Читать онлайн «Немецкие бронетанковые войска. Развитие военной техники и история боевых операций. 1916–1945». Страница 39

Финал

Развитие ситуации на польской стороне можно представить себе по последнему оперативному приказу, переданному польским радио 10 сентября, который гласил: «Все армейские части двигаются самостоятельным маршем в район восточнее Лемберга»[127], который граничит с Советским Союзом и нейтральной Румынией. Похоже на то, что здесь они были готовы сдаться. Для бесталанного простаивания французов и британцев на германском Западном фронте не было никаких оснований военного характера. В то время их вооруженные силы по своей боевой мощи еще были вполне в состоянии задавить в зародыше обозначившееся тогда начало Второй мировой войны, начав наступление в качестве ответа на действия Германии. «Французские генералы держали в своих руках ключ к победе», — сделал вывод их соотечественник Жан Дютур[128].

Уже в середине сентября кульминационный момент Польской кампании был перейден, хотя отдельные сражения с остатками польских войск еще продолжались до начала октября (5.10.1939). С 17 сентября части Красной армии заняли остаток польской территории до Буга и почти без всякого сопротивления разоружили находившиеся там части польской армии[129].

Советское вступление в Польшу стало для германского военного командования изрядной неожиданностью, поскольку их политическое руководство не уведомляло ранее об этом германских военачальников. В Брест-Литовске (Бресте) 22 сентября 1939 года состоялся советско-германский парад мобильных частей, прошедших маршем перед генералом Гудерианом и комбригом Кривошеиным. Во время торжественного банкета по окончании переговоров о передаче территорий Кривошеин провозгласил тост в честь «вечной вражды (Feindschaft) между обеими странами». Это была символическая оговорка подсознания человека, который хотел произнести слово «дружба» (Freundschaft).

Военный поход в Польшу, несмотря на все мужество и упорство польских войск в боях, в военном плане быстро решил все задачи, поставленные перед армией политическим руководством Германии. Брошенная на поле брани своими союзниками на произвол судьбы, Республика Польша была обречена на гибель, чему, надо сказать, она в значительной мере способствовала и сама политически, стратегически и оперативно.

Новая германская армия и ее руководство убедились: действия войск отлично поддерживались с воздуха совсем молодыми военными люфтваффе (ВВС). Прекрасно действовали и кригсмарине (ВМС), участвовавшие в морских перевозках и поддерживавшие с моря сражение за Данциг[130]. Армии также удалось донести проверенные опытом Первой мировой войны методы командования и подготовки бывшего рейхсвера в осовремененной форме до личного состава вермахта, причем политическое руководство в лице Гитлера никак не мешало этому процессу. Решающий вклад в успехи германской армии внес Гудериан созданием германских бронетанковых сил. Благодаря размаху создания и наступательных действий этих сил стало возможным гибкое управление операциями вооруженных сил, появилась воз можность снова проявлять полководческое искусство и, в противоположность 1918 году, принимать быстрые решения относительно удаленных от линии фронта целей. Созданные с нуля танковые войска прошли практическое опробование в боях и проявили себя самым лучшим образом в борьбе с неприятелем. Большие ожидания Гудериана и его приверженцев полностью оправдались, а аргументы его многочисленных противников быстро продемонстрировали свою несостоятельность.

Результаты этого одномесячного военного похода против примерно равного, хотя и численно превосходящего противника[131], пожалуй, не имели аналогов в истории. Польша, по большому счету, стала Каннами.

Однако блестящее военное завершение этого похода таило в дальней перспективе один значительный отрицательный момент для немецкой стороны: будучи дилетантом в военном отношении, Гитлер переоценил его впечатляющие результаты и свой личный полководческий вклад в него. Он пережил крайне рискованное, реализованное сплошь на натянутых нервах предприятие, прошел по краю пропасти. Все же ему пришлось нести полной мерой политическую ответственность за стратегию рейха; в свое время он потребовал создания танковых войск и их участия в боевых действиях на условиях оперативной самостоятельности. У него, однако, не было объективных предпосылок, чтобы иметь возможность постичь всю глубину военно-оперативных проблем управления войсками и их сложности. Его решения поэтому были поверхностными и чаще всего исходили из неверных предположений. Прежде всего, он считал, что с вермахтом можно работать, как с каким-либо механизмом, который после нажатия на определенную кнопку совершает постоянно одну и ту же успешную безошибочную операцию. Именно в результате такого понимания впервые той же осенью возникли значительные расхождения во мнениях между Гитлером и главнокомандующим сухопутными войсками вермахта генерал-полковником фон Браухичем, а также Генеральным штабом сухопутных войск.

