Читать онлайн «Журнал «Вокруг Света» №11 за 2009 год». Страница 18

Между тем Джек и Рэли с энтузиазмом принялись исследовать роскошное убранство судна. За одним поворотом оказался салон со сводчатым потолком и мраморными колоннами. За другим — столовая, где столы были устланы белыми скатертями и официанты в строгих черных костюмах разносили баранину на ребрышках и разливали вино из графинов, а рядом играл оркестр. На корабле имелся даже гимнастический зал, где молодые люди могли потренироваться, готовясь к экспедиции.

Джек и Рэли уже не были двумя безвестными парнями: они являлись, если верить газетным хвалам, «отважными», «несгибаемыми англичанами», и каждый из них был вылитый сэр Ланселот. Они встречали солидных господ, которые приглашали их присесть к ним за столик, и женщин с длинными сигаретами, которые одаривали их, как выражался полковник Фосетт, «взглядами, исполненными откровенного бесстыдства». Судя по всему, Джек толком не знал, как себя вести с женщинами: похоже, для него они были такими же таинственными и далекими, как город Z. Однако Рэли скоро пустился флиртовать с одной девицей, наверняка хвастаясь перед ней своими грядущими приключениями.

Фосетт понимал, что для Джека и Рэли эта экспедиция — по-прежнему всего лишь нечто умозрительное. В Нью-Йорке молодые люди в полной мере вкусили славы: взять хотя бы проживание в отеле «Уолдорф-Астория», где в последний вечер солидные господа и ученые со всего города и окрестностей устроили в Золотом зале особый прием, чтобы пожелать им счастливого пути; или тосты, провозглашавшиеся в их честь в Походном клубе и в Национальном клубе искусств; или остановку на острове Эллис (чиновник иммиграционной службы сделал пометку, что никто в их отряде не был ни «атеистом», ни «многоженцем», ни «анархистом», ни «испорченной личностью»); или кинематографы, где Джек пропадал днями и ночами.

Тогда как Фосетт обретал выносливость постепенно, за долгие годы странствий, Джеку и Рэли предстояло обрести все нужные качества в одночасье. Однако Фосетт не сомневался, что им это удастся. В дневнике он писал, что Джек подходит ему «по всем статьям», и предсказывал: «Он молод и приспособится к чему угодно, несколько месяцев похода дадут ему нужную закалку. Если он пойдет в меня, к нему не прилипнет всякая зараза… а на крайний случай у него есть мужество». Фосетт был уверен и в Рэли, который смотрел на Джека почти таким же горящим взором, как сам Джек — на своего отца. «Рэли последует за ним повсюду», — замечал он.

Среди команды корабля раздались крики: «Отдать швартовы!» Капитан дал свисток, и этот пронзительный звук разнесся над портом. Судно заскрипело и приподнялось на волнах, отваливая от пристани. Фосетту виден был пейзаж Манхэттена, с его башней страховой компании «Метрополитен», некогда самой высокой на планете, и небоскребом Вулворта, который ныне превзошел ее. Огромный город сверкал огнями, точно кто-то собрал в нем все звезды с неба. Джек и Рэли стояли рядом с путешественником, и Фосетт прокричал собравшимся на причале репортерам: «Мы вернемся, и мы добудем то, что искали!»

Исчезновение

Как обманчива Амазонка. Она начинается как скудный ручеек, эта самая могучая река в мире, более мощная, чем Нил и Ганг, чем Миссисипи и любая из рек Китая. Высоко в Андах, на отметке больше восемнадцати тысяч футов, среди снегов и облаков, она сочится из скального пласта, струйка кристально чистой воды. Здесь она неотличима от множества других потоков, петляющих через Анды. Иные из них потом низвергаются с западного склона гор, устремляясь в Тихий океан, что лежит в шестидесяти милях отсюда, иные же, подобно ей, стекают вниз по восточному гребню, совершая, казалось бы, невозможное путешествие к Атлантическому океану и преодолевая расстояние большее, нежели от Нью-Йорка до Парижа. На такой высоте воздух слишком холоден, чтобы здесь существовали джунгли или в большом количестве водились хищники. Однако именно в этих местах рождается Амазонка, питаемая талыми снегами и дождями, увлекаемая силой тяжести вниз по склонам.

Немного поплутав в горах, река резко обрушивается вниз. Набирая скорость, она сливается с сотнями других речушек, большинство из которых настолько малы, что до сих пор не имеют названия. Затем вода втекает в долину, лежащую на семь тысяч футов ниже: здесь уже видны пятна зелени. Вскоре к ней сходятся более крупные потоки. Река бурно низвергается на равнины; ей остается еще три тысячи миль до Атлантики. Она неудержима. Как и джунгли, которые благодаря экваториальной жаре и обильным ливням постепенно обступают ее берега. Раскинувшись до горизонта, этот первозданный край служит обиталищем самого большого количества видов живых существ в мире. Здесь река впервые становится узнаваемой: да, это действительно Амазонка.

