Читать онлайн «“Цесаревич” Часть I. Эскадренный броненосец. 1899-1906 гг.». Страница 3

Со столь же сказочной быстротой продолжалось и последующее продвижение французского проекта по министерским инстанциям. Уже 6 июня на журнале № 62 появилась многозначительная резолюция временно управляющего морским министерством вице-адмирала Ф.К. Авелана (1839–1916), который в 1896–1903 г. занимал должность начальника ГМШ, а в 1905 г. был произведен из вице-адмиралов в адмиралы. Резолюция гласила: "Его высочество одобрил этот проект и приказал заказать постройку этого броненосца теперь же обществу "Forges et Chantiers de la Mediterranie" в Тулоне и выговорить в контракте доставление детальных чертежей его по корпусу и механизмам для постройки таких же типов в наших Адмиралтействах". Замечательно, что и здесь о проектах Балтийского завода и С.-Петербургского порта не упоминается, отчего приходится думать, что они великим князем, может быть даже и не рассматривались.

Между тем в собрании подлинных журналов МТК в коллекции РГА ВМФ в виде приложения к журналу № 62 сохранилась безгласная (о ней в журнале не упоминается) и составленная, видимо постфактум таблица характеристик шести проектов броненосцев. В ней были представлены два проекта Балтийского завода, один "инженера Скворцова", один "инженера Лаганя" и два — Ч. Крампа ("по письму и по контвакту"). Сводка имела вполне современный вид портативного демонстрационного планшета. Большой формат (с разворотом), каллиграфический подчерк писаря высшей квалификации, надпись на титульной стороне "Сравнительная таблица главных элементов проекта броненосца по новой одобренной программе" говорят о том,"что планшет готовился для доклада генерал-адмиралу, а может быть и императору.

Отсутствие каких-либо упоминаний об этом планшете заставляет предполагать два пути его движения. Он и вправду (как об этом 9 июня сообщили начальнику Балтийского завода) мог быть рассмотрен в присутствии генерал-адмирала (но обсуждение происходило келейно без протокола, может быть уже после утверждения журнала). А возможно планшет был сразу отложен в сторону без рассмотрения, как не отвечающий "видам", сложившимся в голове его высочества.

Сходу отвергнутый планшет мог сохраниться в виде одной весьма похвальной бюрократической традиции: неукоснительного приобщения к делам всех сопутствующих документов, включая и листы, как сегодня сказали бы, "разговорной бумаги", с невнятными подчас эскизами или набросками. Мотивом мог быть и возможный внутренний протест кого-либо из членов МТК, желавшего сохранить для истории объективную картину обстановки заказа броненосца во Франции.

Броненосец “Ретвизан”

Выбором великого князя перечеркивался весь труд огромной предшествовавшей проектной работы Балтийского завода и С.-Петербургского порта. Не оставалось надежд и на реализацию опыта "Пересвета", "Ретвизана" и "Князя Потемкина-Таврического". Потери от перечеркивания этого опыта были неисчислимы. Судостроение лишалось возможности применить множество отработанных и проверенных в отечественной практике проектных, конструктивных и технологических решений. Вместо этих очевидных преимуществ постройка и обслуживание новых кораблей осложнялась применением новых незнакомых, непривычных и не всегда оптимальных (подчас до нелепости усложненных и неоправданных) деталей, узлов, механизмов. В такой консервативной отрасли производства, как судостроение, это имело особое значение. Повышался риск аварий и повреждений. Снижение по этим причинам надежности техники и удобств обслуживания в конечном счете ухудшали боевую эффективность корабля.

Пойдя ради великокняжеских амбиций на риск сооружения значительно более сложных кораблей (чего стоили один лишь завал бортов и изощренная форма бортов с размещением множества с трудом размещавшихся башен) по французскому образцу, министерство ощутимо увеличивало трудоемкость постройки. Тем самым увеличивались риск удорожания и задержки готовности кораблей. Но великому князю, никогда не затруднявшему себя сколько-либо внимательным рассмотрением проектов, не было дела до такой, например, тонкости, как многократное усложнение общего расположения корабля из-за строгой привязки к башням всех сопутствующих приводов, механизмов, элеваторов и погребов. Инженеров об этом не спрашивали. Все были охвачены одним стремлением — угодить его высочеству. Так в очередной раз дало себя знать вредоносное обыкновение сажать во главе ответственных ведомств мало что в них понимавших великих князей. Как заметил академик А.Н. Крылов (1863–1945): "припомнит строптивость, да из наградного списка и вычеркнет".

