Читать онлайн «Новый Завет. Вводный курс (Лекции, ПСТБИ)». Страница 13

Слово «апокриф» происходит от «апокрифос» (сокровенный, тайный), так назывались гностиками II в. (это еретики, появившиеся во II веке) сочинения, в которых были изложены их тайные эзотерические учения. Тем самым, когда гностики употребляли этот термин, они не вкладывали в него никакого отрицательного смысла, они просто говорили о том, что они таят этот смысл и поэтому именуют свои сочинения апокрифами, потому что это тайные писания. Церковные писатели взяли этот термин у гностиков и переосмыслили его значение. Опять слово-хамелеон. Итак, вначале термин употреблялся гностиками-еретиками, а затем у учителей Церкви Ириния и Тертуллиана (II–III вв. по Р. X.), использовался для обозначения апокрифических писаний, тождественных поддельным и ложным писаниям. Естественно, употреблять их в богослужебных целях и даже для чтения дома запрещалось.

В III в. церковные писатели проводили различие между апокрифами и спорными книгами, об этом мы поговорим позднее. На Западе значение слова апокриф было расширено. По блж. Августину оно означает книгу, происхождение которой отцам не известно. У нас в православном употреблении это слово сохранило, в первую очередь, отрицательное звучание.

И еще термин — антилигоменон, т. е. спорные сочинение. В эту группу входили сочинения, пользующиеся популярностью и авторитетом в некоторых частях Церкви, но не во всей Церкви. Так, к спорным относились книги: Дидахе, которую мы не включаем в канон, но это замечательная книга и очень важная для восстановления истории первохристианских общин; послание Варнавы (Варнава — спутник ап. Павла, правда, сейчас считают, что автором послания является не Варнава, упоминаемый в Священном Писании, а кто-то иной); книга «Пастырь» (автор ее Ерм); 1-ое и 2-ое послания Климента, папы Римского (авторство его тоже сейчас оспаривают). На Западе до IV в. не признавали Послание к Евреям, тоже относили к спорным. Восточная Церковь долго причисляла к спорным Откровение ап. Иоанна Богослова. Вот такая пестрая картина создается при обращении к истории первохристианской письменности.

Мы остановились на характеристике первохристианской литературы и сказали о том, что родился жанр, который стал именоваться Евангелием, причем это название усвоилось не только тем писаниям, которые принимались Церковью как вероучительные, но также апокрифическим текстам. Термин «апокриф» перенят отцами от гностиков, т. е. от одних из первых еретиков, которые появились в Церкви в I в. Первоначально он у них имел смысл тайного писания, не для всех. У отцов этот термин стал тождественен поддельным или ложным писаниям. Это впервые замечаем у Иринея Лионского (II в.) и у Тертуллиана (II–III в.). Отныне для христианина апокриф — это поддельное или ложное писание. Вы можете встретить распространенное мнение о том, что не представляется возможным выявить те закономерности, по которым Церковь выбрала из многообразия христианской литературы именно те писания, которые содержатся сейчас в Новозаветном каноне (27 книг), что нет этих критериев, они не чувствуются, их не видно. И почему было отвергнуто то или иное апокрифическое писание не ясно, т. к. по внешности они очень похожи. Прежде, чем дать ответ на этот тезис, хочу сказать, что многообразие этих раннехристианских писаний под названием «апокрифические», может быть условно разделено на 3 категории (я имею в виду те тексты, которые не приняты Церковью в канон).

I. Это сочинения, связанные с традициями, которые легли в основу канонических Евангелий. К этой группе относят ряд найденных в Египте в Октериихе фрагментарных текстов на папирусе (т. е. на бумаге из тростника), которые не удалось отождествить, как отрывки уже известных Евангелий. Сюда же относят так наз. иудеохристианское Евангелие Петра. Евангелия этой группы принадлежат к самому раннему слою апокрифической литературы и сохраняют главную формальную характеристику литературного жанра Евангелия. А именно, это есть повествование о земной жизни Господа Иисуса Христа, как способ выражения вести о спасении во Христе. Произведения этой группы по внешности наиболее напоминают наши Четыре Евангелия.

