Читать онлайн «Журнал «Вокруг Света» №04 за 1989 год». Страница 22

Но если электроника, автомобилестроение, производство электротехнических приборов делают в КНР первые шаги, то сельское хозяйство уже набрало хороший темп. Свидетельство тому — оживленные, предлагающие богатый выбор разнообразной сельскохозяйственной продукции рынки.

Значительную прибавку в «продовольственную копилку» дают приусадебные хозяйства. Однако перед аграрным сектором Китая по-прежнему стоят серьезные задачи модернизации производства, оснащение его современной сельскохозяйственной техникой. Только таким путем можно решить проблему продовольствия для населения, которое к 2000 году предположительно составит 1 миллиард 280 миллионов человек.

Игорь Семенихин

Для всех чудаков, которые любят полакомиться углем, штукатуркой, золой, в европейских языках есть прозвище «пика» — от латинского названия сороки, тянущей все своим клювом. Но мало кто знает о совсем особенных пиках — геофагах. А на нашей планете миллионы людей включают в свой рацион... землю.

Но если привычка эта столь распространена, почему о ней почти ничего не известно? Она словно окружена заговором стыдливого молчания: дескать, неловко... Вот орангутаны разнообразят свой рацион специально разыскиваемой землей, богатой калием и натрием, а чтобы это делал современный горожанин, человек космической эры, имеющий под боком супермаркеты!..

Но ведь можно взглянуть на это и по-другому.

В Западной Африке, где геофагия распространена больше всего, существует даже массовое производство этого продукта питания. Например, в поселке Анфоэда — в двухстах километрах от столицы Ганы — две тысячи рабочих добывают твердую глину. Затем они размельчают куски в порошок, который просеивают, смешивают с водой и тестом. Маленькими лепешками бойко торгуют на базарах, где всегда в наличии еще шесть-семь сортов земли из разных районов Западной Африки. Пять лепешек идут по цене одного апельсина.

Зная о такой широкой торговле, уже совсем неэкзотичным покажется памятный рассказ Бориса Лапина, автора когда-то нашумевшей книги «Тихоокеанский дневник», как он в 1928 году отведал земли, предложенной ему чукчами: «На вкус земля жирновата и отдает этакой затхловатостью погреба. Во рту расходится, делается мягкой, как студень. Я не мог проглотить куска и выплюнул его. Но чукчам она здорово понравилась». Чукчи использовали в пищу не какую попало землю, а исключительно из известных мест. В одно такое заветное место звали и самого Лапина: «Уйдем на Сладкую речку! Там белая вода, желтая глина, по берегу блестят цветные камни; попробуешь эту глину — сладкая на вкус, жирная, можно там жить, питаться можно землей».

Фольклор разных стран пестрит упоминаниями о геофагии. В древних захоронениях рядом с тем, что могло пригодиться человеку в загробном мире, археологи не раз находили сосуды со съедобной глиной. Издавна земле приписывали колдовские и целительные свойства. Древние греки пробовали лечить желудочные колики и сердечные боли, включая в диету землю, освященную жрецами. Уже в наши дни католические священники благословляют глиняные пластинки с оттиском креста, которые затем съедают гватемальские паломники в городке Эскипуласе. В голодные годы перуанские и боливийские крестьяне вынуждены есть ядовитые плоды, сдабривая их противоядием — пастой из белой глины. Ученые подтверждают, что каолин, имеющийся в глине, помогает при лечении желудка — особенно если нет более эффективных средств.

В очень сложном положении оказываются те американцы-землееды, которые переезжают в крупные города, далеко от родных мест. Они опасаются употреблять в пищу почву неизвестной местности, мучаются, стесняются обратиться куда-либо за советом, пробуют — с тяжелыми последствиями — заменить землю крахмалом. Создание клубов геофагов освобождает людей от ненужных комплексов и терзаний. Один американец-пика, член такого клуба, высказался о своем необычном пристрастии: «Я не пью, не курю. Могу я позволить себе съесть хоть горсть земли?!»

В. Гладунец

Что мы знаем о пиявках? Ну, то что они водятся в реках, озерах и болотах, что они черного цвета и неприятны на вид, знаем, что в тропиках пиявки — бич путешественников. Наконец, пиявок используют в медицине. Вот вроде бы и все. И ничего удивительного.

