Читать онлайн «Сверхновая американская фантастика, 1995 № 05-06». Страница 66

Кажется, первым переводом из Желязны в России (тогда еще СССР) стала «Долина проклятий» в «Химии и жизни», за которой последовали отдельные рассказы в периодике и сборниках, затем вышел тбилисский двухтомник «Хроник Амбера» («Амбер» в дальнейшем много раз переиздавался в разных городах под разными названиями), потом — питерский сборник рассказов «Розы для Экклезиаста», а дальше — лавина переводов (получше и похуже), и скоро Роджер Желязны стал в России столь же популярен, как и на родине.

Но все это только факты, мало что говорящие о сути творчества этого великолепного писателя. В его обширном наследии — и большое число объемных романов, и жемчужная россыпь рассказов, и, право, трудно сказать, что ему лучше удавалось. Контрастная фантастическая образность, свойственная «новой волне» (своеобразным американским «шестидесятникам»), пожалуй, именно у Желязны нашла свое максимально концентрированное выражение. Многие его страницы будто написаны (и прочитаны) в состоянии визионерского экстаза, мучительно-яркого бреда или грезы. Текст Желязны (в том числе и написанный в соавторстве) сразу отличим, даже в переводе — таинственная глубина и внезапно прорывающаяся экспрессия, скрытая под наплывающими одно за одним видениями мрачных или комичных, но неизменно ярких, даже яростно-ярких реальностей. Яростных потому, что сюжеты у Желязны почти всегда рассказывают о борьбе: против врагов — людей, иных существ или машин, против жестокости мира или против самой смерти.

Все фантасты — творцы миров, но именно в творчестве Желязны это стало не просто методом, но основным лейтмотивом. Неизвестно, был ли еще в чем-то похож на своих героев автор, но только творение миров, реальное или мнимое воплощение своих видений — любимое их дело, призвание и профессия. Повелитель снов доктор Рендер, которому подвластно пространство человеческой психики; поэт Гэливджер из «Розы для Экклезиаста»; планетарный конструктор Фрэнсис Сэндоу («Остров мертвых»), принцы Амберской династии или безымянный герой из рассказа «Любовь — мнимая величина», мутант Джарри Дарк из «Ключей к декабрю», странные боги в «Созданиях света, созданиях тьмы», компьютерный телепат из «Витков» и многие, многие другие, с кем автор щедро поделился этим редким талантом самому творить мир, в котором живешь. Странные и многообразные герои Желязны, кем бы они ни были — людьми, мутантами, машинами, богами — как правило, одиноки со своим талантом и в своей борьбе (а борьба эта всегда не на жизнь, а на смерть), у них больше врагов, чем друзей, их жизнь и любовь зачастую трагичны, а никакие способности по части творения не спасают от одиночества, которое чаще даже внутри них, чем вокруг. А может это одиночество, порой ожесточенное, порой глухое или светлое — необходимое условие, чтобы грезить наяву или идти в бой за жизнь и против всего мира, что у Желязны часто одно и то же. Недаром же спасаются от гибели и уходят из музея снова в жизнь «музейные экспонаты» — молодой художник со своей возлюбленной, недаром герой возвращается к жизни после смертного боя на Острове Мертвых, недаром проповедует Книгу Жизни умирающей марсианской расе Гэлинджер; после смертного же боя обретает свою утраченную память в глубинах компьютерной сети герой «Витков»; Джарри Дарк покидает своих соратников по «Декабрьскому клубу» и присоединяется к обреченному на вымирание только что ими же и созданному племени, чтобы разделить его судьбу. Отпетый уголовник Черт Таннер гонит машину с запада на восток через весь ставший Долиной Проклятий американский континент, убивая по дороге всех, кто пытается его остановить, — потому что везет сыворотку в зачумленный город. И даже «профессиональные» носители смерти — галактический агент-киллер Темный Ангел и робот-вампир Стальная Пиявка из одноименных рассказов — оборачиваются, защищая жизнь, против самой своей природы. Ибо еще одно, наверно, роднит автора и героев — они влюблены в жизнь и красоту, во всех возможных воплощениях и отражениях, и их стараниями жизни и красоты во Вселенной становится больше. А отражения бесконечны. Их по заказу, прихоти или необходимости можно создавать снова и снова, но все города мира, как известно, похожи на Амбер, а все герои — на автора.

Эти заметки написаны по грустному поводу. Может, утешением послужит вот такая цитата из самого Роджера Желязны:

«…и где-то сияет солнце, сгорая как Феникс, чтобы возродиться вновь. Смерть-воскрешение, воскрешение-смерть… Где-то всегда сияет солнце. Помните об этом. Это очень важно».

