Читать онлайн «Apocalypse Return, или О пробуждении национального самосознания». Страница 2

- Саамагонна остаа? [Самогоном торгуешь? (рус., фин. искаж.)] затвердевшим голосом спросил финн, сводя белесые брови к переносице.

- Сухой закон знаешь, ась?! Незаконно спиртное гонишь, ась?! наскакивал Авдюшка на Матрену, дыша перегаром.

- Несаконнаа! - подтвердил финн.

- Отворяй двери-та, Матрена! Сдавай порося-та! - Авдюшка, зажав четверть подмышкой, отвалил засов.

"Ну, щас я вам сдам, изверги!" - подумала Матрена, отворяя загон, где, стукаясь о стенки, метался снедаемый страстями кабан Кешка.

- Хр-р-ры?! - недоуменно хрюкнул он, обнаруживая открытую дверцу. Хр-р-ы-ы-ы!!! - радостно взревел он, вылетая разжиревшим мячиком из загона.

- Ой, господи-и-и! - взвизгнул по-поросячьи Авдюшка, роняя бутыль и соколом взлетая на забор.

- Ке? Мо?.. [Кто? Что? (мар.)] - ошарашенно оглянулся финн - и увидел атакующего Кешку.

- С-с-сатана перкеле! [Черт побери! (фин.)] - присвистнул он, хватаясь за автомат...

...Матушка Матрена, промакая глаза уголком косынки, смотрела, как четверо финнов, сопя от натуги, волокли бездыханного Кешку к броневику, притормозившему за калиткой. Полицай Авдюшка, присев на корточки у амбара, жалобно цокал языком, перебирая осколки четверти и алчно принюхиваясь к высыхающей лужице самогона.

2

...Великая Финская Мечта осуществилась в середине II

века после Падения, когда был положен конец многовековой

трагедии Разъединения Финнов. На огромных просторах от

Эстонии до Урала широко раскинулась Великая Суоми,

объединившая в одну семью финские народы Прибалтики,

Валдая, Поволжья и Прикамья. Исконно финский город Москву

вновь осенило бело-голубое знамя. Финский народ обрел

издревле отторгнутую у него святыню, место успокоения

предков и исток великой финской культуры - Ананьинский

могильник близ древнего финского города Елабуги.

Многочисленные паломники могут теперь беспрепятственно

поклоняться величественному Храму Истока, воздвигнутому на

берегу Камы...

Куокки Ээстомяйнен,

"Апофеоз исторической справедливости".

[Куокки Ээстомяйнен (ок.98-161 гг.) - классик финской

публицистики, крупнейший историк и этнограф Великой Суоми,

автор множества научных, научно-популярных и

публицистических работ. Академик Финской Академии Наук,

директор Восточного филиала ФАН (со 156 г.), профессор

Елабужского университета, доктор этнографии и этнологии,

доктор филологии, пожизненный почетный жрец Храма Истока,

почетный шаман Историко-филологического института ЧССР,

почетный член Зульцбах-Розенбергского филологического

общества, член-корреспондент Лондонского Католического

Круга Друидов и пр.

Правнук известного археолога допаденческой эпохи

Куокки Ээстомяйнена-старшего, прославившегося

фундаментальной работой "Новые мезолитические памятники в

Нижнем Прикамье и некоторые вопросы изучения Волго-Камских

мезолитических культур".

Родился в Найстенъярви в Карелии. Окончил Тартусский

университет и аспирантуру в университете Оулу. Научную

деятельность сочетал с политической. Избирался в Сенат

Великой Суоми от партии "Назад, на Родину!", активно

выступал за Объединение Финнов. В период Осуществления

Мечты был военным комиссаром Центрального фронта, лично

участвовал в боях за Казань, был первым гражданским

комендантом Елабуги, где был удостоен звания почетного

босса города. Похоронен на Ананьинском могильнике близ

Елабуги. В Казани, Елабуге и Найстенъярви установлены

памятники К.Ээстомяйнену. В Елабуге и Оулу существуют

квартиры-музеи.]

Царь, государь и великий князь, всея Великия, и Малыя, и Белыя, и прочая самодержец Николай VIII сидел в малой тронной горнице и задумчиво тянул из золоченого ковша "Amaretto". В дверь посунулся рослый стольник в белом атласном кафтане поверх костюма "Adidas" и с поклоном доложил:

- Бояре пожаловали, государь!

Великий князь качнул на него узорным сапогом, и стольник исчез. В дверь шумно полезли бояре в норковых шапках и турецких дубленках, сходу падали ниц и на четвереньках ползли приложиться к государеву сапогу. Передний боярин, блестя золотыми зубами, начал:

- Паслушай, колбатоно Нико...

- Э-э, бичо, я постарше тэбя буду, а? - потянул его за полу другой боярин.

- Слушай, кацо, твой дэд в Рязани на рынке мандарины продавал, когда мой атэц уже служил атцу колбатоно Нико...

