Читать онлайн «В поисках вечного града». Страница 31

С точки зрения Габриэля Бунге, «в самой практике молитвы становится видимым то, в чём состоит сущность христианина, как стоит верующий перед лицом Бога и своего ближнего». Бунге замечает, что молитва обладает огромной богословской значимостью. «Перефразируя известную поговорку, — пишет он во введении к своей книге, — вполне можно было бы сказать: скажи мне, как ты молишься, и я скажу тебе, во что ты веруешь».

Теме, поднятой о. Бунге в книге его молитвенных размышлений в почти художественной форме, посвящен и серьёзнейший, академического типа труд священника Фомы Шпидлика из Папского Восточного института «Духовная традиция восточного христианства» (493 с), написанный по–итальянски, но вышедший и в русском переводе в Москве в 2000 году в издательстве «Паолине». Один из старейших специалистов по христианскому Востоку и блестящий знаток путей русского духовного делания, уроженец Моравии, славянин и в то же время католик по рождению, о. Фома написал книгу, в которой, как он сам подчёркивает в подзаголовке, даётся систематическое изложение православной аскетики.

Аскетика — это всегда совместная работа самых разных отцов и подвижников, передающих друг другу накопленный ими опыт, а не труд одного, пусть даже самого блестящего (как, например, Фома Аквинский) богослова. Такой же «братский» характер присущ, как подчёркивает о. Шпидлик, и науке об аскетике. «У истоков нижеследующих страниц, — пишет он во введении к своей книге, — стоят курсы лекций, прочитанных в Риме о. Иринеем Озером, инициатором преподавания на Западе духовной традиции Востока».

Фома Шпидлик не случайно вспоминает своего давно умершего учителя. Ещё в начале XX века в Западной Европе о православии знали очень мало, но, главное, относились к духовному опыту Востока с пренебрежением, видя в нём своего рода «христианскую йогу», чисто этическую и представляющую интерес только для учёных форму благочестия, никоим образом не совместимую с вселенским христианством.

В 20–е годы уходящего столетия французский священник о. Лев Жилле, принявший православие, но при этом не порвавший с духовностью Запада и ставший, если так можно выразиться, «православным западного обряда», а вслед за ним — удивительные о. Ламбар Бодуэн из Шевтони и дом Жерар, монах–бенедиктинец из Клерво, включивший во французский Миссал Слово огласительное Иоанна Златоуста в день Святой Пасхи и многие другие литургические тексты восточного происхождения, а вместе с ними — и Ириней Озер были своего рода первопроходцами. Именно они показали Западу, что христианский Восток заслуживает внимания не как terra missionis, то есть территория, на которой необходимо развернуться католическим миссионерам, но как мир, не в меньшей степени, чем латинский Запад, унаследовавший проповеданное апостолами Евангелие и опыт жизни во Христе.

Фома Шпидлик принадлежит к числу тех «латинян», которые, восприняв это открытие, не только стали серьёзнейшими специалистами по православной аскетике, но и полюбили православие всем сердцем. Благодаря усилиям его самого и людей его поколения христианский Восток на Западе стал изучаться, не как это делалось прежде — в «миссионерских целях» (чтобы католический миссионер разбирался в психологии тех народов, среди которых ему надлежит проповедовать Евангелие), но для того, чтобы приобщить к богословским сокровищам Византии и Руси западного христианина, дать человеку на Западе возможность вкусить от того опыта, что был накоплен на православном Востоке.

Если сегодня иконы преп. Серафима Саровского и Сергия Радонежского можно обнаружить во многих католических храмах, если «Моя жизнь во Христе» Иоанна Кронштадтского или «Откровенные рассказы странника» издаются на всех языках и рекомендуются читателю–католику в качестве лучших пособий по аскетике, а книгимитрополита Антония Сурожского на итальянском языке продаются прямо в Ватикане, в этом огромная заслуга о. Шпидлика и его собратьев, открывших мир русского благочестия христианскому Западу.

В этой связи нельзя не вспомнить и покойного о. Антония Эленса, иезуита из Медона, человека, который не был ни учёным, ни церковным писателем, но просто любил православие, нашу аскетику и богослужебный чин и прививал эту любовь людям вокруг себя. Необходимо было бы упомянуть и о скончавшейся в 1998 году матери Марии Донадео, итальянке из Рима, которая перевела на итальянский тексты из нашего молитвослова, каноны и тропари Матери Божьей и святым, в том числе и в России просиявшим, и издала эти книги в Италии большими тиражами, и о многих других миссионерах православного благочестия на Западе.

