Читать онлайн «Наш Современник, 2005 № 11». Страница 32

Экономика нового типа

Младороссы выступали за планово-рыночную экономику. Они ссылались на передовой опыт Советского Союза и Германии, сумевших в быстрые сроки восстановить своё народное хозяйство, опираясь на силу государственной организации и долгосрочное прогнозирование. От нацистов они отличались тем, что предлагали сделать плановое регулирование более жёстким и действенным, а от коммунистов — отказом от ликвидации частной собственности и проектами создания более гибкой системы составления плановых заданий.

Группа не считала нужным признавать за частной собственностью какой-либо самостоятельной ценности и тем более объявлять её священной. Она отстаивала идею «функциональной собственности», чьё значение определяется именно государственной необходимостью на определённый момент времени. Частный капитал, в такой оптике, необходим чисто технически, и его функционирование немыслимо без строгого контроля, призванного предотвратить опасность нарушения равновесия в пользу буржуазии.

Планирование предлагалось выстраивать одновременно «снизу вверх» и «сверху вниз». Предполагалось, что предприятия и отдельные отрасли, объединённые в специализированные хозяйственные союзы, будут составлять планы и направлять их Всеимперскому совету народного хозяйства. Тот, после обсуждения, будет спускать их на места. Младороссы составили проект создания руководящих хозяйственных советов, куда должны были войти представители от государства, рабочих, научно-технического персонала и частного капитала.

Младороссы крайне отрицательно относились к пораженчеству, расценивая его как «грех против духа нации». Не секрет, что многие правые эмигранты надеялись на вооружённую интервенцию СССР и в годы Великой Отечественной войны были на стороне немцев. Младороссы вполне справедливо отмечали, что такой великий народ, как русский, может освободиться от интернациональных пут только самостоятельно, а вмешательство иноземцев всегда таит опасность длительного поражения, сопряжённого с небывалым унижением.

Любопытно, что оборонческий пафос младороссов в части их категорического неприятия иностранной оккупации разделял великий князь Кирилл Владимирович, которого часть эмиграции считала российским императором, причём младороссы тоже стояли на «кирилловских» позициях. Вот что писал великий князь в 1925 году: «Я ни в коем случае не могу стать на точку зрения тех вождей, которые сочли бы возможным поддаться искушению воевать со своими соотечественниками, опираясь на иностранные штыки… Всякое несвоевременное вмешательство в работу по спасению России… отдалит заветный час освобождения и будет ей стоить новых кровавых жертв…». Кирилл Владимирович симпатизировал программе младороссов и даже послал к ним, в партийное руководство, своего представителя — великого князя Дмитрия Павловича.

Идеологи младороссов считали, что революция, несмотря на весь свой нигилистический заряд, всё-таки ответила на многие вопросы, которые стояли перед русской национальной жизнью. Казем-Бек писал: «Революция, сокрушительная, стремительная, страстная, есть завершение русских исканий. После неё отольются новые формы русской жизни, уже не позаимствованные, а естественные, присущие её целям и её содержанию. Теперь не время причитать и вздыхать. Наступает страдная пора, пора работы и труда».

По мнению младороссов, большинство эмигрантов ничего не поняли в Октябрьской революции и в последующих за ней событиях. Согласно им, Октябрь привёл не только к торжеству материализма и интернационализма, но ещё и породил новый тип человека, человека героической ориентации, разительно отличающегося от большинства типажей старой России, неспособных обрести всю полноту мужества и самопожертвования. Они были уверены, что «новый человек» органически склонен к патриотизму и на самом деле не соответствует тому типу, который стремятся выработать комиссары-интернационалисты.

От взора младороссов не укрылись процессы, происходившие в СССР в 20–30-е годы и способствовавшие национальному перерождению советизма. Одним из основных постулатов младороссов, считавших необходимым повернуться «лицом к Родине», была «вера в Россию», то есть вера в способность русской нации переварить большевизм и преодолеть его изнутри, используя всё положительное, возникшее за годы советской власти: героический стиль, мощную индустрию, научно-технические кадры и т. д. Перерождение большевизма связывалось ими с активностью «новых людей» — молодых и решительных выходцев из социальных низов — лётчиков, полярников, военнослужащих, инженеров, стремившихся превратиться в особую аристократию. Младороссы надеялись: окрепнув и осознав свою историческую миссию, «новые люди» сумеют покончить с материализмом, интернационализмом и эгалитаризмом власти, совершив победоносную национальную революцию — естественно, без вмешательства иностранцев. Способствовать этому и хотели младороссы, объявившие себя «второй советской партией», призванной заменить первую, старую. Сами они были чрезвычайно далеки от исторического пессимизма, разговоров о «гибели России», бесконечного плача о жертвах и лишениях. Младороссы уверяли, что «всякая внутренняя смута в конечном итоге всего только эпизод».