- Твой атэц, маймуни, еще с дэрэва нэ слез, когда я...

- Цыть вы, генацвале! - ощерился великий князь, пинком ноги опрокидывая на них вазу с гвоздиками. - Всех обратно сошлю!

Дверь с треском распахнулась, и двое стольников, безжалостно топча простертых на полу бояр, подтащили к трону бессильно обвисшего в их руках стрелецкого полковника. Малиновый кафтан его висел клочьями, голова была обмотана набухшей кровью портянкой. Загремев кобурой маузера, полковник рухнул к ногам царя.

- Не вели казнить, государь! - просипел он. - Одолели нас! На хиликоптерах прилетели, ироды.

- Кто? Что? - побледнел государь.

- Сумь, батюшка! Сумь и емь. Язычники безбожные! По аеру, яко птицы...

- Десант?! - безумно поводя глазами, возопил Николай. - Я царь еще! Подымать ополчение! Бояре, на конь, мать вашу Грузию!..

...Боярские дружины прочно держали ГУМ. Внутри гремели очереди, рвались гранаты, раздавалось то "Сатана перкеле!", то "Шени траки!..". Финские десантники густо лезли на приступ, забрасывая дружинников гранатами, врывались в здание - но там, в тесноте, дружинники кололи их кинжалами, рубили шашками, обрушивали на головы штурмующих тяжелые прилавки и кассовые аппараты. В темных углах внезапно распахивались люки, и неосторожные финны проваливались в бездонные недра ГУМа.

На прочих участках было хуже. Кутафья башня, до самых зубцов забитая телами, шестой раз переходила из рук в руки после бешеной рукопашной. Финны шли на стены упрямо и зло. Защищаться было некем. Стрелецкие слободы не успели подняться, опричный танковый полк, по слухам, бился в Черемушках в окружении, поражаемый бомбами с вертолетов, без толку расходуя драгоценное горючее. Государь велел отходить.

Царевы стольники и жильцы, увешанные гранатами, как новогодние елки, прошли через Спасские ворота и, стреляя из гранатометов даже в отдельных финнов, пробили государеву поезду дорогу из Кремля. Колонна двинулась: впереди и позади - по танку, между ними - КамАЗы с казной, государев бронированный лимузин и восемнадцать бензовозов. Налетевший было на колонну финский вертолет был сбит плотным огнем охраны и рухнул, ломая лопасти, на замыкающий танк. С колокольни Ивана Великого, захлебываясь, строчил пулемет, сдерживая прорвавшихся, наконец, в Кремль финнов. Вот он замолк, с колокольни с воплем полетело чье-то тело...

Над пробитым в четырех местах куполом Большого Кремлевского дворца медленно поползло на флагшток белое знамя с синим крестом...

3

...В правление императора Гая Антония Фантоцци

иждивением сенатора Клодия Фульбия Сфорца был заново

отстроен Колизей. На радость многим римским гражданам

император и сенат учредили Всеиталийский чемпионат по

гладиаторским боям. Крупнейшие латифундисты и наиболее

известные политики боролись за право спонсировать игры

чемпионата. Лучшие школы гладиаторов со всей Италии и даже

из обеих Дакий почитали за честь участвовать в играх.

Тиффози съезжались в Рим в несметных количествах, и в дни

игр толпы нередко препятствовали городскому движению в

районе Колизея. Префекту города часто приходилось вызывать

дежурную когорту карабинеров для водворения порядка...

Марк Туллий Транквиллини, "Жизнь шестнадцати Цезарей"

[Марк Туллий Транквиллини (? - ок.180 г.) - известный

новоримский писатель. Место и дата рождения неизвестны. До

162 г. служил младшим референдарием в канцелярии префекта

Рима. В 162 г. опубликовал свою первую книгу:

"Жизнеописание Цезаря Гая Антония Фантоцци, принцепса и

императора" (не сохранилась). По отзывам современников,

книга отличалась чрезвычайной льстивостью. Транквиллини

был приближен императором Фантоцци, удостоен звания

"Личный друг принцепса", избран консулом на 164 г.; после

смерти Фантоцци впал в немилость и был сослан в

Трансданубскую Дакию. В ссылке написал ряд произведений, в

том числе "Жизнь шестнадцати Цезарей" (сохранилась в

отрывках). В отличие от первой работы, эта была

чрезвычайно суровой и нелицеприятной по отношению ко всем

императорам, кроме Гая Антония Фантоцци. Умер в Фалештах

ок. 180 г. при невыясненных обстоятельствах.]

...Западная трибуна ревела, тиффози стучали снятыми сандалиями по скамьям, швыряли в воздух рулоны пипифакса. Лохмотья магнитофонной ленты, блестя на солнце, свешивались через ограждение арены. Переливающиеся компакт-диски градом сыпались на окровавленный песок.