Читать онлайн «Что такое антинаука». Страница 13

Другой урок, вытекающий из наших исторических ретроспекций, по сути, очень прост. История свидетельствует о неоднократном повторении одной весьма красноречивой асимметрии: зачинатели машинных бунтов, луддиты XIX в. в итоге были очень скоро и жестоко подавлены и подверглись суровой расправе. Зато луддиты от культуры нередко, во всяком случае на какое-то время, одерживали победу и праздновали свой триумф, — даже если это слишком дорого обходилось цивилизации и их собственной стране. Разумеется, всегда находились интеллектуалы, пытавшиеся бороться против мракобесов и встававшие на их пути, — но всегда или это было слишком поздно, или их было слишком мало, или слаба была поддержка общественного мнения, а их собственных сил и стойкости недоставало, чтобы одолеть противника.

Как мы могли убедиться, исторический опыт подтверждает, что мезальянс политической власти и активной, наступательно настроенной антинауки — это тревожный симптом общественного нездоровья, опасный вызов, который бросают культуре мракобесы. В нынешних условиях такой вызов, может быть, и не представляет непосредственной угрозы модернистской картине мира как таковой. Однако потенциально такая опасность существует, и от нее ни в коем случае нельзя отмахиваться как от простой погрешности в системе образования или досадного недоразумения. Наоборот, вся история человечества от античной Греции до фашистской Германии учит нас, что силы, стремящиеся низложить науку, подорвать веру в нее общества, всегда найдутся, что они всегда наготове заключить союз с другими темными силами и попытаться совлечь цивилизацию с магистрального пути развития. Для этого они не брезгуют никакими средствами, в ход идет безудержная демагогия и популизм, игра на традиционных народных предрассудках и подстрекательство к насилию, прямая ложь и мистификации, идеологические провокации под лозунгами типа «Кровь и Земля», развязывающие самые нездоровые, слепые националистические инстинкты, вражду и нетерпимость.

Короче, не будет преувеличением сказать, что подключение антинауки к политической механике, вовлеченность ее в авантюры и амбиции политиков способствуют пробуждению зверских начал, до поры дремлющих в глубинах человеческой природы. Пробуждения этих начал, не раз уже происходившие в последние века и почти наверняка ожидающие нас и впредь, уже продемонстрировали свою чудовищную разрушительную и злобную силу. Тем, кто хотел бы чему-то научиться у истории, можно дать один добрый совет: ни в коем случае не доверять всем этим «альтернативным», «контр-» и т.п. мировоззрениям, искоренять их в себе всеми средствами. И пусть нас не обманывает то, что в наши дни все это бытует, как правило, в добродушной и ненавязчивой форме, за которой не так легко рассмотреть злокачественную, разрушительную суть. В этом я вижу наш общий долг — и перед собственными убеждениями, и перед более серьезной борьбой, вероятно, ожидающей нас в будущем.

Перевод с англ. А.Б. Толстова

Имеется в виду конференция «Антинаучные и антитехнические тенденции в США и СССР», которая состоялась в мае 1991 г. в Массачусетском Технологическом Институте (Кембридж, США), и участником которой был проф. Холтон (Гарвардский университет).

Burnham J.C. How superstition won and science lost. Rutgers University Press, 1987. Литература на эту тему еще весьма небогата, и обстоятельные исследования феномена антинауки встречаются пока редко. Из наиболее интересных работ можно отметить следующие: Counter-movements in the science. H. Nowotny and H. Rose (eds.). Dordrecht, 1979; Science and its publics: thechanging relationship. G. Holton and W.A. Blanpied (eds.). Dordrecht, 1976; Limits of scientific inquiry. G. Holton and R.S. Morison (eds.). N.Y., 1979.

Из числа последних наиболее репрезентативных исследований уровня общественной грамотности и отношения общества к науке и технологиям см.: National science board. Science and engineering indicators. 1989. Washington, 1989: Niemi R., Mueller I., Smith T. Trends in public opinion: a compendium of survey data. N.Y.. 1989.

Weber М. Science and a vocation (1918) — «Daedalus». 1958. N 1. p. 117.

Dodds E.R. The Greeks and the irrational. Boston, 1957. Более подробный комментарий этой книги я предпринял в работе: Holton G. The advancement of science and its burdens. Cambridge. 1986, ch. 10.

См.: Trends in public opinion: a compendium of survey data.

