Читать онлайн «Журнал «Вокруг Света» №01 за 1981 год». Страница 19

Обращаемся за разъяснениями к Овиди, нашему неизменному спутнику, шоферу, гиду, переводчику, парламентеру в сношениях с незнакомыми и не всегда дружелюбно настроенными к чужакам племенами, Овиди немного за тридцать. Он высок, строен, худощав, но мускулатура у него развита как у известного стайера Кипчего Кейно. Да это и неудивительно: в юношеские годы Овиди был портовым грузчиком в Момбасе. Там же приобщился к политике, принимал активное участие в профсоюзном движении. Сейчас профессиональный шофер высшего класса, машина у него всегда в идеальном состоянии. Овиди от природы наделен сообразительностью, тактом, причем ему свойственны независимость суждений и юмор. Его с полным основанием можно причислить к передовым представителям набирающего силы рабочего класса, которому предстоит еще сыграть ведущую роль в судьбах молодой развивающейся страны.

Полное имя нашего незаменимого специалиста — Овидий. Само собой разумеется, что никакого, даже самого отдаленного, отношения к римскому поэту Паблию Овидию Назону он не имеет да, откровенно говоря, и не слышал о нем. Общаясь с африканцами, я заметил, что католические, протестантские и иные миссионеры, обращая кенийских язычников в христианскую веру, давали им и их детям звучные европейские имена, связанные с примечательными страницами мировой истории, культуры или мифологии. Я запросто ездил на рыбалку или охоту с Самсонами, Прометеями, Соломонами, знакомился с их Пенелопами и Далилами. Теперь по мере роста национального самосознания африканцы, прежде всего передовая интеллигенция, начинают усматривать некий иронический оттенок в этих громких европейских именах и возвращаются к национальным корням, беря традиционные имена своих предков. Например, известный у нас кенийский писатель Джеймс Нгуги, автор прекрасного романа «Пшеничное зерно», несколько лет назад взял другое имя, и теперь его знают как Нгуги Ва Тхионго.

— Чьи это земли, Овиди, и почему они вроде бы пустуют?

— Это земли лорда Деламера, а пустуют потому, что так хочется лорду

— ?

— У лорда много земель по всей Кении, больше, чем у кого-либо другого. Одни земли обрабатываются, приносят большие доходы, а другие, как вот эти, законсервированы и пустуют. Ну не совсем пустуют, здесь пасутся дикие звери, гнездятся птицы, друзья лорда приезжают сюда отдыхать, охотиться.

— Можно ли надеяться, что эти земли вскоре будут возвращены африканцам?

— Каким африканцам?

— Ну «вананчи» (Граждане (суахили).), безземельным.

— В этом я сильно сомневаюсь

— Почему же, ведь в Кению пришла «ухуру» (Свобода (суахили)), и крестьяне борются за возвращение отторгнутых земель?

— Борются, конечно, но земли лорда Деламера к ним не отойдут.

— Но почему?

Овиди молчит, то ли не желая вдаваться в острый политический разговор, то ли давая понять, что мы и сами могли бы догадаться почему. В последующих поездках по стране, видя законсервированные или тщательно ухоженные поля, тучные пастбища, выслушивая от Овиди ответы на ставший уже традиционным вопрос. «Кому принадлежат эти земли?», мы познакомились с владениями графов Плимут, Аберкорн, Китченер, виконта Кобхена. До сих пор эти земли принадлежат их прежним хозяевам, и лишь незначительная часть перешла к африканцам, но не к крестьянам, а нуворишам главным образом из числа представителей государственно-бюрократической элиты.

Наличие крупного европейского землевладения — отличительная особенность кенийской экономики, что выделяет эту страну (наряду с недавно обретшей независимость Зимбабве) из всех молодых государств Тропической Африки. Вот две убийственные цифры накануне провозглашения независимости Кении в районах товарного хозяйства европейскому фермеру принадлежало земли в 470 раз больше, чем африканскому крестьянину, а более миллиона африканцев вообще не имело наделов! За годы независимости в Кении проведен ряд земельных реформ, направленных на африканизацию землепользования. Подвести объективные итоги этих реформ не так то просто ибо статистикой, как показывает жизнь, даже при наличии ЭВМ можно манипулировать так, что черное выдается за белое, как, впрочем, и наоборот. К тому же исследование современного землепользования в Кении не входит в задачу автора. Уместно, пожалуй, указать лишь на общие социально-экономические тенденции отказ властей от безвозмездной экспроприации земельной собственности белых поселенцев, сохранение большинства специализированных плантаций или ранчо в руках этих поселенцев, производящих значительную часть товарной продукции, подрыв традиционного общинного землевладения, насаждение частнокапиталистических отношений в деревне, всемерная поддержка «жизнеспособных» кулацких хозяйств, дальнейшее обезземеливание бедняков.

