Читать онлайн «Шри Ауробиндо. Многообразие наследия и единство мысли». Страница 4

Но, конечно, не следует и преувеличивать эту близость. Во всех этих направлениях, а главное в итогах переосмысления наследия веданты Шри Ауробиндо пошел гораздо дальше, создал глубоко оригинальное и не сводимое ни к каким источникам (древним или новым) учение. Характерными чертами этого учения стали: последовательный антииллюзионизм (реальна не только духовная основа мира и человека – Брахман, но и сам мир, и человек); безусловное признание ценности мира как места реального выявления бесчисленных возможностей духа; оптимизм (мир принципиально преобразуем и в нем нет непоправимо бедственных черт, не допускающих изменения к лучшему)[27] ; направленный в будущее эволюционизм (главное дело эволюции на земле еще не сделано!). Вообще учение об этой направленной своим острием в будущее эволюции, понимаемой как духовное преобразование земной жизни в целом, человечества, его культуры, жизни отдельных людей, – станет лейтмотивом творчества Шри Ауробиндо в зрелый период и объединит все его столь различные по жанру и тематике сочинения (включая и «Жизнь Божественную», и «Человеческий цикл», и «Основы индийской культуры», и «Синтез Йоги», и «Письма о Йоге», и «Савитри»).

Теоретические основы учения Шри Ауробиндо во всем многообразии его аспектов мы, несомненно, находим в самом уникальном из сочинений, которые были созданы мыслителями Индии за два последних столетия, а именно в его труде «Жизнь Божественная», сочетающем тройную мощь ясного и глубокого философского разума, поэтического вдохновения и духовного опыта. И здесь – уже в первых четырех главах (столь же ключевых для понимания взглядов Шри Ауробиндо, как и комментарии к знаменитому «четырехсутрию» – chatuhsutri – «Брахма-сутр» у классических представителей веданты) мы видим постановку тех главных проблем, которые были сформулированы в программном заявлении о целях «Арьи». Напомним: это высшие проблемы бытия, соотношение традиций Востока и Запада, соотношение религии и науки, синтез традиций и видов знания для будущего человечества.

«Связь времен» – вот к чему обращается Шри Ауробиндо в самом начале. В эпиграфе к первой главе, взятом из гимна Ригведы, заря – Ушас связывает прошлое и будущее (рассветы былых и грядущих дней) с настоящим. Но сохранилась ли в человеческой истории эта «связь времен»? В прошлом – заря надежд юного человечества, связываемых с идеями Бога, бессмертия, свободы. В будущем – ожидаемое исполнение этих надежд. Но настоящее полно сомнений как в самих идеалах прошлого, так и в возможности их реализации в земной (пусть и преображенной) жизни. Главной проблемой существования представляется Шри Ауробиндо проблема гармонии. И вот тут-то и возникают сомнения. История мира выступает как прогрессирующее подчинение материи требованиям жизни, а жизни – требованиям ума. Но достигаемая до сих пор гармония всегда была лишь частичной и хрупкой: полная гармония жизни и материи должна была бы исключить смерть, полная гармония ума и жизни должна была бы исключить бессознательное и противящееся упорядочивающим усилиям ума. Шри Ауробиндо уверен, однако, что эволюция в настоящее время принципиально не завершена[28] и торжество гармонии в преображенной «божественной» жизни возможно. Завершая начальную главу своей работы, он сравнивает полярные сияния в «материальных небесах» (как предвестники грядущего восхода солнца) с озарениями мудрецов, свидетельствующими о том, что нам не следует «поддаваться страху в своих устремлениях»[29] .

Однако духовная ситуация в современном мире, как полагает Шри Ауробиндо, такова, что мы встречаемся с «двумя отрицаниями», двумя отказами признать надежду на будущую гармонию обоснованной. Это «материалистическое отрицание» (связанное с укоренившимися на Западе мировоззренческими установками на подчинение лишь сил внешней природы с помощью науки) и «аскетический отказ» (связанный с укоренившимися в Индии «иллюзионистскими» установками, отрицающими возможность принципиального изменения земных условий бытия). Односторонность таких установок исторически выявляется уже в том, что в Индии накопление «сокровищ духа» в конце концов оказалось связанным с банкротством в сфере жизни, а в Европе возрастание владычества над внешним миром в конце концов привело к банкротству в сфере духа[30] . Но характерно, что Шри Ауробиндо считает не только исторически неизбежным, но и полезным временное утверждение таких установок при всей их односторонности. «Материалистическое отрицание» реальности всего выходящего за пределы чувственных данных и обобщающего их разума привело не только к увеличению контроля над внешней природой, но и имело такие полезные следствия, как утверждение рационализма и отрицание «иррационалистических догм» и «извращенных суеверий»[31] . Даже усилившийся в связи с «материалистическим отрицанием» атеизм, согласно Шри Ауробиндо, оказался полезным для выработки более совершенных представлений о Боге: «…мы должны с уважением и удивлением наблюдать за тем, какую работу проделал атеизм для Божественного, и восхищаться услугами, какие агностицизм оказал при подготовке безграничного роста знания»[32] . А что уж и говорить о «духовных сокровищах», накопленных сторонниками «аскетического отрицания»! Как мы помним, с адвайтистским опытом связана первая из главных йогических реализаций Шри Ауробиндо.

