Читать онлайн «Сверхновая американская фантастика, 1995 № 04». Страница 25

— Мы плохие едоки, — сказала она, — но мы хотим учиться, даже если мы напуганы, даже если мы не знаем, что сказать или что сделать.

Переговорник продолжал говорить еще некоторое время после того, как Ким умолкла, переводя ее слова на язык Обаяшек. Она обнаружила, что старается дышать осторожно — медленно набирая воздух и проталкивая его поглубже в грудную клетку.

Затем несколько минут Обаяшки сидели неподвижно. О чем они думали? И что подумает капитан после того, как услышит то, что она только что сказала? Она ведь представила человечество напуганным, сбившимся с толку, хотя на самом деле это она чувствовала себя так.

Ким ждала, когда заговорит Са-ме-ка. Ей было муторно, и она чувствовала какую-то отстраненность от происходящего — даже ощущала свой собственный участившийся пульс. Обаяшка склонилась вперед и снова дотронулась до руки Ким.

— Все или всегда плохие или слабые едоки, — сказала она. — Все или всегда добывают знания, борясь или торгуясь со страхом.

Ким дотронулась своей рукой до руки Са-ме-ки, ощущая слегка маслянистую кожу, толстые ногти. Всё или всегда борется или торгуется со страхом, — подумала она. Капитан Сериналь, уверенная в каждом своем решении, с этим не согласится. И большинство членов команды — тоже; сначала вы решаете, что делать, а потом выполняете решение, — говорил ей Калеб, один из ксенологов. Если ты растерялся, ты проиграл.

— Давай устроим переговорную еду завтра, — сказала она Са-ме-ке. — Ким нужно поговорить с другими едоками.

Они заставят ее продолжать, понимала она, потому что они все слишком уверены в своих способностях и профессиональной пригодности. Обаяшки просто не поймут никого, кто будет бороться или торговаться, не испытывая при этом страх, как испытывала она.

Ким вежливо попятилась к выходу с переполненным, напряженным желудком, пытаясь понять, что хуже — капитан или аборигены.

Они стоят друг друга, решила она. Она надеялась, что не наживет язвы. Ей представился звездный корабль, непобедимый металлический организм, пролетающий в небе над ее головой и глядящий вниз на этот мир и на нее своими зоркими глазами. Новый полномочный посол неуверенной походкой брела к челноку, стараясь справиться с позывами рвоты.

«Террадеяние» — это концепция, рожденная современными космическими полетами Цель ее — в сотворении новых земель, превращение разнообразных неприспособленных для жизни небесных тел в земные, пригодные для жизни планеты, своего рода «кибернетические» Земли. То, что звучит сегодня научной фантастикой, может стать реальной перспективой в грядущем освоении космоса.

Оглянувшись назад на три-четыре столетия, мы увидим всю историю нашей планеты огромным проектом по террадеянию. В отличие от предыдущих культур научная революция с ее механистическим подходом изменила не только изолированные экосистемы, но, наоборот, всему — к лучшему или худшему — придала смысл террадеяния, переделки всех измерений, составляющих тело нашей Земли, Терры. В результате сегодня мы не просто обеспокоены, как то было в прошлом, той или иной местной неурядицей, но вынуждены искать перспективу изменения и исцеления всей планеты.

«Женщины за здоровую планету» и подобные лозунги женских экологических движений — ясный знак этой перспективы. Многие женщины рассматривают космонавтику как проявление механической цивилизации, и потому — нечто внешнее по отношению к ним самим, природе, материнству, Земле.

Цель настоящего раздела[7] состоит в рассмотрении феминистской перспективы, обнаруживающей всепланетную актуальность этих направлений. В наш полный кризисами век мы обращаемся к тому, что может быть определено как Иное: природе, материи, телу, матери, всему содержанию Земли и Космоса как жизненно важных условий жизни. Как же феминистское движение может помочь переосмыслению этого Иного с тем, чтобы обеспечить длительное общественное и экологическое сосуществование Земли и Космоса?

