Читать онлайн «Журнал «Вокруг Света» №08 за 1972 год». Страница 16

По сравнению с плантаторами, миссионерами, торговцами и чиновниками местной администрации солдаты были настоящими богачами и, несомненно, в совершенстве владели искусством волшебства. У них были не только корабли, груженные товарами, но и самолеты. Значит, именно через них боги посылали на землю дары. И какие дары!..

Сначала островитяне изумлялись, глядя на консервы, автомобили и холодильники, но очень скоро они стали для них привычными предметами. Когда после окончания войны солдаты — эти новоявленные волшебники — покидали Меланезию, они подарили островитянам множество вещей, что было лишним доказательством их великого богатства и могущества.

В 1959 году многие жители Новой Британии оставили свои горные селения и отправились на побережье к морю, чтобы дождаться прихода подводной лодки, которая отвезет их за море к товарным складам, принадлежащим их предкам. В годы войны они видели, как белые эвакуируются на подводных лодках, и это произвело на них сильное впечатление. Куда еще может плыть подводная лодка, исчезнув в морской пучине, как не в потусторонний мир, где всего в изобилии?

Совсем недавно жители одного небольшого селения на острове Бука собрали множество куриных яиц, в которых, как они полагали, находились белые солдаты. В случае опасности островитяне собирались использовать эти яйца в качестве своеобразного «резерва главного командования». Стоит только разбить яйца, утверждали они, как оттуда выскочат белые солдаты и защитят их от врагов.

На острове Бугенвиль ходило немало слухов о возвращении подводных лодок. Неподалеку от Киета, в 40 километрах к югу от Вакунаи, жители одной деревни даже договорились о том, каких здешних белых они убьют в первую очередь, когда солдаты высадятся на берег. Здешние белые, считали меланезийцы, не дают им пользоваться благами карго. В основном среди приговоренных к смерти оказались миссионеры, за исключением тех, кто лечил больных. Между прочим, со своими собственными, местными проповедниками они тоже собирались расправиться столь же решительно.

Достаточно было маленькой искры, чтобы вспыхнуло возмущение против белых. Но поскольку никакие солдаты на остров так и не прибыли, волнение среди местных жителей постепенно улеглось. До кровавых столкновений дело не дошло.

В один прекрасный день, когда я бродил в горах неподалеку от Вакунаи, мне попался один из символов «культа карго».

Это был черный крест под крышей из пальмовых листьев. Он был окружен шестами: одни шесты низкие, другие высотой в человеческий рост. Возле самого креста на паре столбиков укреплена калитка. Калитку можно было открыть и войти... но здесь не было ни стен, ни забора, и вела она из ниоткуда в никуда.

На платформе рядом с крестом стояло нечто вроде самолетного трапа. Этот трап, сбитый из обтесанных топором дощечек, был около полуметра в длину. Заботливая рука прибила к нему пропеллер и колеса. У подножия креста лежала куча жареного сладкого картофеля. Возле этой весьма условной модели самолета висели на шестах заржавленные японские каски, полные цветов.

Патетика была достаточно наивной, но мне она показалась зловещей. Вернувшись в деревню, я никому не сказал о находке. Оставался я в тех местах не дольше, чем это было абсолютно необходимо. Малейший намек на то, что мне довелось увидеть, мог иметь для меня самые печальные последствия.

Верования, вызванные к жизни вторжением белых на острова, появились не на пустом месте. Почву для их возникновения подготовили местные культы с их пришедшими невесть откуда «чудотворцами», сложной системой запретов и ограничений. Многое в поступках и ритуалах меланезийцев, поклоняющихся тому или иному местному божеству, абсолютно непонятно непосвященному. Да что говорить — сами адепты этих культов, как правило, не могут объяснить свои действия и даже не пытаются сделать это. Изучение местных культов в какой-то мере может помочь нам постигнуть, почему с такой легкостью возникают «безумия», подобные «карго» или «маркаи». Мне, например, помог в этом разобраться «упей» — культ непосвященных в деревне Тсубиаи в горах северного Бугенвиля.

«Упей» — культ непосвященных

Жители деревни Тсубиаи самозабвенно танцевали и веселились.

Казалось, что синеватый свет лунной ночи озаряет землю с самого начала мироздания, все такой же ровный, тихий и загадочный.

