Читать онлайн «Шри Ауробиндо. Многообразие наследия и единство мысли». Страница 11

В-третьих, утвердившиеся в массовом сознании идеалы прав человека и права всех слоев населения на достойное существование в реальной практике эры индивидуализма сталкиваются друг с другом, причем конфликт этот принимает форму конфликта выдвинутых еще в период Великой французской революции идеалов свободы и равенства. С одной стороны, чрезмерное утверждение идеи свободы ведет к такого рода неравенству между индивидами и слоями общества, которое не дает возможности достойного существования для всех. С другой, столь же одностороннее утверждение идеи равенства приводит к ликвидации гражданских свобод и насильственному «выравниванию» различных социальных слоев и индивидов на прокрустовом ложе насильственного государственного регламентирования. Более того, при одностороннем утверждении идеалов свободы или равенства происходит и их внутренняя деградация (свобода, как оказывается, по-настоящему может быть использована преимущественно наиболее преуспевшими слоями общества, а равенство становится мнимым ввиду привилегированного положения тех, кто его «гарантирует»)[98] .

В-четвертых, наиболее серьезной опасностью индивидуалистической эры становится попытка «установить» мнимое «братство» на основе тотального подчинения индивидов государству. Тоталитаризм (возникает ли он на псевдонаучной основе или на основе псевдомистической, как в случае с национал-социализмом), по Шри Ауробиндо, наиболее страшный тупик в человеческой истории, поскольку устанавливаемое им полное «единодушие» в мыслях, словах и действиях грозит положить конец не только эпохе разума, но и вообще всякому развитию (в том числе и духовному, которое не терпит ни насилия, ни униформности)[99] . Отметим, впрочем, что в окончательное торжество такого рода «завершения истории» Шри Ауробиндо, исходя из глубинных основ своего учения, конечно, не верит.

Каков же выход из этих противоречий и трудностей, возникших в индивидуалистическую и рационалистическую эпоху? По Шри Ауробиндо, в повороте к новой, соответствующей супрарациональной эпохе духовности. Поиски этой новой духовности знаменуют собой начало последней, пятой стадии в развитии человечества, стадии «субъективизма». Правда, и эти поиски полны опасностей (что и проиллюстрировал мрачный оккультизм и псевдомистицизм «третьего рейха»). Но Шри Ауробиндо предвидит торжество духовности светлой и жизнеутверждающей (а не «темной» и мнимой, «титанической»). В «Идеале человеческого единства» он говорит о «религии человечества», которая возникает вначале в виде чисто светского и рационалистического гуманизма, но должна утвердиться с помощью духовной интерпретации идеалов братства (прежде всего), но также и свободы, и равенства (все люди – братья, ибо объединены единым божественным началом, все равны как обладающие «божественной искрой» души, все свободны, поскольку внутренняя свобода – неотъемлемое свойство душ). И здесь – мостик, соединяющий и «практическую веданту» Вивекананды, и интерпретацию идеалов свободы, равенства и братства в ранних сочинения Шри Ауробиндо, и его зрелые взгляды[100] .

Как полагает Шри Ауробиндо, громадную роль в этом утверждении новой духовности должно сыграть индийское культурное наследие. Но Индия для него в данном случае – «полномочный представитель» Востока. И тут мы сталкиваемся со столь актуальной в ХХ в. проблемой соотношения западной и восточной цивилизаций (и культур). Для крупнейших индийских мыслителей XIX—XX вв., придерживающихся ведантистской ориентации, характерен (начиная с Вивекананды) подход к этой проблеме, в главном разделяемый и Шри Ауробиндо. Как правило, они выступают против «разведения» и «обособления» цивилизаций Востока и Запада, как в духе «расхожих» вульгарно европоцентристских установок (Киплинг), так и в духе новейших философско-исторических концепций (Шпенглер). Характерно, например, что С. Радхакришнан, возражая против такого противопоставления, полагал, что и в прошлом, и в особенности в наши дни точнее было бы говорить лишь о западно-восточном и восточно-западном типах культурных установок (к тому же не статичных, а «взаимопереходящих»)[101] . В целом же для этих мыслителей было характерно, во-первых, отстаивание «генеральной» схемы всемирной истории (скажем, сменяющие друг друга «царства» брахманов, кшатриев, вайшьев и шудр у Вивекананды[102] , пять упомянутых выше стадий у Шри Ауробиндо), во-вторых, признание взаимодействия культур и цивилизаций в рамках данной схемы; в-третьих, преимущественная соотнесенность, максимальная степень «самовыражения» определенных культур на тех или иных ступенях исторического развития (так, для Запада наиболее типичны в этом смысле «царство вайшьев» или стадия «индивидуализма»), наконец, в-четвертых, глубокая уверенность в том, что культуре Востока (Индия) принадлежит особая роль в далеком прошлом – на заре человеческой истории – и в будущих ее веках.

