Читать онлайн «Новый Завет. Вводный курс (Лекции, ПСТБИ)». Страница 16

Переходим к заключительной части характеристики мнений поместных древних христианских Церквей, к ранней Византийской Церкви. Знаменитый Евсевий Кесарийский пишет: «На первом месте надобно поставить Святую Четверицу Евангелий, за ним следует Послание о деяниях апостолов, после этого должны войти в список Послания ап. Павла, за которыми надо дать место обращающемуся 1 Ин. и 1 Пет., и, наконец, поместить Апокалипсис Иоанна». Эти писания признаны всеми (по-гречески «омологумене» в противоположность «аптилегомена», т. е. спорные послания). Двойственное и нерешительное отношение к подлинности Апокалипсиса, поставленного в конце этого списка, который признавался уже и Климентом, и Оригеном, объясняется, по-видимому, сомнениями, высказанными Дионисием Александрийским, который подверг сомнению авторство и подлинность Апокалипсиса. И вот, у Евсевия мы, наконец, встречаем сложившуюся классификацию источников. Евсевий дает 3 разряда новозаветных книг.

Первый, это те самые «омологумене», общепризнанные (уже перечислены выше).

Второй класс распадается на прорекаемые, однако, принятые многими. Сюда по Евсевию попадают 2-е Послание Петра, 2-е и 3-е Послания Иоанна, Послания Иакова и Иуды. В разряд спорных попали еще книги второго подкласса, явно не входящие в канон, хотя и известные церковным писателям: Деяния Павла (ныне апокриф), «Пастырь» Ерма, Апокалипсис Петра (ныне апокриф), послание ап. Варнавы, Дидахе.

И дальше Евсевий пишет: «И если угодно, Апокалипсисы Иоанна, которые одни отвергают, а другие причисляют к подлинным. К подложным писаниям некоторые относят Евангелие от евреев».

Итак, спорные делятся на 2 класса: прорекаемые, принятые многими и явно не входящие в канон, но почтенные книги известных церковных писателей.

Третий разряд — это то, что мы сейчас считаем апокрифами, а по Евсевию это «нелепые и нечестивые книги», о которых ни один церковный писатель не упоминает (евангелие от Петра, евангелие от Фомы, деяния Андрея, деяния Иоанна, деяния Петра).

Помимо этой классификации Евсевию было поручено Константином Великим организовать для Константинопольской церкви переписку 50 экземпляров Библии, в составе этой Библии нет Апокалипсиса ввиду нерешительного отношения Евсевия к его общепризнанности. Таким образом, новозаветный канон по Евсевию состоял из 26 книг. К моменту переписки Библии некоторые послания, в частности, прорекаемые, были приняты многими и вошли в список книг, составленных Евсевием, осталась единственная книга Апокалипсиса, которая в Библию не вошла. Из Константинопольской Библии этот неполный список новозаветных книг был заимствован святым Кириллом Иерусалимским (80-е гг. IV в.). Сам Кирилл пользовался Апокалипсисом, но не признавал его. Этот список использовал и св. Григорий Богослов (конец IV в.), он тоже пользовался Апокалипсисом.

В знаменитом 85-ом Правиле Апостольских постановлений (книга «Апостольские правила» восходит к IV в., т. е. рукопись IV в., а восходит, очевидно, к более древней традиции), а также в 60-ом Правиле Лаодикийского Собора (середина IV в.) содержится этот список, и тоже пока без Апокалипсиса. Наконец, на поместном Соборе Северо-Африканской Карфагенской Церкви, (419 г.) были приняты постановления, которые вошли в «Книгу правил», эта книга переиздавалась неоднократно. Это полный список 27 новозаветных книг. На Пято-Шестом Трулльском Соборе, который имел место после 6-го Вселенского Собора в конце VII в. (692 г.), было подтверждены постановления Лаодикийского Собора, но в списке уже содержался Апокалипсис. Трулльский Собор признал список канонических книг свт. Афанасия Великого (середина IV в.). Это знаменитый список, который содержится в 39-ом Послании свт. Артемия Великого, и содержит 27 новозаветных книг. В IV в. имеем соседство полного списка и неполного, они существуют наравне в разных поместных Церквах. Так трудно этот общепризнанный список составлялся. Наконец, в XVII веке (1654 г.) Константинопольский Патриарх Кирилл Лукарис в ответ на выраженные кальвинистами сомнения по поводу некоторых новозаветных книг (у этого Патриарха была дискуссия с протестантами) торжественно повторил список Священных книг Новозаветного Канона с включением в него Апокалипсиса. Но колебания продолжились и в XVII веке.

