Читать онлайн «По тонкому льду». Страница 31

Истоки непримиримости сторон в таких конфликтах очевидны. Это не теоретический спор о демократии, а жестокая битва за контроль над финансовыми потоками. В Свердловской области на кону стоит бюджет Екатеринбурга, доходы которого в 2015 году превысят 30 млрд руб. Попытка губернатора Евгения Куйвашева взять его под контроль через выборы провалилась, теперь его окружение пытается решить эту проблему с помощью муниципальной реформы.

Вот так в тактических целях, ради удобства губернаторов-временщиков, ради ликвидации даже теоретической возможности существования оппозиции на местах (пусть не политической, но хотя бы экономической) в России тихо, но методично убивается местное самоуправление.

Путинизм, которому посвящен этот текст, – это псевдорелигиозный и квазиполитический культ, сложившийся в России в последние месяцы, смыслом которого является консолидация общества вокруг Путина. Украинская история создала принципиально новую ситуацию, в которой с Путиным внезапно солидаризировались даже те, кто на словах остается антипутинистами.

По сути, весь этот путанный и противоречивый текст – одна из множества попыток объяснить прежде всего себе, почему многие люди ушли в путинизм как в секту. Но при этом никто не собирается утверждать, что путинизм – секта. Нижеследующее – просто попытка описать путинизм через религиозную и культовую терминологию.

Начнем с главного: а почему путинизм это не только и не столько политика, сколько культ?

Определений политики существует множество, но суть их сводится к одному: речь всегда идет о вполне рациональных вещах, об управлении государством и принятии решений. Потому объяснение политиком своих мотиваций в XXI веке должно опираться на какие-то рациональные доводы.

Что политического и рационального можно обнаружить, например, во фразе, которую Путин употребил в своем последнем интервью: «Мы сильнее, потому что мы правы»? По каким критериям «мы» сильнее подразумеваемых «всех» и в чем эта правота? И сила, и правота здесь выводятся не из рациональных доводов, а из чистой иррациональности.

Зато в религиозном дискурсе вышеупомянутая фраза вполне традиционна. Религиозный культ оперирует другими категориями: правота, истина, надежда, вера, воздаяние, спасение, духовность. Религия работает с личными переживаниями человека, она опирается на глубины человеческой психики, а не на материалистические и рациональные доказательства своей истинности.

Важно сразу отметить, что путинизм, если говорить о нем в религиоведческих категориях, это не традиционная церковь вроде православия или католицизма. Путинизм в организационном и теоретическом смысле – это скорее харизматический апокалипсический протестантский культ американского типа: никаких смешных одежд и нелепых ритуалов, а как таковое отправление культа минимизировано и в лучшем случае сводится к встречам с лидером культа или его проповедниками на собраниях в помещениях или под открытым небом. По сути, для большинства адептов это телекульт: главную роль в нем играет проповедь по телевидению, причем разнообразными телепроповедниками. Упор, как в протестантизме, делается на личные эмоции и переживания адептов: в Путина каждый должен верить индивидуально. Более того, каждый желающий может и должен быть проповедником – и разве не массовое проповедование силами новообращенных адептов мы наблюдаем в последние месяцы? Сотни тысяч и даже миллионы людей готовы до хрипоты агитировать за свою веру в семьях, коллективах, компаниях и социальных сетях.

Присутствует и весь набор характерных верований – «сияющий город на холме», силы тьмы, избранный остаток и т. д.

Любопытно, что харизматическими культами часто называют неопятидесятников, которые искренне убеждены, что переживаемые ими во время молитвенных собраний психологические эффекты («глоссолалии» и пр.) – схождение на них святого духа. Здесь тоже можно увидеть некоторую странную аналогию: переживаемые адептами путинизма эмоции в некоторых случаях столь сильные и яркие, что заменяют и логику, и здравый смысл, и повседневную жизнь: такие люди как бы охвачены геополитическим восторгом и противостоянием с США в степях Украины, и на фоне бурной духовной жизни все земные тяготы уже не принимаются ими близко к сердцу.