Максимализм, который был присущ большевизму, младороссами вовсе не отрицался. Они считали, что он нужен для России, хотя необходимо избавиться от многих его крайностей. Русский национализм, по мнению Казем-Бека, должен быть движением именно «максималистическим, способным на усилие, не меньшее коммунистического». При всём при том они отрицательно относились к личности Сталина. Младороссы считали, что Сталин идёт на реформирование коммунизма, желая сохранить власть компартии ценой заигрывания с русской национальной стихией. Они надеялись на то, что в партии существует националистическое крыло, способное свергнуть власть коммунистической верхушки. Любопытно, что к представителям этого крыла они относили военное руководство РККА, и в частности М. Н. Тухачевского. Это было явным заблуждением, сегодня уже очевидно, что Тухачевский и его группа (Корк, Эйдеман, Фельдман, Гамарник и другие) стояли на интернационалистических позициях красного милитаризма, мечтая развязать революционную мировую войну. Впрочем, заблуждения младороссов разделяли и многие другие правые эмигранты.

Союз младороссов считал себя второй советской партией, которая выйдет на политическую сцену СССР после того, как будет свергнута первая советская партия — ВКП(б); до этого они ставили своей главной задачей выработку идеологии и подготовку кадров.

Само собой разумеется, что антисоветская, в массе своей, эмиграция считала движение младороссов агентурой ГПУ-НКВД. Это было явной натяжкой. Младороссы, вне всякого сомнения, контактировали с советскими властями (в 1937 году стала известной связь Казем-Бека с посольством СССР). Однако делали они это не по указке ГПУ, а по собственным убеждениям, согласно которым СССР являлся одной из исторических форм Российского государства. Сам Казем-Бек, скорее всего, не имел никаких связей с советской разведкой. Один из функционеров КГБ А. А. Соколов писал: «Вспоминается случай, когда по просьбе ПГУ (управление контрразведки КГБ. — А. Е.) в Иностранный отдел патриархии мне пришлось устроить на работу переводчиком князя Александра Львовича Казем-Бека, известного деятеля белой эмиграции, неистового вождя русской националистической партии „младороссов“ в фашистской Германии… Было передано нам и дело его агентурной разработки по шпионажу в пользу США. Но разработку князя примерно через год я прекратил, так как стало очевидным, что шпионажем он не занимается. Наоборот, является патриотом своей родины и к советской власти относится вполне лояльно. Несколько месяцев я общался с ним под видом работника Советского комитета защиты мира». То есть очевидно, что советские спецслужбы никогда не вербовали Казем-Бека и даже допускали, что он является американским шпионом.

Движение младороссов сумело стать мощной организацией, объединившей несколько тысяч молодых национал-революционеров. Особенно сильные отделения («очаги») были созданы в Париже и Нью-Йорке. Помимо самого Союза существовали также специальные объединения — Младоросский студенческий союз, Казачий центр младороссов, Молодёжный спортивный союз, Женский союз содействия младоросскому движению. Существовали и группы инородцев (в частности, при Союзе действовала ассоциация русских ассирийцев). Партия выпускала много периодических изданий: «Бодрость!», «Младоросская искра», «К молодой России», «Казачий набат», «Казачий путь». Их оптимистическая фразеология особенно привлекала эмигрантскую молодёжь, столь нуждающуюся в заряде бодрости. «С Новым годом, с новыми трудностями, с новыми победами!», «Люби младоросскую юность, цени младоросскую зрелость, гони младоросскую старость!» — эти и подобные им призывы мобилизовывали русских людей на борьбу. Зачастую младороссам симпатизировали даже некоторые деятели организаций, официально предавших их политической «анафеме», — например генерал Н. Эрдели из РОВСа. В годы Второй мировой войны младороссы сражались на стороне Франции, активно участвовали в движении Сопротивления. Это полностью соответствовало их радикальному оборончеству и нисколько не противоречило правой ориентации (для сравнения заметим, что в антигитлеровском подполье действовала половина французских фашистов, в частности Жорж Валуа, духовный отец этого направления).