Грезы, иллюзии, видения рассеиваются. Сотворенные миры остаются — даже после смерти творца. Роджер Желязны умер. Остались его герои, его миры, его книги, и где-то всегда сияет солнце. «…Так платит жизнь тем, кто служит ей самозабвенно» — этими словами кончается один из его рассказов.

Летом в США проходит обычно несколько слетов и конференций любителей фантастики по регионам. «Сверхновая» была представлена в июне и июле 1995 года на двух из них — в Новом Орлеане (штат Луизиана) и в Портленде (штат Орегон), а также на конференции исследователей фантастики в Северной Дакоте. Библиотека Конгресса в Вашингтоне (округ Колумбия) пополнилась комплектом нашего журнала, ведущие университеты США стали нашими подписчиками.

Из Орегона шлют привет читателям «Сверхновой» Роберт Шекли, Урсула Ле Гуин, Кейт Вильхельм, Дин Уэсли Смит, К. Д. Вентворте, Линда Нагата, Джерри Олтиен (так произносится его фамилия, а не Олшен, как мы опубликовали ранее, исходя из правил английского произношения). Самые теплые пожелания передает редактор «F&SF» Кристин Кэтрин Раш, признавшаяся, что мы поместили на страницах «Сверхновой» как раз те произведения, что нравятся ей больше всего.

Кстати, несмотря на задержки с выпуском в свет, нам удается знакомить читателей с теми произведениями, что завоевывают литературные премии уже после нашей публикации. Так было с «Подарками музыкального ящика» Дина Уэсли Смита (N 6, 1994) Идея об участии читателей «Сверхновой» в голосовании за премию «Хьюго» начинает обретать некоторые реальные черты, а многочисленные просьбы публиковать лауреатов названной премии удовлетворяются, так сказать, в зародыше, принципиально.

2 июля 1995 года на Вестерконе в Портленде работал совместный семинар «F&SF» и «Сверхновой» под руководством Кристин Кэтрин Раш и Ларисы Михайловой, на котором обсуждалась концепция изданий, вопросы перевода и сохранения авторского права в России. Редакция «Сверхновой» с признательностью восприняла отношение к ее деятельности как к признаку возможности нормальной жизни в сфере издания фантастики в нашей стране, и будет продолжать знакомить читателей с тем, что ново, ярко и умно, не скрывая имен переводчиков и не таясь от авторов.

Электронная почта принесла нам письмо из Батон Ружа, столицы штата Луизиана, от Майкла Скотта, любителя фантастики с сорокалетним стажем. А так как письмо касается именно киберпанка, вернее его освоения в ролевой игре, мы решили поместить письмо в сокращении на страницах этого номера «Сверхновой». У нас ролевые игры весьма в ходу, и сам предмет игры, скорее всего, не покажется слишком оригинальным компьютерным Мастерам. Но свидетельство человека, уже шесть лет играющего в «Киберпанк», каждое воскресенье, представилось нам любопытным. В группе Майкла Скотта девять человек, четыре женщины и пятеро мужчин, в основном инженеры, программисты, сам Майкл Скотт — управляющий магазинчиком при автозаправочной станции.

«Киберпанк 2.0.2.0.

Ролевые игры 70-80-х годов начиная с «Подземелий и Драконов» были, по преимуществу, вариациями на темы фэнтези и обладали сложной системой правил для групп сюжетов. Потом в конце 80-х проявилось новое поколение игр, в который акцент переместился на создание характеров и попытку с помощью определенного набора численных коэффициентов (их добывают, бросая граненые многоцветные игральные кости) изменить окружающую героев игровую среду. После публикации «Нейроманта» Уильяма Гибсона и выхода таких фильмов, как «Робот-полицейский» и «Бегущий по Лезвию», прошло совсем немного времени до появления игры «Киберпанк», выпущенной калифорнийской компанией «Тальсориан Геймз».

В мире «Киберпанка» почти всегда идет дождь, кислотный. Там вообще весьма неприютно на улицах: банды, загрязненный воздух. Транснациональные корпорации держат в своих руках весь мир, правительства — зачастую лишь подставные Лица. Персонаж «Киберпанка» — это обычно человек, использованный, а потом выброшенный корпорациями, который теперь пытается бороться с их всесилием. Начиная свое дело в одиночку и заботясь только о себе, герой постепенно берет на себя ответственность за выживание человечества: таков уж масштаб действия.