Я подробно рассматриваю этот феномен в работе: Holton G. The advancement of science and its burdens, ch. 3.

Harding S. The science question in teminism. lthaca. 1986, p. 10.

Geertz С. The interpretation (неразб.). N.Y., 1974. p. 131.

Непопулярность этих важнейших понятий в английском языке резко контрастирует с широким их употреблением в немецкой и, отчасти, в русской научной литературе. Так, тот же Гиртц отзывается о них как о «неясных и неопределенных... своего рода предпосылочных прото-теориях, служащих, в лучшем случае, основой для более аналитически-четких моделей». Даже в Оксфордском словаре английского языка, не говоря уже о большинстве других справочных изданий, не нашлось места для определения этих понятий, хотя в нем и дано краткое и неточное толкование немецкого Weitbild как «жизненных воззрений», а также походя упоминаются без определения некоторые близкие понятия («образ мира» и «модель мира»). О картине мира индивидуального ученого см. мою книгу: Hollon G. The advancement of science and its burdens, pp. 20-27, 57-104. 245-248.

См. об этом: Holton G. Physics literacy — «Physics Today», v. 43, N 11, 1990, pp. 60-67. Для подобной «науки» характерны следующие особенности и взгляды: природные явления в ней образуют бессвязное, мозаичное и необозримое скопище фактов, движущееся тело останавливается, если его не подтолкнуть; электрический ток течет по проводам точно так же, как вода по трубам, только гораздо быстрее; пространство — это огромный контейнер, в котором появились некогда время и материя; время течет повсюду одинаково и ни от чего не зависит; наука и инженерия различаются весьма смутно; связь причин и следствий почти всеобща, однако иногда все же возможны непостижимые чудеса; наука — источник истин, но время от времени оказывается, что все ее знания ложны и тогда происходит революция, которая, наконец, добирается до истины. Ну, и так далее.

Erikson Е.Н. Toys and reasons: stages in the ritualization of experience. N.Y., 1977, p. 147-148. Можно привести и примеры того, как в последовательно модернистской картине мира связываются научные, эпистемологические, политические и архитектурные элементы.

См.: Garison P. Aufbau/Bauhaus: logical positivism and architectural modernism. — «Critical inquiry», 1990, vol. 16, N 4, p. 709-752.

См.: Holton G. Thematic origins of scientific thought: Kepler to Einstein. 2 ed. Harvard University Press, 1988.

Gerhart M., Russell A. Metaphorieprocess. Fort Worth. Тех., 1984, p. 91.

На пробелы в научной грамотности и ошибочные представления о науке удается повлиять даже при сравнительно кратком и поверхностном воздействии. Красноречивым примером может служить контрольный эксперимент, проведенный по моей инициативе в 1980 г. Он состоял в том, что в разных городах США были организованы 6 групп по 9-14 человек в каждой, образующих репрезентативную выборку из разных слоев общества. Каждая группа должна была путем всесторонней дискуссии решить некоторые политические и этические вопросы, требующие учета и понимания непростых научных и технических проблем. В числе предложенных вопросов были, например, такие: разумно ли продолжать небезопасные для пациентов опыты по продлению жизни? как разделить изотопы радиоактивных веществ? В начале работы все группы, как и следовало ожидать, оказались в беспомощном положении в силу сугубого недостатка общих и специальных знаний. Первые попытки решения никакой ценностью не обладали. Однако по ходу делу. когда испытуемым были предоставлены необходимые справочные материалы и консультативная помощь, дело пошло на лад и диспутанты в итоге, после бурных интенсивных споров, смогли предложить гипотезы, которые, хотя и отличались от решений специалистов, все же были ориентированы в верном направлении. Таким образом, можно сделать вывод, что при условии обладания необходимыми ресурсами и приложения должных усилий вполне возможно добиться адекватных решений по социально-политическим вопросам, содержащим научно-технические аспекты, даже тогда, когда эти решения должны принимать слабо подготовленные люди.

Тем, кто начинает изучать историю Америки с ее «духом исключительности», я бы порекомендовал следующую литературу: Tocquelle A. Democracy in America(1835-1840); Merton R. Science, Technology and Society in 17-th century England (1938); Hunter Dupree A. Science in the federal government. Cambridge, 1957; Bell D. The «Hegelian secret»: Civil society and American exceptionalism (1991); America in theory. N.Y., 1988; Holton G. The culture of science in our time. — In: Methodology and Science (1991).