Читать онлайн «Церковно-исторические повествования». Страница 15

______________________

* Евсевий. Церковная история. Кн. X, гл. 6.  ** Евсевий. Похвальное слово Константину, гл. 11.

______________________

Кроме забот о внешнем возвеличении христианской религии, Константин изыскивал пути к утверждению христианства в сердцах людей, насколько это было возможно в его положении. Он не отказывался прямо учить людей христианскому боговедению. Это составляет замечательную черту в жизни Константина. Но для того чтобы учить других истинам христианской религии, нужно самому быть хорошо образованным вообще и знать христианское богословие в частности. И мы действительно видим, что Константин прилагал немало труда о своем просвещении для того, чтобы принять на себя ответственную обязанность наставника и руководителя других в области христианского учения. Евсевий хвалил в Константине, помимо других качеств, и его ученость (I, 19), и не без основания. Первый христианский император принадлежал к лицам просвещенным. Его знания были средством к достижению высших религиозных целей. Он знал философию, ознакомился с греческими философами Платоном, Сократом, Пифагором*, но свое знание философии старался подчинить религиозному ведению. Он, например, хорошо понимал, что Платон есть "наилучший из всех философов"; однако Константин не обольщался этой философией, потому что ему известны были слабые стороны философской системы Платона, - в особенности по сравнению с христианским Откровением**. Он был не чужд знания классической поэзии, но не разделял восторгов язычников, слишком высоко ставивших своих поэтов. По воззрению Константина, поэты не могут считаться учителями религиозной истины, какими их считали язычники, потому что в их творениях так много очевидной лжи, не свойственной тому, кто возвещает истину о божественной природе***. Из поэтов Константин отдавал полное предпочтение лишь одному Вергилию, ибо у римского поэта Константин, подобно некоторым христианским ученым древности, находил предсказания относительно христианских событий, например о рождении Спасителя от Девы, о наступлении блаженных времен для бедствующего рода человеческого. Вергилия он называл "мудрейшим из поэтов" и пользовался его творениями для доказательства христианского учения о приготовлении рода человеческого к принятию Искупителя****. Константин изучал книгу Сивилл, имевшую значение священной книги для язычества. Этой книгой венценосный ученый интересовался не потому, что произведение это имело такую важность в языческом мире, но потому, что древнехристианские учителя находили в ней прикровенные указания на времена и явления христианские. Константин занимался книгой Сивилл в интересах христианства*****. Но больше всего и усерднее всего царь занимался изучением Св. Писания и различных вопросов, имевших отношение к христианскому богословию. Об этом отчасти можно составить себе понятие по тем вопросам, какие занимали его богословствующий ум, и на какие он давал посильное решение. Например, ему представлялись вопросы: возможно ли Богу сделать человеческую волю лучшей и более кроткой, в чем сомневались некоторые скептики его времени. Откуда произошло название Сына Божия? Что это за рождение, когда Бог только один и чужд всякого смешения? Или: сколько основательности во мнении, высказываемом некоторыми нечестивцами, что Христос наш был осужден справедливо и что Виновник жизни сам на законном основании лишен был жизни?****** Конечно, нужно иметь очень пытливый богословский ум, чтобы обращать внимание на такие богословские вопросы, как сейчас указанные. При изучении Священного Писания Константина в особенности занимали вопросы о ветхозаветных пророчествах и их исполнении. Значит, он был толкователем Св. Писания. Его толкование приобретает особенный интерес в том отношении, что при толковании ветхозаветных пророчеств он пользуется, как средством уяснения пророчеств, личными наблюдениями над исполнением их, личным опытом. Так, читая пророчество Иеремии, что Мемфис и Вавилон опустеют и с отечественными своими богами останутся необитаемыми (Иер. 46, 19), царь находил, что это предречение пророка исполнилось во всей точности. "И это говорю я не по слуху, - замечает венценосный экзегет, - но утверждаю, как самовидец: я сам был очевидным свидетелем жалкой участи тех городов"*******. Константин не оставлял без внимания и современную ему христианскую литературу. Он читал произведения этой литературы, насколько представлялся тому случай. Несомненно, с некоторыми из современных ему епископов Константин вошел в очень близкие отношения главным образом потому, что ценил их христианскую ученость. По этому именно побуждению он был дружен, например, с Евсевием Кесарийским (III, 60). От Евсевия он получал богословские сочинения, написанные этим епископом, читал их с живым удовольствием и поощрял автора к дальнейшим трудам на этом поприще. Обо всем этом свидетельствует следующее письмо от царя к Евсевию. Получив от этого последнего сочинение о Пасхе и прочитав его, царь пишет Евсевию: "Изъяснять важный, но затруднительный вопрос о праздновании и происхождении Пасхи, есть дело весьма великое; ибо выражать божественные истины бывают не в состоянии и те, которые могут принимать их. Весьма удивляясь твоей любознательности и ревности к ученым трудам, я и сам с удовольствием прочитал твой свиток, и многим, искренно преданным божественной воле, приказал сообщить его. Поэтому, видя, с каким удовольствием принимаем мы дары твоего благоразумия, постарайся как можно чаще радовать нас подобными сочинениями, к которым ты приучен самим воспитанием; так что, когда мы побуждаем тебя к этим привычным занятиям, то мы только поддерживаем твои собственные стремления. Столь высокое мнение всех о твоих сочинениях показывает, что тебе небесполезно было бы иметь человека, который твои труды переводил бы на латинский язык, хотя такой перевод большей частью не может выражать красот подлинника" (IV, 34-35).