II. Гностические Евангелия, имеющие особую теологическую задачу — передачу тайного знания (по-гречески «гносиса»). В соответствии с гностическими представлениями спасутся только обладатели тайного знания. Вот как это выражено в одном из знаменитых гностических Евангелий Фомы: «Это тайные слова, которые сказал живой Иисус», которые записал один Иуда Фома. И Он сказал: «тот, кто найдет истолкование этих слов, не вкусит смерти». Согласитесь, что даже при таком отрывочном цитировании этого источника, видно принципиальное отличие в посылке. Нигде в Евангелии Господь не говорит, что нужно искать какое-то особенное истолкование слов. Он везде утверждает, что смысл Его слов ясен, что каждый, кто пожелает, Духом Святым будет наставлен на всякую истину и истина сделает вас свободными. Это соприкосновение через слово Божие с живой истиной сделает человека свободным и будет означать для него спасение.

В гностическом евангелии же говорится о каком-то поиске, не понятно каком. Живой Иисус в евангелии Фомы это «воскресший Господь, небесный искупитель, открывающий ученикам судьбы мира и человека». Скорее это откровение, нежели Евангелие в том смысле, к которому мы привыкли, поэтому только условно это может быть причислено к литературному жанру Евангелия. Автору евангелия от Фомы уже как бы не нужен образ земного Иисуса. Если вспомнить ап. Павла, то Он как бы еще не нужен, еще живо воспоминание о Христе, еще достаточно для проповеди рассказа о смерти, Воскресении и Вознесении. А здесь как бы уже не нужен, уже отказ от земного образа Господа Иисуса. Поэтому и в литературном отношении произведения, подобные гностическому евангелию от Фомы, трудно отнести к жанру Евангелия, но все-таки мы так его именуем. Это собрание изречений, приписанных Господу.

III. Третья группа апокрифов предполагает существование канонических Евангелий в качестве канонического писания и как бы стремится дополнить те сведения о жизни Иисуса из Назарета, которые содержатся в Евангелиях, и которые, как кажется этим авторам, недостаточно освещены в этих текстах. Для удовлетворения благочестивой любознательности используются фольклорные и мифические материалы, возникшие вне всякой связи с историей Господа нашего. К этой группе относится, в частности, так наз. Евангелие детства. В нашем каноническом Евангелии сведения о детстве Господа Иисуса Христа, практически отсутствуют. И это неслучайно, мы ощущаем здесь большой смысл, потому что до явления Господа на Иордане Он предстоял перед окружающими, как обычный человек. До Богоявления, до выхода Христа на проповедь, на подвиг сознательно, по человечеству, Он для окружающих был обычным плотником, и поэтому не дошли до нас сведения о детстве, хотя, очевидно, детство Его тоже было непростым, но Евангелие сохраняет благоговейное молчание по поводу детства, за исключением 1–2-х эпизодов. Наиболее важны два произведения, относящиеся к этой группе апокрифов, написанные, по-видимому, во второй половине II века. Это так наз. Протоевангелие Иакова и Сказание Фомы, израильского философа о детстве Господа.

Главная тема Протоевангелия Иакова — это прославление Божией Матери. Хотя Протоевангелие было отвергнуто, как канонический текст, оно пользовалось огромной популярностью среди христиан, сюжеты этой книги воздействовали на благочестие. Влиянием этого апокрифа объясняется почитание родителей Божией Матери, Иоакима и Анны, именно из этого апокрифа взяты имена, которые мы упоминаем на каждом богослужении. Этому апокрифу мы обязаны появлению в православном календаре праздников Рождества Божией Матери и Введения во Храм, эти именно события описываются в Протоевангелии Иакова.

Самое беглое знакомство с апокрифами делает очевидным поразительное отличие их по тексту и по заключающемуся в них вероучительному материалу от наших канонических Евангелий. Поэтому все разговоры о том, что непонятно, почему то или иное Евангелие было отвергнуто, почему, например, было отвергнуто «Дидахе» (хотя оно входило в некоторые списки канонических Новозаветных текстов), почему было отвергнуто писание «Пастырь» Ерма, одного из 70-ти апостолов — все эти риторические вопросы не имеют под собой никакого основания.

Остановимся на термине Новый Завет. Впервые термин Новый Завет встречается в устах Самого Господа на Тайной Вечери, когда Он говорит об установлениях, которые Он делает на пасхальной трапезе, что это есть установление Нового Завета. Поскольку Евангелие, по-видимому, написано несколько позднее Посланий ап. Павла, то обратимся к описанию Тайной Вечери по ап. Павлу:

«Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание»