Читать онлайн «Музыкальная педагогика и исполнительство. Афоризмы, цитаты, изречения». Страница 9

Повторим: всё это не означает, что нет неких общих, универсальных истин в искусстве и педагогике искусства; что нет здесь определённых художественно-эстетических закономерностей и нормативов. Они, разумеется, есть. Однако волны споров и дискуссий их практически никогда не достигают, не затрагивают – и в этом их отличительная особенность.

Целому ряду высказываний и утверждений, содержащихся в книге, сопутствуют комментарии. Необходимость в них возникает там, где по мнению составителя следует особо продчеркнуть дискуссионность отдельных тезисов и рекомендаций; где выявляются разного рода противоречия; где нельзя обойти вниманием сам факт существования иных, альтернативных точек зрения. Иногда надо было сделать более ясной и чёткой позицию того или иного музыканта – высветить её сущность, акцентировать подтекст.

В отдельных случаях составитель не считал нужным отказываться от изложения своей точки зрения по тому или иному вопросу. В конце концов, он тоже имеет право на собственное мнение. И с ним также, как и с другими, можно либо соглашаться, либо нет.

Теперь – о некоторых моментах, требующих специальных пояснений. В своё время составителем данного сборника публиковались материалы, основанные на его беседах с Я. И. Заком, Д. Б. Шафраном, Л. Н. Берманом и некоторыми другими выдающимися музыкантами. По тем или иным причинам отдельные фрагменты этих бесед не вошли в публиковавшиеся ранее материалы, хотя в них было немало интересных мыслей, советов, рекомендаций, принадлежавших вышеназванным мастерам, которые напрямую затрагивали актуальные вопросы музыкального исполнительства и педагогики. Составитель настоящего сборника посчитал целесообразным извлечь некоторые цитаты из «неопубликованного» и предложить их вниманию читателя. В соответствующих сносках примерно указано время этих бесед.

Поскольку речь зашла о сносках, отметим еще один момент. В настоящем сборнике встречаются, и нередко, цитаты, заимствованные из одного и того же источника. Составитель в этих случаях пользовался правом, данным ему ГОСТом от января 1986 г., и при повторной библиографической ссылке (а также всех последующих) на тот или иной источник ограничивался тем, что приводил фамилию автора цитаты, заглавие книги и номер страницы. Не дублируются, иными словами, год и место издания, а также фамилия переводчика (если имеет место цитата зарубежного автора). Так, например, только один раз приведены полностью «выходные данные» книги, из которой взяты некоторые цитаты Г. Гульда: Б. Монсенжон, «Глен Гульд, Нет, я не эксцентрик!» – М., «Классика-ХХI, 2003, Перевод: М. Иванова-Аннинская. В дальнейшем при цитировании Г. Гульда указывается фамилия автора книги, её название и страница, на которой фигурирует соответствующая цитата.

Сказанное относится к большинству библиографических источников, упомянутых в книге.

Если я цитирую других, то лишь для того, чтобы лучше выразить свою собственную мысль.

Индивидуальностями рождаются, личностями становятся (либо не становятся в силу различных причин и обстоятельств).

Индивидуальность и индивидуализм – противоположны. Индивидуализм – враг индивидуальности.[4]

…Следует постоянно иметь в виду одно необходимое условие:

у кого жизнь не проложила в душе следа, тот не овладеет языком искусства.[5]

В звучании она (музыка) становится «проводником индивидуальности», подобно тому, как металл является проводником тепла.[6]

Разве не сливаются искусство и жизнь так, что немыслимо разграничить их, и слабые стороны человеческого характера становятся слабыми сторонами творческой индивидуальности? (Выделено составителем).[7]

Только крупная исполнительская личность может понять и раскрыть великое в творчестве другого.[8]

Только музыкант – это всего лишь полумузыкант.[9]

Вальтер Б.

«Известный принцип: «Незаменимых людей нет» – справедлив по отношению ко всем областям деятельности кроме художественно-творческой. В самом деле, практика доказала, что рабочего, инженера, врача, организатора, спортсмена, учёного может с большим или меньшим успехом заменить другой, столь же квалифицированный представитель данной профессии. (…) Даже в сфере науки – этой тончайшей и сложнейшей духовной деятельности человека, в которой особенно велика роль индивидуальной одарённости, – личность учёного является в конечном счёте заменимой…Художник в своём творчестве поистине незаменим – никто другой не сделает за него того, что способен сделать лишь он сам. Всякое подлинно художественное произведение столь же неповторимо и незаменимо, как личность его творца, как человеческая жизнь вообще.[10]

Вообще музыка – очень предательская вещь! Никакое другое искусство не выдаёт до такой степени своего жреца-артиста, как она, не обнаруживает с такой поразительной ясностью, насколько интересна его духовная сущность…И этой сущности не скроешь никакой техникой, никакой школой. Потому-то в музыке так много званых и так мало избранных!

Уже 14 дней мой ум и мои пальцы работают как двое каторжников. Гомер, библия, Платон, Локк, Байрон, Гюго, Ламартин, Шатобриан, Бетховен, Бах, Гуммель, Моцарт, Вебер – всё вокруг меня. Я изучаю их, я думаю о них, я проглатываю их с быстротой огня. (…) Ах! Если я не сойду с ума, то ты найдёшь во мне опять художника! …художника, каким он теперь должен быть.[11]

…Чем сильнее проявляется индивидуальность, тем в большей дисциплине она нуждается.[12]

Ошибки и недостатки учеников чаще всего бывают одинаковыми – как в музыкальной, так и в технической сфере. Но положительные качества учеников чаще всего бывают неодинаковыми: они – индивидуальны и в сущности являются принадлежностью каждого ученика…[13]

Убеждён, что артистическая индивидуальность проявляется не в том, что человек сыграет иначе, чем другие. Не в этом «иначе» суть. Индивидуален в конечном счёте тот, кто умеет быть в искусстве самим собой, – это главное. Кто исполняет музыку согласно своим непосредственным творческим побуждениям, как велит человеку его внутреннее «я». Другими словами, чем больше правды и искренности в игре, тем лучше видна индивидуальность.

Мне, в принципе, не нравится, когда музыкант заставляет слушателей обращать внимание на себя самого: вот, мол, каков я…Скажу больше. Как бы ни был интересен и оригинален сам по себе исполнительский замысел, но если я – как слушатель – замечаю в первую очередь именно его, если ощущаю прежде всего интерпретацию как таковую, – это, по-моему, не очень хорошо. Воспринимать в концертном зале надо всё-таки музыку, а не то, как она «подаётся» артистом, как он трактует её. Когда рядом со мной восхищаются: «Ах, какая интерпретация!», мне это всегда меньше по душе, нежели когда я слышу: «Ах, какая музыка!»[14]

Бывают художники, которые обнаруживают изумительные достижения, даже непогрешимы в своём искусстве, но влияние которых на публику ограничено или совсем ничтожно. Напротив, другие, чьё творчество обладает многими недостатками, однако, восхищают публику. Похоже на то, будто публика, воспринимая художественное произведение, подчиняется какой-то магнетической силе, будто личность художника имеет больший вес при оценке его произведения, будто существует еще некий моральный магнетизм. (Выделено составителем).

Хотя и говорят, и не без оснований, что хороший музыкант найдет истину, а что плохому ничего не поможет, но – будут ли одного мнения относительно характера исполнения и понимания данного произведения флегматичный хороший и сангвинический хороший музыканты? Конечно, нет.[15]

Прежде всего и всегда я противопоставляю понятия личности и индивидуальности; очень часто их путают, а они, тем не менее, явления разного рода.[16]