Возьмем за отправную точку две противоположных реакции на современный кризис, в котором — вся противоречивость нашего времени. С одной стороны, мы видим вызов науки и технологии. С другой стороны — радикально отрицающие современную науку и технологию направления, которые видят выход в возврате к архаичным системам мышления. Это, например, очевидное сегодня возрождение древних языческих религий и ритуалов (хороший пример тому — феминистское движение Богини-матери) и заметный рост интереса к старым оккультным астрологическим дисциплинам, а также многие подобные феномены культуры постиндустриальных обществ.

Будучи представительницами двух течений — научного и духовного, — мы выбрали в качестве темы космонавтику и астрологию. Несмотря на категорические различия, эти два направления имеют тем не менее единый объект — космос, и им обоим свойственна глобальность взгляда.

«Мир большой науки выглядит мужским, корпускулярным, организованным по приоритетам, — как писали в 1991 году американские исследователи Спенглер и Томисон, — в то время как оккультные науки представляются мягкими, женственными, интуитивными, маргинальными. Они ведут в униженную ныне страну ведовства, хиромантии, лозоходства, геомантии, астрологии, кирлианских аур и морфогенетических полей».

Очевидно, что большой космос астронавтов и Потусторонняя вселенная астрологов — абсолютно разные сферы. Для первых — это пространство неизведанного, полное неограниченных ресурсов, застывшая в ожидании предприимчивых современных исследователей целина. Как утверждение будущего человечества, освоение космоса предстает следующим отчаянным, но неизбежным шагом по эволюционным ступеням.

Экологический кризис приводит к пониманию необходимости в изменении нашего подхода к Иному, то есть к Природе, Матери и Земле.

Для астрологии же космос предстает не пассивно ждущей пустотой, но воплощением Судьбы, определяющей наши истоки и назначение, жизнь и смерть. Вселенная как судьба и неизбежное прошлое часто соотносима с женским началом, будь то греческие Мойры или римская Фортуна, не оставляющие необходимого любому современному научному исследованию фундамента свободы мышления и самоопределения, контроля над материей. Астрология не признает главенства сознания над материей, но утверждает принцип их взаимопроникновения, взаимообусловленности их движений[8].

В контексте космонавтики Космос выступает Отцом, в то время как для астрологов это скорее материнское начало. Радиоволны в космосе несут преимущественно мужские голоса, так же как проблемы космонавтики вызывают интерес преимущественно мужского населения. Сфера астрологии по контрасту озвучена голосами обоих полов и привлекает к себе как мужчин, так и женщин, но, как нам кажется, отличается главным образом женским присутствием.

Классические науки демифологизировали космологию, представляя природу пассивной, мертвой, инертной материей, определяя ее отсутствием того, что является позитивными характеристиками для самих этих наук разума, смысла, свободной воли, самоопределения. Направляя технологию и промышленность, механистическая наука непосредственно конструирует свое видение природы и согласно ему способна изменить в процессе террадеяния истинную натуру Земли. Объективные ценности современной науки порождают эскапистскую — техническую фантазию, страдающие гигантоманией проекты изменения космоса, террадеяния в галактических масштабах.

Со времен речи президента Кеннеди в 1961 году, посвященной программе полета человека на Луну, обозначаются новые точки отсчета и современные границы технической мысли. Космические достижения человечества рождают две связанные меж собою серии представлений. Во-первых, это изменение идеи об ограниченности природных ресурсов и пространств. Земля, казавшаяся так недавно маленькой и истощенной, неожиданно превращается в часть изобильного макрокосмоса. Словно бы осуществив уже космическую одиссею, мы начинаем представлять себе путешествия в открытом пространстве рутинным способом новой колонизации, сравнимым с плаваниями Колумба и Магеллана или даже с авантюрами Льюиса и Кларка, возглавивших разведку ресурсов Миссури; мы попросту ищем новые внеземные прииски, вступая тем самым в эпоху новых географических открытий проверенным имперским путем.

Второй комплекс представлений являет нам новый «черный континент» вне любого мыслимого ранее земного предела, всю ту же ждущую освоения пустошь, сходную с Америкой или Африкой до вторжения белого человека или даже дореволюционной Россией в советском видении огромной страны как пространства, подлежащего террадеянию.