Объявление войны Великобританией и Францией Германскому рейху в первые дни сентября 1939 года вынудили Гитлера и главное командование сухопутных сил (генерал-полковника фон Браухича) задуматься о продолжении войны после окончания военных действий против Польши, тем более потому, что никаких военных планов у высшего политического руководства рейха, то есть у Гитлера как рейхсканцлера и Верховного главнокомандующего вермахтом, просто-напросто не существовало.

Оборонительные воззрения командующего сухопутными силами совершенно ясно проявились в изданном им приказе № 86/39 от 17.09.1939 о преобразовании сухопутных сил для ведения оборонительной войне на Западе[132]:

«Пехотные дивизии (моторизованные)

Четыре пехотные моторизованные дивизии преобразовать в 4 моторизованные бригады, которые будут оставаться в качестве подвижного резерва… Бригадам постоянно находиться в готовности для вступления в боевые действия. Проверить степень оснащения войск лошадьми и транспортом.

Танковые и легкие дивизии

Указанные дивизии сохраняются в прежнем состоянии и пополняются пехотинцами до 4 батальонов. 1-я легкая дивизия преобразуется в 6-ю танковую дивизию. Преобразование 2, 3 и 4-й легких дивизий в танковые дивизии производить по мере поступления танков… Танковая дивизия Кемпфа расформировывается… Принятие решения относительно 10-й танковой дивизии оставляю за собой.

Кавалерия

1-я кавалерийская бригада преобразовывается в кавалерийскую дивизию. Разведывательные батальоны дивизии сосредоточить при штабе 2-й кавалерийской бригады в виде 7–8 кавалерийских полков».

Приказ этот демонстрирует недостаточное понимание сути организации и боевого управления современными сухопутными силами, хотя эта структура и боевое управление войсками только что были вполне проверены в ходе военной кампании против Польши. По сути, приказ — попытка пересадить мобильные войска снова на лошадей и снабдить их гужевым транспортом, хотя кавалерия уже в Первую мировую войну, пребывая в прифронтовой зоне, не находила себе применения.

Стоит обратить внимание на основополагающую разницу между этим преобразованием сухопутных сил, о котором Гитлер в своем качестве Верховного главнокомандующего вермахтом ранее не давал никаких указаний, и нижеприведенным меморандумом Гитлера. Трудно представить себе, что перед таким масштабным «преобразованием» сухопутных войск не было никакого согласования между решающими политическими фигурами.

9 октября 1939 года, сразу после успешного окончания Польской кампании, Гитлер, как Верховный главнокомандующий вермахтом, направил командующим тремя видами вооруженных сил меморандум, в котором потребовал еще осенью того же года осуществить наступление на Францию и особо выделил значение танковых войск.

«Танковые войска и военно-воздушные силы как наступательные силы не только технически находятся на такой высоте, как ни в одном другом государстве… Их оперативная способность к ведению боевых действий благодаря своей организации гарантированно намного выше, чем в любом другом государстве… Танковые войска в ходе их практического применения в Польше превзошли все и всяческие ожидания… Поэтому при всех обстоятельствах наступление — как метод решающих военных действий — преобладает над обороной. Однако начинать наступление ни в коем случае нельзя слишком рано… Танковые войска при этом должны участвовать только в тех военных действиях, в которых, учитывая специфику их образа действий, они могут рассчитывать достичь максимального успеха. Поэтому необходимо, чтобы они двигались в общем потоке с сухопутными войсками и своими массированными ударами при прохождении плохо знакомых участков территории предотвращали бы остановку фронта наступления… Задачей прорывающих оборону противника танковых соединений будет также помогать друг другу в ходе наступления… Своеобразие этого военного похода будет заключаться в том, что будет необходимо на отдельных участках фронта сосредотачивать силы сверх обычной средней концентрации (например, танковые или противотанковые)… Срок наступления при любых обстоятельствах — если только это возможно — определяется уже на нынешнюю осень. При этом совершенно необходимо приложить все усилия для скорейшего восстановления полной боеспособности танковых и моторизованных частей».