Помимо загромождения и без того затесненных помещений, восемь башен, представляя собой сложнейшие, практически автономные машины, врезались внутрь корпуса корабля до трюмов и требовали особенно точной обработки их подшипниковых погонов для установки орудий и обеспечения их горизонтального наведения, а также согласования установки подачной трубы и вех механизмов с броней и корпусом. Явно непростительной роскошью было размещение в башнях всех 152-мм орудий. Неизмеримо осложнявшие постройку и обслуживание этих орудий, в большинстве игравших в бою вспомогательную роль, башни не обнаружили заметных преимуществ в сравнении с казематными установками.

Война выявила такие фатальные недостатки, как заклинивание (из-за непродуманных конструкций) мамеринцев и массовое отравление прислуги газами от сгорания пороха при каждом выстреле. Люди теряли сознание, их приходилось выводить из башни или менять прислугу. О меткой и частой стрельбе говорить в таких условиях не приходилось. Вряд ли, конечно, все эти изъяны, выявившиеся лишь в ходе войны, можно было предвидеть при обсуждении проекта инженера Лаганя. Обсуждения по существу не было. Инженеры с проектом знакомы не были, да их мнения никто и не спрашивал. Все решалось на уровне высших чинов МТК, которые хорошо знали, что с князем лучше не спорить.

Слов нет, проект французской фирмы имел и ряд существенных достоинств. Он наиболее полно воплощал систему рационального конструирования корпусов и броневой защиты, предложенную видным французским инженером Э. Бертеном. Но и в ней, как выяснилось уже при постройке кораблей в России, был изъян, вызванный не оправдавшейся попыткой пооригинальнее оформить узел примыкания скоса броневой палубы к внутренней броневой переборке. Эта броневая переборка была единственным непреложно новым явлением в конструкции корабля. Все остальные примененные А. Лаганем принципы конструирования в той или иной мере были знакомы русским инженерам. И "Цесаревич", как вскоре назвали броненосец по проекту А. Лаганя, не обнаружил впоследствии каких-либо существенных преимуществ в сравнении с также попадавшими в аварии или имевшими боевые повреждения броненосцами классов "Князь Потемкин-Таврический", "Пересвет" и "Ретвизан".

По странностям европейской географии и капризу истории, отдавших во владение Франции обширной протяженности средиземноморское побережье, верфь фирмы "Форж и Шантье" располагалась в одном из таких благословенных уголков природы. Здесь под ласковым почти субтропическим небом и ближайшем соседстве со знаменитыми курортами французской Ривьеры в городке Ла-Сейн близ Тулона в продолжение 5 с лишним лет совершалось таинство рождения головного корабля самой большой в русском флоте серии эскадренных броненосцев. И все это время — с 26 мая 1898 г. до конца 1903 г. — отсюда в Петербург и обратно не прекращались два встречных потока самой разнообразной частной и служебной документации — от писем и донесений до контрактов, смет, чертежей, технических условий, спецификаций и банковских авизо, связанных с постройкой для России этого корабля. В итоге сложнейшего взаимодействия всех этих документов формировался проект корабля и совершалось его воплощение в сталь корпуса, броню бортов и башен, в машины и пушки.

Из всех углов Франции — от Пиренеев до бельгийской границы — стекались в Ла-Сейн неисчислимое множество самых разных предметов контрагентских поставок — от листовой стали и броневого литья до котельных агрегатов и холодильных установок. Часть вооружения (пушки и минные аппараты) и снабжения доставлялись из России. И все они, пройдя нужную обработку, монтаж и сборку, занимали свое отведенное им по проекту место и назначение, все они в сборе и создавали то неизъяснимое чудо инженерной мысли, которое носило название боевой корабль. "Цесаревич" — так в январе 1899 г. (одновременно с "Ретвизаном" и "Победой") был назван заказанный во Франции корабль. Он безусловно был продуктом совместного труда французских и русских специалистов.

Обширный перечень проектных изменений МТК предложил уже при первом рассмотрении проекта 2 июня 1898 г., когда начальники всех отделов (инспекторы по специализациям) МТК согласовали представленный фирмой проект предварительной спецификации. Безоговорочно приняв, согласно великокняжеской воле, собственно конструктивный тип корабля, специалисты пожелали прежде всего гарантировать его боевую остойчивость. Для этого метацентрическую высоту предлагалось увеличить по крайней мере до 1,29 м. Не соответствовавшую уровню мирового прогресса, но все еще примявшуюся во французском флоте броню Гарвея (её Лагань предусматривал и в своем проекте) следовало заменить на более прочную, выделанную по способу Круппа.