Читать онлайн «Очерки пером и карандашом из кругосветного плавания в 1857, 1858, 1859, 1860 годах.». Страница 44

На этих лодках распоряжаются большею частью женщины. Мужчины работают на берегу, a жены очень ловко управляются веслом и рулем, и исправно ведут свои плавучие дела. Иногда на такой лодке целая лавка с фруктами и всевозможными вещами китайского изделия, игрушками, веерами и пр. На этих же лодках приезжают прачки, которые все не слишком нравственного поведения, и все очень смелы: непрошеные являются они в каюту и не прочь от самых выразительных жестов. Первые китаянки, которых мы видели, были прачки, и дальнейшие наблюдения подтвердили первое впечатление.

Китаянки вообще небольшого роста, с головами удлиненными назад странною прической, не лишенною, впрочем, своего рода шика, в кофтах, с короткими, но широкими отдувшимися рукавчиками, в широких панталонах и с маленькими ножками. В общем они представляют смешную, коротенькую фигуру с огромною головою и с нетвердою, переваливающейся поступью. Это также своего рода шик: китайская женщина не должна уметь ходить (может быть для того, чтобы не бегать от мужа); хотя здесь, в южных провинциях, кажется, не в употреблении обычай ломания ног, по крайней мере между простым народом, но все-таки против моды не в силах устоять самая либеральная женская партия. Здесь женщины смотрят совершенно эмансипированными; нет и следа стыдливости и женственности. они корыстолюбивы, большие хозяйки и чистоплотны: ни у одной не увидите не вымытых рук или ног. Девушки носят сзади косы, иногда распущенные, иногда заплетенные; спереди прядь волос зачесывается на лоб и обрезывается ровно над глазами; перпендикулярный к нашему пробор отделяет эту прядь волос от косы. Часто девушка сидит на носу своей лодки и гребет легким веслом. Поджав одну ногу под себя, a другою опираясь в деревянную уключину, обнажив круглые руки, не лишенные мягкости и благородства в своих формах, и закинув назад свою молодую головку с распущенною косой; девушка заставит художника невольно засмотреться на нее. Сделавшись женщиной, она уничтожает передний вихор, делает пробор посередине и мажет косу каким-то густым составом, так что волос может стоят, как деревянный: широким кольцом сгибает она сзади всю массу волос, укрепив ее кольцами, длинною спицей с бусами и разными другими украшениями. Все это затейливо, неловко, неудобно и некрасиво, но оригинально; к некоторым лицам, пожалуй, и идет эта прическа. Но что к хорошенькому личику не пойдет? Красота китаянок также оригинальна. Вообразите себе красавицу с выдающимися скулами и узкими глазенками, которые двумя линиями расходятся в разные стороны кверху, с маленьким приплюснутым носом и с широким, большим ртом, при коричнево-маслянистом цвете лица. Все это, напротив, больше чем некрасиво; но иногда вы встречаете глаза, которые щурятся с таким сладострастным лукавством, большой рот смеется так открыто и грациозно, щеки пышат свежестью, в движениях природное изящество, и вы засматриваетесь на некрасивую китаянку! Впрочем, сердце человеческое как струнный инструмент: от моря портится, и струны часто издают звуки фальшивые.

Мы бросили якорь; корвет отсалютовал своими двадцатью одним выстрелом английскому флагу и девятью командорскому; нас окружили шлюпки, через борт полезли, как тараканы, китайцы и китаянки; у многих были свидетельства от бывших прежде здесь русских судов; прачки явились даже и в кают-компаниях, и одна из них, маленькая, узкоглазая, с плутовским взглядом, очень бойко распоряжалась у нас: дергала за руки, усаживалась на диван, двусмысленно улыбалась, и так успела всех очаровать, что мы ей тут же, именно ей, отдали свое белье; другая, высокая, в синей кофте, сердито смотрела на первую и, казалось, была готова, если не растерзать, то по крайней мере принять ее. Вместе с китайцами явился какой-то господин в поношенном пальто и с физиономиею, украшенною угрями и прыщами. Он отрекомендовался как русский, хотя говорил не совсем правильным русским языком. «Как вы попали сюда?» спрашивали мы его. «Это длинная история», уклончиво отвечал он, смотря куда-то в пространство, как будто боясь смотреть в глаза прямо. В его взгляде было то, что французы называют louche. «Я родом из Тулы, сказал он, — ехал с чужими деньгами в Лебедянь, и у меня эти деньги украли. Заплатить было нечем, показаться совестно, и я бежал из России. Слыхал я, что в Австралии много золота, что оно там на улицах валяется; я отправился туда на английском судне. Но и там золото не достается даром. Теперь я живу здесь и занимаюсь часовым мастерством.» Вот в коротких словах его рассказ. Он просил, чтобы мы взяли его на Амур. Командир корвета обещал; но когда у него спросили, какой он покажет вид, если у него спросят в Николаевске, то он куда-то скрылся и больше не являлся.

День клонился к вечеру; было жарко; спертый со всех сторон горами, воздух наполнен был электричеством. По берегу, у города, тянулись целые вереницы джонок: часто раздавался оттуда не гармонический звук гонга, точно палкой колотили по железному листу. Мы с клипера любовались китайскою флотилией; иногда мимо кормы проходила тяжелая джонка; народ толпился на её палубе: на трех мачтах, смотрящих в разные стороны и украшенных или флагами, или тоненькими жердями, висели вееровидные рогожные паруса. От каждого рейка, пришитого на парусе, шли веревки (брасы), и их все вместе держал в руках, как опытный кучер держит вожжи четверни, какой-нибудь полуголый китаец. A на палубе крыша на крыше, рогожа на рогоже, и множество шалашей. Вся эта тяжелая масса, однако, ловко лавировала, парус послушно поворачивался вокруг мачты, длинное весло, вместо руля, твердою рукою приводилось в движение с высокой, поднятой кверху кормы. Обыкновенно за такою джонкой следовало несколько маленьких лодок и лодочек. Паруса иногда были новые, иногда дыра на дыре, заплата на заплате, так что мы невольно удивлялись и спрашивали: во что же ветер дует?

Смеркалось; город заблистал тысячью огнями; очертания зданий исчезли в общей массе горы. Из мрака вырывались только яркие звездочки и их продолговатые отражения в тихой, спокойной воде. По шлюпкам можно было заметить какие-то летающие огни и непродолжительный резкий звук, точно беглый огонь ружейной пальбы; это китайцы делали чин-чин. Но об этом после.

В воздухе было так душно, что надо было ждать грозы; и действительно, с наступлением вечера заблистала яркая зарница на горизонте; черные тучи сходились, сплывались и грохотали глухим громом. Около полуночи разразилась настоящая гроза. Но мы были уже коротко знакомы с здешними грозами и не смущались ослепительной молнией и страшным громом. Один только раз, когда молния ударила около нашего клипера, мы на несколько секунд ослепли, точно тысяча орудий залпом грянули у самого уха. А мы как нарочно расположились спать наверху; дождь промочил нас до костей.