Два поместных Собора, Константинопольский и Иерусалимский, в 1672 г. не высказались определенно об авторитете Апокалипсиса. Это колебание было унаследовано исторически в Русской Церкви. В Законе Божием Апокалипсис не проходится, не читается на богослужении. Но это не замалчивание, это есть совершенно справедливое и разумное церковное отношение к этой особенно таинственной книге Нового Завета.

Подведем некоторые итоги. На западе довольно долгое время, если отбросить частности, оставалось спорным Послание к Евреям (Запомните!), 2 Послание Петра, Послание Иакова вплоть до IV в. На Востоке долго сомневались в подлинности Апокалипсиса. Таким образом, вся история новозаветного канона основывается на двух динамических, в каком-то смысле, моментах. Во-первых, поместные Церкви проводили апробацию новозаветных книг, бывших в некоторых частных Церквах и у отдельных отцов и учителей неизвестными или спорными. Это касалось 2-го и 3-го Посланий Петра, Посланий Иакова и Иуды и Апокалипсиса — на Востоке, Послания к Евреям — на Западе.

И второй момент: устранение книг, которые незаконно претендовали на канонические (Апокалипсис Петра) или на близость к каноническом книгам (послания Климента, послание Варнавы, «Пастырь» Ерма, Дидахе).

В Церкви всегда было живо предание, этого никогда не поймут протестантские историки, протестантские ученые, которые видят этот процесс очень схематично, видят его тенденциозно, что одни в угоду «большой» (Православной) Церкви принимаются, другие в угоду этой «большой» заскорузлой Церкви отсекаются.

Этого протестантам не понять, и в этом тупиковость их научного метода. Церковь это не тот механизм, который можно с легкостью препарировать: это мышца так движется, эта так, а вот эта иначе. Церковь — это живой организм, его нельзя поместить в анатомический театр. Новозаветный канон — это не случайный продукт, он издревле был храним по всему Средиземноморью, уже во II веке видно это хранение. И Церковь просто проявляла тщательную заботу о сохранении того, что должно сохранить, о его совместном принятии и об отсечении того, что не должно там остаться. Это происходило благодатным процессом узнавания или неузнавания Церковью своего. Свое узнавалось, чужое не узнавалось и отставлялось. При той тщательности, которую Церковь прилагала для сохранения этих Писаний, решительно становится непонятным, почему могло бесследно исчезнуть некоторое число этих новозаветных Писаний. Если Церковь сохранила нам Послания Апостолов, написанные отдельным лицам — Филиппу, Тимофею, имеющие совершенно частный повод и назначение, тем более она передала бы нам, например, Послания св. Павла к Лаодикийцам (которое канон Муратори отвергает) или 2-е к Филипийцам, если бы такое существовало. Протестанты рассматривают канон, как нечто случайное, дескать, при установлении канона не было твердого критерия, и наряду с апостольскими в канон вошли и неапостольские произведения, в зависимости от поместной церковной практики для богослужебного употребления той или иной книги. В действительности было, как видим, совсем не так. Некоторые книги, во-первых, оставались временно неизвестны некоторым поместным Церквам, во-вторых, некоторые книги были спорными, так как, по-видимому, либо редко читались, либо имели слишком общее назначение, как Послание к Евреям, поэтому их апостольское происхождение не могло быть заверено голосом какой-нибудь одной авторитетной Церкви, которая бы хранила это Послание. Послание к Евреям, действительно, имеет весьма общий характер, в отличие, скажем, от Послания к Ефесянам, Послания к Галатам, которые имеют конкретного адресата — Малоазийскую Церковь и конкретную ситуацию в этой Церкви.

Образование новозаветного канона есть великая критическая церковная работа, но эта работа является творческой в том смысле, что она критически проверяла и утверждала то, чем Церковь изначала владела, как своим неизменным достоянием, а не изобретательной работой (это оставлю, а это возьму и не оставлю, потому что мне это не подходит). Церковь, конечно, всегда имела критерий при установлении новозаветного канона — это происхождение того или иного писания от апостолов или непосредственно апостольского ученика, например. Евангелист Марк записал устную проповедь ап. Петра, или Евангелист Лука по преданию написавший свое Евангелие под руководством ап. Павла. А апостольское происхождение документа определялось историческим преданием, согласием всех Церквей и, во-вторых, догматическим преданием, т. е. чистотою раскрываемого учения, согласного с учением, неизменно хранимом в Церкви Духом Святым.