Выявив до конца свои возможности и пределы, обе установки, как полагает он, подготавливают переход к иному, более полному видению мира. Но каким бы странным это ни показалось, Шри Ауробиндо считает более трудным преодоление восточной (индийской) крайности. Что до «материалистического отрицания», то оно, по его мнению, быстро теряет почву под ногами в результате новейших психологических открытий («парапсихологии», «трансперсональной психологии», «психологии видоизмененных состояний сознания», как сказали бы мы на исходе века), с одной стороны, и в результате его явного несоответствия глубинным человеческим чаяниям – с другой. Отметим, однако, что впоследствии Шри Ауробиндо не был столь категоричен. В одном из писем (написанных после 1926 г.) он задумывается над тем, не стоило ли ему при написании «Жизни Божественной» расставить акценты в оценке опасности «двух отрицаний» иначе[33] .

Как бы то ни было, именно «иллюзионистскую» позицию Шанкары Шри Ауробиндо подвергает наиболее основательной критике[34] . Вообще говоря, в критике этой много аспектов, не сводимых только к показу уязвимости позиции Шанкары с логической точки зрения. Здесь и выявление несоответствия первоначального значения термина «майя» в ведийском каноне с тем значением, которое придает ему Шанкара, и сопоставление взглядов Шанкары с более реалистическими и оптимистическими установками Вед, и полемика с негативным отношением к земной жизни, сближающим Шанкару с буддистами. С чисто логической же стороны (тоже разработанной у Шри Ауробиндо очень тщательно) самые главные возражения против учения Шанкары об иллюзорности мира таковы. В этом учении – майя-ваде (I) имеет место скрытый дуализм при декларируемом открыто монизме (майя оказывается, по сути, вторым мировым принципом наряду с Брахманом); (II) майя и Брахман приобретают при взаимном сопоставлении характеристики, противоположные первоначально задуманным («бессильная» майя оказывается всесильной, порождая мир, «всесильный» Брахман бессилен помешать ей); (III) признание отношения Брахмана к майе необъяснимым (анирвачания) не что иное, как интеллектуальная капитуляция.

Интересно, что аналогичные аргументы Шри Ауробиндо развивает и в отношении редукции духовного к «эпифеномену» материи. При такой редукции получается иной (своего рода «перевернутый») вариант майя-вады (материя реальна, дух нереален)[35] . С этой точки зрения, «если довести ее до крайних пределов, камень или плюм-пудинг имеют большую реальность, чем мысль, любовь, смелость, гений, величие, человеческая душа и ум… »[36] Мы уже отмечали, что такой подход еще в ранние годы поражал Шри Ауробиндо своей сюрреалистичностью (что отражено в одном из его стихотворений этого периода «Видение науки»). Еще более ярко эта сюрреалистичность отражена в одном из его сонетов тридцатых годов, где говорится о сне, в котором предстают: «собрание гормонов», творящее «Илиаду» и «Одиссею», «мозг», (под влиянием расстроенного желудка) шагающий по Европе, (побеждая, царствуя, а затем терпя поражение), и даже «щитовидная железа», узревшая под священным деревом «вечный свет»… Сонет заканчивается строками об ученом, который, играя с атомами, «выдувает» (подобно мыльному пузырю) вселенную быстрее, чем возмущенный Бог успевает на него прикрикнуть[37] . А поскольку позиция такого рода слишком парадоксальна, то попытка редукции духовного к материальному с неизбежностью заводит в тупик и заставляет признать какой-то другой, отличный от материального, источник его происхождения, нам не известный[38] , а значит и перейти к дуализму (со всеми вытекающими из него последствиями, включая переосмысление первоначального представления о всесилии материального и признание необъяснимости отношения материального и духовного).