В «Человеческом цикле» Шри Ауробиндо перечисляет ряд типов культур как внутреннего «ядра» цивилизаций, их формообразующего центра; среди них мы находим культуры, ориентированные преимущественно этически, эстетически, интеллектуально (с выдвижением на первый план науки, как в новейшей европейской истории) и, наконец, духовно (ярчайшим образцом чего и является Индия – уже с древнейших времен). Именно последний из перечисленных типов культур, по Шри Ауробиндо, наиболее перспективен, именно он вносит в сокровищницу мировой культуры самый ценный вклад. Но тут Шри Ауробиндо пришлось столкнуться с принципиально иной оценкой этого вклада, когда последний представлялся чрезвычайно малым по сравнению с европейским (и даже ставился вопрос о «полноценности» индийской культуры и цивилизации). Такую сугубо европоцентристскую установку развил английский литературный критик У. Арчер в своей объемистой книге «Индия и будущее» (1917). Конечно, подобные взгляды выражались и ранее (в частности, Арчер во многом лишь «перепевает» европоцентристские идеи своего соотечественника, ориенталиста А. Гау). Как бы то ни было, Шри Ауробиндо принимает этот «вызов» всем сторонникам индийской культуры и подвергает рассуждения Арчера уничтожающей критике в ряде статей в «Арье», вошедших впоследствии в уже неоднократно упоминавшиеся «Основания индийской культуры».

Каковы же были конкретные обвинения, выдвинутые Арчером в адрес индийской культуры и цивилизации? Во-первых, с его точки зрения, индийская мысль представляла собой «уход от изучения природы». В ответ Шри Ауробиндо справедливо указывает, что на деле Индия (вместе с Грецией) была учителем арабов, которые сыграли в средние века громадную роль в восстановлении научных дисциплин и методов в Европе. В качестве двух ярчайших примеров он ссылается на открытие в Индии десятеричного счисления (и главное цифры «0») в математике и на утверждение в астрономии учения о движении земли вокруг солнца (задолго до Галилея[103] ). Другое обвинение Арчера состояло в том, что индийская культура, отрицая якобы ценность человеческой жизни и земных условий существования, уводила от решения практических социальных задач. Как справедливо замечает Шри Ауробиндо, это значит трактовать всю индийскую мысль так, как будто, кроме иллюзионизма Шанкары и негативного подхода к жизни со стороны буддизма в ней ничего не было (!)[104] Между тем, еще в глубокой древности в Индии было создано учение о необходимости согласования четырех главных типов человеческих интересов, охватывающих гедонистические побуждения к удовольствию (кама), утилитаристские – к пользе (артха), этические – к подчинению индивидуальной и социальной жизни долгу (дхарма) и, наконец, духовные – к освобождению (мокша). Наконец, тогда же возникло и учение о четырех стадиях жизни (ашрамах), предусматривающих и подготовку к активной деятельности, и участие в ней, и уход от нее (стадии «ученичества» – брахмачарья, «жизни домохозяина» – гархастхья, «жизни в лесном уединении» – ванапрастхья, аскетической отрешенности – саньяса). Нарушение же баланса этих стадий и жизненных целей произошло, по Шри Ауробиндо, в средневековье (на «конвенционалистской» стадии, пользуясь терминологией «Человеческого цикла»).

Третье обвинение Арчера касалось уже особенностей самого духовного идеала индийской культуры. По его мнению, идеал этот был воплощением подрывающего жизненные силы аскетизма, квиетизма, пессимизма. В действительности, как справедливо подчеркивает Шри Ауробиндо, идеал обретения аскетической силы был связан в древности как раз с подготовкой к наиболее эффективным типам действия, пессимизм же в Индии никогда не доходил до таких мрачных глубин, как в Европе XIX в. и сочетался, с одной стороны, с верой в возможность духовного прогресса индивидов, а с другой – с жизнерадостной трактовкой мира как арены божественной игры – лилы, более популярной в массовом сознании индуистов, чем все «иллюзионистские» построения[105] .