Как во всяком культе, подробно разработана и многоуровневая демонология – от жалких национал-предателей и содомитов, через Джен Псаки и Петра Порошенко она ведет к Обаме и Меркель, которые явно не последние люди в мировом правительстве, которое в итоге – дьявольская структура. А дьявол, как известно, «… лжец и отец лжи» (Иоанн. 8:44). А мы сильнее всех, потому что мы правы. Круг замыкается.

Архетип спасителя в культе путинистов обыгрывается по полной программе: есть и темное прошлое (лихие 90-е), откуда явившийся спаситель вывел свой народ, и коварные враги, связанные с трансцендентальным злом («пятая колонна» и Запад), и неопределенное, но прекрасное и чаемое каждым адептом по-своему светлое будущее, в котором уверовавшие получат великие и богатые милости (возрожденный СССР/Великая Россия/Русский Мир).

Путин – сердце своего культа, его единственный символ и источник веры. Могут меняться слова, могут ухудшаться условия жизни, но не надо много рассуждать и искать логические доводы – надо просто верить в Путина, верить Путину, и тогда все сложится: показываемая Леонтьевым фотография покажется убедительным доказательством виновности Украины в крушении боинга, а подорожание бензина и продуктов – необходимой и вполне допустимой личной жертвой на алтарь служения добру, клятвой в верности спасителю и единению с ним.

Отождествив себя с Путиным, признав Путина своим мессией и спасителем, любой человек буквально обретает в нем новую жизнь, недоступную неверующим: он больше не влачит обывательское существование, а живет другой, высшей жизнью – как бы лично грозит Америке, лично утирает нос Европе, лично дружит с Китаем, а также гладит коалу, скачет на коне с голым торсом, решает, быть или не быть Украине, и так далее.

Все в жизни наполняется глубочайшим смыслом: если раньше отсутствие денег на новую машину, на поездки в Европу и вообще на какую-то другую жизнь рождало комплекс неполноценности, то сейчас все это становится как бы сознательным выбором и знаком причастности к общине верных. Ибо истинным адептам культа Путина ничего этого не нужно – ведь они живут высокими интересами и готовы пожертвовать личным благом ради геополитических свершений, в отличие от национал-предателей, которым хамон и пармезан важнее Величия Родины. Подчеркну еще раз, на самом деле никто ничего не жертвует, просто отсутствие чего-то и даже возможности это получить чудесным образом воспринимается теперь как принесение жертвы.

Вообще, главная психологическая ловушка любого культа – это эмоции. Человеку, никогда не бывшему верующим, этого не понять: вера действительно дает ответы на все вопросы и субъективно меняет жизнь человека к лучшему – но только до тех пор, пока он безоглядно верит. Причем в отличие от пресловутых традиционных религий, требующих от человека соблюдения всевозможных ритуалов, часто неудобных и затруднительных в современной жизни, рассматриваемый нами культ не требует от своих адептов вообще ничего, кроме переживания актуальных в данный момент чувств. Не надо поститься, не надо молиться, не надо соблюдать сексуальные и пищевые запреты – достаточно просто испытывать предписываемые в данный момент эмоции, например, всей душой пылко ненавидеть Барака Обаму и Петра Порошенко – и этого как бы достаточно.

Православие как религия играет в путинизме определенную роль, но вовсе не такую, как хотели бы иерархи РПЦ, и даже не такую, какую ему иногда приписывают недоброжелатели.

Как таковое настоящее православие остается в России довольно маргинальной сектой, охватывающей в лучшем случае несколько процентов воцерковленных людей – тех, которые действительно постятся, молятся, исповедуются, причащаются и так далее. Все остальные – это в лучшем случае «захожане», то есть люди, вся православность которых сводится к ношению крестика, иконкам и редким походам в церковь с целью поставить там свечку. Во что все эти люди верят на самом деле – отдельная большая тема. Вполне возможно, что в разные и противоположные вещи одновременно. Но благодаря общим внешним символам все они чувствуют себя единой общностью и прихожанами РПЦ.

Именно эта особенность исповедания православия в формате РПЦ очень важна для путинизма.