Но вот слева от дороги, в низине, просматривая с холмистой местности, как на ладони, показалось еще одно озеро — Накуру. Уже за несколько километров взор приковывает голубая гладь в четко очерченных, как на картинах Н. Рериха, розовых берегах. По мере приближения начинаешь замечать, что очертания озера вроде бы меняются: розовые берега как бы смещаются то к одной, то к другой стороне холмов, озеро становится то правильно круглым, то овальным; на нем вдруг образуются розовые полуострова и острова, которые вскоре расплываются, возникают в другом месте, а то и вовсе исчезают.

Что за фантасмагория? Игра света, обман зрения? И только уж совсем рядом наваждение проходит и отчетливо видишь, что розовые берега, появляющиеся и исчезающие острова — это многотысячная колония розовых фламинго, занятых своим извечным делом- добыванием пищи, любовными играми, заботой о потомстве. Стоя на берегу, можно часами, не уставая, наблюдать за этими красивыми крупными птицами. Изгибая длинные шеи и опустив головы в воду, одни прочесывали илистое дно в поисках пищи; другие, засунув черные клювы под крыло, стоя на одной ноге и прижав вторую к туловищу, очевидно, отдыхали. Вдруг без всяких видимых причин птицы смешно разбегались на своих длиннющих ногах-шарнирах и поднимались в воздух. За ними увязывались остальные, и вскоре целая стая, покружив над озером, приводнялась в другом месте или вовсе улетала с Накуру, тая на горизонте розовой дымкой.

Колония фламинго на озере считалась одной из самых многочисленных в Африке и доходила до миллиона двухсот тысяч особей. В последние годы она уменьшилась в несколько раз. Кенийская пресса писала, что виной тому построенный недалеко от озера завод химических удобрений и его стоки в озеро. Владельцы завода, само собой разумеется, отрицают свою вину и ссылаются на не познанные еще наукой законы миграции птиц. К сожалению, фламинго человеческой речью не владеют, чтобы изложить свои претензии.

Ясно одно: загрязнение окружающей среды, увы, добралось и до Восточной Африки Я не говорю о столице Кении — Найроби; он, как и всякий большой город, задыхается в выхлопных газах автомобильного транспорта Секретариат ООН по проблемам окружающей среды, разместившийся здесь, пока лишь добавил к населению города еще несколько сот международных чиновников с их лимузинами, увеличивающими концентрацию окиси углерода в воздухе города. Но даже на далеких от столицы пляжах Индийского океана, омывающего берега Кении, около дорожек и лестниц, ведущих к фешенебельным туристским отелям, стоят банки и бутылки с керосином, набором щеток и губок для отмывания ступней ног от налипших комьев нефти, хотя «черное золото» в Кении и не добывается.

Приведу еще один (не менее показательный) пример. На уединенном острове Ламу, славящемся своими девственно белыми дюнами, которые можно сравнить разве что с дюнами Куршской косы в нашей Прибалтике или пляжами Варадеро на Кубе, я находил на безлюдных берегах полузанесенные песком пластмассовые бутыли из-под «фанты», подошвы резиновых сандалий, полиэтиленовые мешки с фирменными знаками сигарет «Мальборо» и «Кент», головы пластмассовых кукол с выцветшими на жарком солнце глазами, словно бы вопрошающими, как и почему они очутились на этой пустынной полосе. Все эти не поддающиеся разложению и тлению предметы современного химико-пластикового быта явно не островного происхождения и принесены течениями с отбросами океанских лайнеров, пути которых проходят не столь уж близко от Ламу. Океан большой — что случится, если без лишних хлопот и особых затрат выгрузить контейнеры с мусором прямо за борт?! Нет, оказывается, ничто неразумное не проходит для природы бесследно. Возможно, когда-нибудь все люди-человеки поймут, что эстетическая ценность девственной природы — такое же наше богатство, как вода, почва, леса, залежи золота, меди, нефти, алмазов!

Город Накуру, третий по числу жителей, в прошлом был одним из центров белых поселенцев, в основном англичан, владевших крупными зерновыми и мясомолочными фермами, на которых, само собой разумеется, гнули спину черные сельскохозяйственные рабочие и арендаторы. В деловых кварталах чистенького одноэтажного городка разместились многочисленные отделения английских банков офисы различных компаний, магазины, отели. Здесь существовали филиалы знаменитых английских и международных клубов, а белые джентльмены стремились жить, сохраняя привычки, нравы, обычаи старой «доброй Англии», тщательно скрывая от постороннего глаза острую ностальгию по былому вепичию колониальной Британской империи.