______________________

* Constantini Oratio ad sanctorum coeturn (Константин Великий. Речь к обществу верных), гл. 9.  ** Там же.  *** Там же, гл. 10.  **** Там же, гл. 19-20.  ***** Там же, гл. 18.  ****** Там же, гл. 11-13.  ******* Константин Великий. Речь к обществу верных, гл. 16.

______________________

Обладая значительными богословскими познаниями и начитанностью в богословской литературе, Константин хотел делиться своими религиозными сведениями с окружающими. В его константинопольском дворце, по его приглашению, нередко собиралось многочисленное собрание для того, чтобы слушать царя, излагавшего "боголепное", т.е. христианское учение для общего назидания и просвещения. Какое зрелище! В середине многочисленного собрания в великолепном дворце восседает царь, владыка всемирной Империи, держит обширную речь, посвященную раскрытию истин христианской религии; все с глубоким вниманием слушают проповедника в короне и порфире. Вот он коснулся в своей речи одного из величайших догматов христианства; чувство благоговения наполняет сердце оратора, он считает неприличным о таком священном предмете вести речь в сидячем положении; он встает... лицо его поникло... слова выговариваются медленнее... голос понижается. Он понимал, что теперь он ведет не просто беседу о религиозных вопросах, но посвящает предстоящих в самые тайны божественного учения... Кто же слушатели богословских лекций Константина? Простой народ византийский: каждый из простолюдинов, желавший "понимать веру", мог идти и слушать богословствующего царя; затем слушателями венчанного оратора были все придворные, слуги его; затем философы и ученые, и даже не одни христианские, но и языческие; наконец, христианские священники и епископы... Богословские и публичные лекции царя нередко вызывали в слушателях чувство восторга и восхищения, производили могучее впечатление. И дворцовая аудитория оглашалась одобрительными криками в адрес оратора... Царь прервал на минуту свою речь, для того чтобы умерить шумный восторг слушателей и внушить, что "похвалами чествовать надлежит одного Царя всяческих" - Бога*. Для нашего времени может представляться изумительным и странным такое зрелище: царь во дворце произносит религиозно-нравственную речь, - его слушает простой народ, христианские и языческие философы, епископы. И это правда. Но в быту византийских христианских императоров встречалось много такого, что на наш современный взгляд показалось бы странным, непонятным и неуместным. Что сказали мы, если бы православный государь облекся в саккос и омофор, если бы в руках его мы увидели во время литургии дикирии, если бы, при вступлении в общественное собрание, он стал благословлять народ архиерейским благословением, если бы певчие стали возглашать ему: исполла?** Все это показалось бы нам выходящим из ряда вон, необыкновенным, аномалией. И, однако, все это было в Византии, и никто этому не изумлялся. Поэтому нас нисколько не должно поражать стремление Константина Великого наставлять народ в тоне и духе церковного учителя. Другие времена - другие нравы.