На узкой и длинной площадке между хижинами собралась вся деревня. Лица у всех были исчерчены известью, а волосы украшены цветами и листьями. Некоторые держали в руках горящие факелы из бамбука. Танцующие окружили небольшую группу подростков, стоявших в самом центре этого огромного хоровода. На голове у каждого из подростков была большая кувшинообразная шляпа — я видел иу и раньше, — а лица были раскрашены желтыми и белыми точками. Женщины в этом танце участия не принимали.

Мальчики, которые носили эти странные шляпы, еще не прошли посвящения в мужчины. И как непосвященные, до достижения совершеннолетия они считались служителями культа «упей». Именно для них, олицетворявших этот культ, пели и танцевали настоящие мужчины.

«Упей» — это культ, который наложил весьма своеобразный отпечаток на жителей северного Бугенвиля.

Мальчик по имени Экирави начал ходить в первый класс при административном центре в Вакунаи. Родители не знали точно, сколько ему лет, и в регистрационной книге записали, что Экирави десять. Я много раз видел этого шустрого мальчугана в Вакунаи и теперь был, понятно, удивлен, встретив его в Тсубиаи. Он тоже узнал меня и улыбнулся, я же похлопал его по плечу, как старого приятеля.

Экирави сильно изменился с тех пор, как я видел его в последний раз. Теперь на нем была ритуальная шляпа, свидетельствующая о его принадлежности к культу «упей». Я спросил, почему он бросил ходить в школу и зачем надел эту шляпу. Экирави помолчал немного, потом сунул руки под мышки, где у него уже начинали расти волосы, и, прошептав «упе-е-ей», быстро отбежал к остальным ребятам.

Когда у мальчиков начинают расти волосы под мышками, их принимают в число служителей культа «упей». С этого момента они обязаны носить высокую ритуальную шляпу. Посвящение в мужчины происходит лет в пятнадцать-шестнадцать, а до тех пор подростки обязаны носить длинные волосы, заплетенные в косы, которые они запихивают в тулью шляпы. Шляпы забавно раскачиваются у них на голове при каждом резком движении, но сидят достаточно плотно, и еще не было случая, чтобы такая шляпа свалилась. Их изготовляют из длинных и узких листьев саговой пальмы. Одни шляпы желтовато-белые и по форме напоминают луковицу, другие раскрашены в полоску и имеют прямую цилиндрическую форму.

Теперь школой Экирави была сама жизнь, та самая школа, которую посещали все дети Тсубиаи. Здесь они получали практические знания, и никто не заставлял их сидеть целыми днями в закрытом помещении и заучивать буквы и цифры.

Экирави общался только со своими сверстниками. Они жили все вместе в специальном доме на самом краю деревни, и ни одна женщина не имела права появляться там. Иногда Экирави и его товарищи ходили с мужчинами на охоту, вечерами же мужчины, устроившись перед домом «упей», рассказывали о жизни предков.

В глазах у Экирави всегда горело любопытство, к которому, однако, примешивалось нечто похожее на высокомерие. Возможно, он думал о том, что когда-нибудь станет необыкновенно сильным и умным, и его никто никогда не сможет победить, что перед ним откроются все тайны земли.

Однажды вечером мы сидели у костра перед дохлом «упей» и слушали, как жители Тсубиаи беседуют о всякой всячине. Они передавали друг другу табак и раскуривали трубки, а на углях подрумянивались плоды таро и кукурузные початки. Здесь же сидел Экирави со своими товарищами. Мы болтали, жевали и слушали рассказы о культе «упей».

— Странный вы, белые, народ! — сказал кто-то из мужчин мне. — Вы очень умные, все знаете и все умеете, но о том, что мы называем «упей», не имеете никакого представления.

Последовало молчание. Было видно, что мужчина размышлял над тем, как доходчивее объяснить мне суть мировоззрения его народа. Подумав немного, он продолжал:

— В прежние времена «упей» был законом нашего народа. Этот закон держал в послушании нашу молодежь, наших детей. А сегодня мы сами стали как дети. Разучились бороться, разучились отстаивать свои законы и обычаи. Теперь у мальчиков стал слишком длинный язык, и они почти безнаказанно нарушают законы «упей»...

Может, это и так, но тем не менее многочисленные правила, регулирующие поведение каждого члена «упей», отличаются строгостью. До тех пор, пока юноша носит ритуальную шляпу, он не имеет права встречаться с девушками. Этот запрет теряет .силу после того, как он навсегда снимет свою шляпу и либо зароет ее, либо сожжет в каком-нибудь укромном месте в лесу.