Но вот для Роя Сойера, сотрудника Калифорнийского университета, самая увлекательная, как считает он сам, работа — это изучение пиявок. Они очень удобны для исследований, потому что обитают почти повсюду: в полярных водах и в тропических водоемах, даже в горных озерах, расположенных на высоте 3600 метров. Любопытный факт: в антарктических водах их значительно больше, чем в тропических областях.

Длина у некоторых видов пиявок доходит до 30 сантиметров. Используя волнообразные движения, растянувшаяся пиявка легко плывет под водой. Но она может долгое время жить и на влажной земле, во мху или в продуктах гниения.

Большинство пиявок питается кровью различных животных.

Среди пиявок, нападающих на человека, встречаются довольно своеобразные. Например, на Ближнем Востоке живет небольшая пиявка, известная своей способностью попадать в носовые каналы. Она проникает туда вместе с водой, которую неосмотрительный человек пил из водоема. Попав в рот, пиявка перебирается затем в нос, где и устраивается. В 1815 году на Синайском полуострове от нее сильно страдали французские солдаты, а во время первой мировой войны эти пиявки доставили немало забот английским войскам.

В наши дни добыча пиявок для исследований — проблема тяжелая. Тому причиной — их усиленный сбор и нарушение условий обитания. В неволе же они размножаются плохо. Яйца их величиной с булавочную головку, и это обстоятельство затрудняет работу исследователей с эмбрионами.

Однажды, просматривая старые научные журналы, Рой Сойер наткнулся на сообщение, опубликованное еще в 1899 году, о гигантской пиявке, обитающей в болотах Французской Гвианы. Но об этом как-то забыли. И вот Сойер связался с одним из ученых в Гвиане и вскоре получил от него два экземпляра пиявок, длиной более 45 сантиметров! Исследователям лаборатории Калифорнийского университета о них почти ничего не было известно. Вскоре одна из подопытных пиявок погибла. Но это не слишком огорчило ученых. Ведь пиявки могут размножаться даже будучи в одиночестве.

Гигантская пиявка за три раза в течение года откладывает около 200 (иногда и больше) яиц. Их и выведшихся впоследствии детенышей она вынашивает под животом четыре недели, то есть до тех пор, пока они не смогут питаться самостоятельно. Об этом Сойеру было известно, но вот объекты, на которых они кормятся, пришлось определять, что называется, методом проб и ошибок. В конце концов выяснилось, что для этого подходят животные только с тонкой кожей (кролики, черепахи).

Но одной пиявки, даже с потомством, для широких исследований маловато. Пришлось организовать специальную экспедицию во Французскую Гвиану.

И вот позади две недели поисков среди тропических болот. Популяция гигантских пиявок найдена. Первый пойманный Сойером экземпляр в лаборатории Калифорнийского университета назвали «Бабушкой Моисея». За три года жизни в лаборатории эта пиявка дала потомство в 750 детенышей, а после гибели попала в коллекцию Смитсоновского института в Вашингтоне.

Гигантская пиявка полностью оправдала надежды Сойера. Оказалось, что она не только хорошо размножается в неволе, но и откладываемые ею яйца примерно в 100 раз крупнее яиц медицинской пиявки. «Теперь мы можем вести наблюдения за эмбрионом почти с момента его зарождения»,— говорит Рой Сойер. Он считает, что полученную при этом информацию можно будет применить при исследовании нервных клеток. Мало пока сведений о свойствах регенерации, а также о возможностях замены нервных клеток. Одним словом, гигантская пиявка оказалась благодатным материалом для исследований.

По материалам зарубежной печати подготовил Е. Иванов

В Лондоне открыт еще один памятник римских времен. На этот раз — амфитеатр. Его остатки сохранились на глубине пяти метров и были случайно вскрыты строительными рабочими, копавшими котлован под фундамент нового здания. Стены амфитеатра, пишет английский журнал «Нейчур», построены в I веке нашей эры из камня и кирпича. Длина стен, окружавших некогда эллиптической формы арену, равняется примерно ста метрам. Ему, конечно, далеко до римского «колоссеума», то есть колоссального цирка, латинское название которого современные итальянцы переделали в Колизей.