Читать онлайн «Америка глазами русского ковбоя». Страница 39

Кен Журавский – высокий и мускулистый, с безграничным чувством юмора. В Луисвилле владеет электронной фирмой. Одет и обут в кожу, вооружен до зубов. Они условились на время этой экспедиции никаких сотовых телефонов или другой электроники не использовать, даже часов с собой не взяли.

Патрик Сарена – писатель и журналист, любитель полетов на воздушных шарах и охоты в горах Колорадо. Пишет книгу об истории переселенцев, двигавшихся на запад по Калифорнийской тропе во время золотой лихорадки прошлого века.

Одухотворенный и задумчивый «о смысле жизни» Дональд Киз недавно перешел из протестантов в квакеры. Но пока не бросил курение, правда, вместо сигарет сосет глиняную трубку и чистит шомполом свой мушкет.

Дональд Дайкс был государственным чиновником, но уже несколько лет как на пенсии и только недавно осознал, что всю жизнь делал не то, что хотел. В моем дневнике он записал, что завидует мне потому, что иду своим путем.

Мужики выдали мне льняную рубашку в горошек, пошитую в стиле прошлого века, и на следующий день я присоединился к их экспедиции, целью которой было стартовать на трех каноэ от Регистрационной скалы и по реке Норд-Плат сплавиться до форта Ларами.

Приехав к Регистрационной скале, мы прочли в путеводителе, что название свое скала получила в те времена, когда по дороге в Орегон пионеры останавливались здесь на отдых и заодно «регистрировались», вырезая имена в мягком песчанике. Сейчас скала внесена в список достопримечательностей штата Вайоминг и охраняется государством. Так что глупость и суетное тщеславие предков получили у современников официальное признание.

К позорному списку присоединились и мои инициалы – A. S., которые вырезал перочинным ножом в скале Билл Клезингер. Свое-то имя он постеснялся вырезать. Да я ему прощаю – это не первая и не последняя глупость, оставляемая мною позади.

Спустили каноэ, разобрали весла – в путь! Будучи в компании Билла, Кена и Дона, я надеялся, что у них больше опыта сплава на такой утлой посудине. Сам-то я привык к плоскодонкам и плотам.

Шириной метров 50 и глубиной в человеческий рост, река Норд-Плат здесь, в Вайоминге, значительно быстрее, чем на равнинах Небраски. При виде наших кремневых ружей всполошенно взлетают утки, но олени безбоязненно пасутся на лугах. Водяная змея упорно стремится к противоположному берегу, надеясь на лучшую жизнь там. Убивать мы ее не собирались: хотя из наших кремневых ружей и пистолетов можно стрелять, но охотничий сезон будет только в ноябре.

На перекате каноэ ныряет в водоворот и зачерпывает литров 50 воды. Припасы пеммикана, сушеных абрикосов и сухарей слипаются в комок, единственная карта размокает и расползается по сгибам. Воду нам вычерпывать нечем, приходится приставать к берегу и выливать ее через борт. Похоже, мои напарники не лучше меня подготовлены к подобным сплавам.

Течение проносит нас мимо ферм с колючей проволокой вдоль берега, на который мы имеем юридическое право высадиться, но метрах в пяти от берега уже частная собственность и туда лучше без разрешения не соваться.

Где-то после железнодорожного моста должно быть устье реки Ларами, но, кроме болотины, ничего не находим. Проскакиваем еще пару километров, пока не осознаем, что промахнулись. Вылезаем на берег и через колючую проволоку вытаскиваем лодку на проселочную дорогу. Игра в историю становится очень уж взаправдашней: продукты испортились, карта порвалась, оружие не стреляет, а вокруг не видать ни белолицых мирных переселенцев, ни краснокожих воинов-ирокезов.

Слава богу, что в километре от места высадки оказалась ферма, хозяин которой и привез нас к себе на тракторе с прицепом. Наверное, и у трапперов прошлого века не все гладко шло. Относительно благополучное возвращение домой мы отметили пивом и домашним вином, а костер разожгли с помощью кресала.

Мой партнер по каноэ Кен Журавский записал в журнале: «Когда еще раз соберешься сплавляться по Плату и потеряешься – зови нас». А Билл Клезингер прокомментировал наш сплав чуть длиннее: «Надеюсь, ты встретишь на пути массу интересного. Когда еще раз будешь плыть по Плату, надеюсь, найдешь вход в речку Ларами. Держи глаза по горизонту, а порох сухим».

У этих мужиков, как дети игравших в героев прочитанных ими книг об индейцах, трапперах и ковбоях, было неиссякаемое чувство юмора. Так, я обратил внимание, что здесь на крышах уличных сортиров были установлены солнечные панели для выработки электричества. Вот и спросил у специалиста по их установке Билла, к чему бы они? Он расхохотался и предположил, что панели вырабатывают электричество для сигнализации о взломе сортиров.