Но река по-прежнему — не то, чем кажется. Извиваясь, она течет на восток и попадает в огромный регион, напоминающий по форме пустую вогнутую чашу, а поскольку Амазонка протекает по дну этого бассейна, в нее вливается около сорока процентов всех южноамериканских вод — в том числе и от самых отдаленных рек из Колумбии, Венесуэлы, Боливии и Эквадора. И Амазонка становится еще более могучей. Местами ее глубина достигает трехсот футов; ей больше незачем спешить, и она продолжает завоевание, двигаясь с той скоростью, какая ей нравится. Она петляет мимо Риу-Негру и Риу-Мадейру, мимо Тапажоса и Шингу — двух своих самых больших южных притоков; мимо Маражо, острова, превышающего по размерам Швейцарию; и в конце концов, покрыв четыре тысячи миль и вобрав в себя воды тысячи притоков, Амазонка достигает своего устья, ширина которого — двести миль, и впадает в Атлантический океан. То, что начиналось как ручеек, теперь каждую секунду извергает в океан пятьдесят миллионов галлонов воды — в шестьдесят раз больше, чем Нил. Пресная вода Амазонки с огромной силой вырывается в море: в 1500 году испанский капитан Висенте Пинсон, один из прежних спутников Колумба, обнаружил эту реку, проплывая в нескольких милях от побережья Бразилии. Он назвал ее Mar Dulce — Пресное море.

Эту территорию трудно исследовать в любых условиях, но в ноябре, с наступлением сезона дождей, задача становится практически невыполнимой. О берег бьются волны — в том числе и ежемесячные приливы, движущиеся со скоростью пятнадцать миль в час и называемые здесь «поророка» — «большой рев». В Белене уровень Амазонки часто повышается на двенадцать футов, в Икитосе — на двадцать футов, в Обидусе — на тридцать пять. Мадейра, самый длинный приток Амазонки, может разливаться даже сильнее, поднимаясь на шестьдесят пять футов и выше. При разливах, длящихся месяцами, многие из этих и других рек вырываются из берегов, мчатся сквозь лес, подрывая деревья и снося камни, обращая южную часть Амазонии почти в материковое море, которое и находилось здесь миллионы лет назад. А потом выглядывает солнце и испепеляет эти края. Почва трескается, словно от землетрясения. Болота испаряются, пираньи в пересыхающих заводях пожирают друг друга. Топи превращаются в луга; острова становятся холмами.

Так в южную часть бассейна Амазонки приходит сухой сезон. По крайней мере так было практически всегда, сколько себя помнят люди. Так было и в июне 1996 года, когда экспедиция бразильских ученых и искателей приключений отправилась в здешние джунгли. Они разыскивали следы полковника Перси Фосетта, который исчез здесь вместе со своим сыном Джеком и Рэли Раймелом больше семидесяти лет назад.

Экспедицию возглавлял сорокадвухлетний бразильский банкир Джеймс Линч. После того как один из журналистов упомянул в разговоре с ним об истории Фосетта, банкир прочел по этому вопросу все, что смог найти. Он узнал, что исчезновение полковника в 1925 году потрясло мир — «наряду с самыми знаменитыми случаями исчезновения людей, происходившими в наши дни», как отмечал один из комментаторов. На протяжении пяти месяцев Фосетт слал депеши, которые измятыми и перепачканными доставляли сквозь джунгли скороходы-индейцы и которые, точно по волшебству, в конце концов попадали на телеграфные ленты и перепечатывались практически на всех континентах; это был один из первых примеров глобального «новостного повода», и жители Африки, Азии, Европы, Австралии и Америки не отрываясь следили за одними и теми же событиями, происходящими в отдаленном уголке планеты. Эта экспедиция, как писали в одной из газет, «захватила воображение каждого ребенка, который когда-нибудь мечтал о неизведанных землях».

Потом сообщения перестали поступать. Линч вычитал: Фосетт заранее предупреждал, что может несколько месяцев не выходить на связь; но прошел год, потом другой, и любопытство публики все росло и росло. Может быть, Фосетта и двух юношей захватили в заложники индейцы? Может быть, они умерли от голода? Может быть, их зачаровал город Z и они решили не возвращаться? В утонченных гостиных и нелегальных распивочных велись жаркие дискуссии. На самом высоком правительственном уровне шел обмен телеграммами. Этим приключениям посвящались радиопостановки, романы (считается, что Ивлин Во написал свою «Пригоршню праха» под влиянием фосеттовской эпопеи), стихи, документальные и художественные фильмы, марки, детские сказки, книжки комиксов, баллады, театральные пьесы, музейные выставки. В 1933 году один писатель-путешественник воскликнул: «Вокруг этой темы родилось столько легенд, что они могли бы образовать отдельную ветвь фольклора». Фосетт заработал себе место в анналах всемирной истории путешествий — и не благодаря тому, что он открыл, а из-за того, что он утаил. Он клялся, что совершит «великое открытие века», но вместо этого он породил «величайшую загадку, оставленную нам путешественниками двадцатого столетия».