей о происходившем вокруг ведь Эмми была ослеплена накладками. Суфлер зашептал:

— Судьи и механические гособвинители пока отсутствуют, их ждут уже собравшиеся в зале уважаемые граждане подземного государства. В первых рядах священные недровладельцы, министры, казначеи и олигархи подземной Империи — это высшая лига нашего королевства. В первых рядах члены святейшего синода Значимых — восседают они на высоких кожаных креслах. Кресла в этом самом экзальтированном ряду — кожаные ручной работы, инкрустированы резной костью, дорогими породами дерева и драгоценными металлами, кресла имеют функции массажа и поднимаемые удобные упоры для ног.

Сразу за ними, в креслах попроще из кожи ягнят и серн, находятся губернаторы и меры подземного Королевства. Выше чиновники высшего ранга Карательных структур и Органов Изъятия. За теми расположились Темнопромышленники производители Тьмецов и гадов, а за ними примерно на сотом ряду колдуны, ведьмы, гадатели и прочие магические персоналии, далее офицеры подземных картелей, ну и на семисотых и выше рядах за колючей проволокой на не струганных лавках чернь да мелкие госслужки, с правами рабов и поденщиков.

С первого до сотого ряда кресла и лесенки украшены драгоценными и полудрагоценными камнями, золотом и платиной, стоят слуги в ливреях с опахалами из бесцветных перьев, разносят на золотых подносах дорогие напитки и изысканные кушанья. С двухсотого по семисотый ряд седалища украшены качественным пластиком и красным деревом, использованы искусственные наполнители для набивки кресел, тут носят угощенья попроще пиво, да водку, в качестве закусок красную подсоленную рыбу, ветчину и недорогие сыры. С семисотого ряда и выше, где сидят на не струганных лавках довольствуются хлебом, дешевой бодяжной водкой и газированной водой. Все собравшиеся с нетерпение ждут появления суда и механических обвинителей.

Переводчик умолк, зал затих тоже, раздались звуки высокогорных ревущих раструбов.

«Суд идет» эхом громкоговорителей нарушил создавшуюся тишину диктор, послышался шум встающих.

— На позолоченных носилках вносят судей, те с надменными взглядами смотрят на всех присутствующих на подсудимую они даже и не взглянули, зашептал переводчик.

Какая глупость весь этот суд, какая безумная тупая глупость судить только за взгляд, только за то, что ты есть, и ты не такая как они и какое вообще они имеют право судить человека с поверхности земли, фактически из другого государства. Да и что это за суд, когда глаза подсудимого закрыты стальными накладками, даже обвинение не выдвинуто, а приговор этого фарса вероятно уж известен всем собравшимся. Глупое шоу, глупое неприятное и невыносимо занудливое, взяли бы и просто убили, к стенке на раз-два-три или повесили, зачем создавать эту пафосную лабуду.

Болели височные доли, в стальных накладках встроены стальные острые шипы, которые клыками впились в голову Эмми, фиксируя прибор намертво. Снять эти пластины можно было только вместе с кожей головы. Давило на череп, ныли уставшие ноги, все тело болело скрученное и сдавленное разными по назначению тисками и струбцинами-фиксаторами. Место подозреваемого представляло из себя сложный механизм, который издали напоминал футуристический стул, состоял из нескольких больших обручей и множества растяжек и фиксаторов, узлов и приспособлений намертво лишавших возможности двигаться тому кто был усажен в это устройство. Это было какое-то нечеловеческое изобретение, какое-то фантастическое кресло ужаса. Раскоряченная, как лягушка на столе у хирурга, Эмми изнывала от истязавших её тело мучительных приборов, сквозь боль она едва слышала голос шепчущего ей на ухо суфлера. К чему такие меры безопасности, что она дряхлая теперь старуха могла им противопоставить или будь она трижды свободна, даже при всем желании не справилась бы и с одним единственным из надсмотрщиков. От боли она временами теряла сознание, просыпаясь то тут, то там пропуская целые куски скверного постановочного суда.

— На сцене появляется придворный Соловей Володя Кирюкица, немолодой разговорчивый пошляк со следами недавно сделанной липосакции, на придворном Соловье дорогой кримпленовый костюм и богатые высокие ботинки со стразами — шепчет суфлер.

— Здрасте здрасте вам мои гнусности! — визжит в микрофон придворный Соловей Кирюкица.

Раздаются аплодисменты, кто-то свистит, слышатся шлепки падающих кусков пищи и скомканных бумажек, которые с первых рядов кидают в ведущего знатные особы, более высокие ряды с менее значимым людом попросту свистят и улюлюкают — шепчет голос в ухо Эмилии.