Их труды широко распространены и прекрасно известны на Западе, но практически недоступны православному Востоку, прежде всего в силу того, что были написаны не по–русски. Чем могут быть полезны эти книги русскому читателю? Чем полезна книга о. Шпидлика?

Во–первых, в ней сведён воедино огромный фактический материал, подлинные тексты византийских, восточных и русских подвижников и святых, зачастую недоступные или, во всяком случае, рассеянные по разным книгам. Это своего рода энциклопедия по восточной аскетике. Надо подчеркнуть и то, что, в отличие от о. Бунге, Фома Шпидлик пользуется не только греческими отцами, но постоянно и широко цитирует русских авторов, прежде всего — свт. Феофана Затворника. Во–вторых, о. Фома показывает, как зарождалось духовное предание, и жёстко, чётко систематизирует богословские и аскетические тексты из «Добротолюбия» и других источников по аскетике в соответствии с их тематикой. Благодаря этому он выявляет саму систему мышления и жизни подвижника на христианском Востоке, причём делает это на высоком уровне современной науки. Наконец, огромный интерес представляет собранный им библиографический аппарат, который открывает новые горизонты в области аскетики не только для начинающего, но и для вполне искушённого читателя. Автор подчёркивает, что, работая над книгой, он был вынужден постоянно сокращать материал, исключать из книги (имея в виду её объём) удивительные тексты, не вдаваться в отдельные тонкости и не высказывать свою личную точку зрения.

Интересно, что о. Шпидлик обращает внимание на то, что хотя «восточные монахи не испытывали никакой жажды"реформировать"св. Василия Великого», однако «их верность пути, проложенному отцами, не мешала им в течение веков старые схемы окрашивать в новые тона, близкие их личному строю и их национальной культуре». Итак, православие, с точки зрения о. Фомы, вполне современно, не вопреки, но благодаря его верности отцам первых веков христианства.

Ещё одним новым, «западным» по своему происхождению, трудом о православном Востоке является книга о. Мигеля Арранца «Путь покаяния» с подзаголовком «Таинство покаяния в византийской традиции», выпущенная автором самостоятельно (как указано на титульном листе в «самиздате») в Риме на русском языке в 1999 году. Крупнейший специалист по восточной литургике, о. Арранц, отталкиваясь от незаслуженно забытой (возможно, по той причине, что она никогда не публиковалась по–русски) статьи архиепископа Георгия (Вагнера) «Покаянная дисциплина в восточной традиции», анализирует тексты молитв, так или иначе связанных с таинством покаяния, из самых разных богослужебных сборников.

Вслед за владыкой Георгием он показывает, что смысл покаяния заключается не в очистительном страдании, а налагаемая духовником епитимия является не наказанием для очищения, но средством исцеления, ибо само таинство покаяния есть духовное врачевание. Мигель Арранц говорит о том, что в древности целительная сила этого таинства укреплялась «продолжительной практикой веры, надежды и любви со стороны грешника», однако с течением времени всё более центральное место в нём начинает занимать «утверждение прямого и абсолютного прощения». Духовник (который вначале мог и не быть священником), выступавший в древности преимущественно в качестве молитвенника за кающегося, начинает использовать «власть Его, мне Богом данную», с тем чтобы «простить и разрешить» пришедшего к нему на исповедь грешника.

«Церковь Христова, — подчёркивает о. Арранц, — только постепенно и по–разному в разные эпохи своей истории осознавала и вводила в действие безграничный дар, ей сделанный Спасителем, восстанавливать в Божьей благодати упавшего человека».

Ему удаётся на конкретном материале показать, что о. Иоанн Мейендорф был не прав, утверждая, будто формула «и азъ, недостойный иерей, прощаю и разрешаю тебя» появилась в напечатанных в Венеции в XVI — XVII веках по заказу Константинопольского Патриархата богослужебных книгах под влиянием Запада. Она принадлежит «самой настоящей византийской традиции», а её появление можно объяснить только тем, что «обе традиции, римская и константинопольская, вопреки явным несогласиям, развиваются параллельно в самом историческом пространстве богословия».