Я возвращаюсь к себе в лагерь и слышу, как в сумерках звучит сигнал трубы «к отбою» гарнизону, который уже более ста лет как успокоился в могилах. Парковый служащий Трэвис Пулсон опускает с флагштока флаг США – так было раньше, так есть и будет. Подумалось мне, что наше прошлое и будущее – это страны, населенные чужеземцами, и границы их окружены стенами, через которые нам никогда не проникнуть. Все мы на этой земле живем в одной стране – настоящего, окруженные беззащитным прошлым и беспощадным будущим.

Не всегда утро вечера мудренее, особенно когда ищешь специалиста по ковке лошадей и вынужден ехать дальше некованый. В окрестностях форта полно кузнецов, но все они куют верховых лошадей обычными подковами без твердосплавных добавок, а мне нужны сверхразмерные подковы с наварными шипами. Глен Витэкер уже напортачил своей ковкой, и теперь мне нужен мастер, который выправит брак. Мне посоветовали ехать в форт Каспер, там должны быть специалисты по подковыванию тяжеловозов.

Можно собираться в дорогу. За десять дней на вольном выпасе Ванечка округлился, убрались ямки над глазницами, и спала опухоль на правой ноге.

10 июня

Я попрощался с гостеприимными хозяевами, бескорыстно преданными делу и служащими на благо истории своей страны. Парковые служащие собрали денег мне на дорогу и пригласили еще приезжать.

Несмотря на продолжительный отдых, лошадь опять стала спотыкаться, часто останавливаться и явно просила сменить обувку. Придется нам, Ванечка, шкандыбать так до Каспера, ну, а спешить не будем.

В районе Гернси была расположена авиабаза гражданской гвардии, где ушедшие в запас военные пилоты ежегодно проходили переподготовку. Эскадрилья вертолетов поднялась в воздух и принялась кружить над телегой. Вероятно, им было интересно, что за странный способ шпионить придумали русские, где спрятаны мои телекамеры, радары и спутниковые антенны. А моя видеокамера, прослужив честно декаду годков, теперь по своей прихоти снимает мир то в цвете, то в черно-белом варианте, фокусируясь только на том, что ее саму привлекает – декадентка хроническая.

По совету полицейского остановился на ночлег в городском парке, на берегу реки. Ох, лучше бы я этого не делал!

Надвигалась гроза, и возбужденная электричеством смесь комаров с мошкой черным ковром покрыла морду, пах и все тело мерина. Освобожденный от упряжи, Ваня не бросился к речке на водопой, а круто развернулся и собачьим галопом рванул обратно на шоссе, в поток машин.

Прихватив уздечку, я помчался за ним, а вслед за нами последовала туча пищащих, зудящих, забивающих глаза, нос и уши крылатых тварей. На последнем издыхании набросил уздечку на Ваню и притащил, дрожащего, фыркающего, к берегу реки. Привязал толстой веревкой к дереву, но уже через полчаса он ее оборвал и почесал вверх по склону, подальше от воды. Ну и правильно, дружок, – там, на ветерке авось будет полегче.

Привязав Ваню к столбу на скользящей петле, в отчаянии закурил трубку и стал обдувать лошадь дымом. Здесь было меньше гнуса – вместо 30 нас жалило теперь всего 20 миллионов тварей.

Вижу с холма, что к моей кибитке подъезжает машина, из нее выходит женщина и направляется к нам на горушку. Приблизившись к лошади, она вытаскивает из сумки бутылку с какой-то жидкостью и натирает ею лошадь, а потом предлагает и мне натереться.

Кэти оказалась женой встретившегося мне по дороге полицейского и скумекала, что мне понадобится мазь от насекомых. Будучи распространителем косметики фирмы «Эйвон», она прихватила бутылку мази под названием «Кожа такая мягкая» и решила привезти мне на стоянку. Бутылочка обошлась мне в 11 долларов.

Промаявшись ночь, перевязывая лошадь от столба к столбу и натирая ее этим дорогим продуктом косметики, пришел к выводу, что от гнуса помогают только три «В»: выдержка, время и ветер, а остальное – от лукавого.

С опухшими от укусов физиономиями, не выспавшиеся, спотыкались мы по 319-й дороге. На вершине холма к нам подъехали на арендованном автомобиле Ганс и Рената Хеппенгейм из Германии. Они успели посетить Йеллоустоунский национальный парк, где законсервированы раскопки кладбища гигантских пресмыкающихся – динозавров. Немцы возвращались домой и решили подарить мне поролоновый матрац, но я больше был признателен им за банку холодного пива.