Читать онлайн «ЯВЛЕНИЯ ДУШЕВНОЙ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА ПОСЛЕ ЕГО ТЕЛЕСНОЙ СМЕРТИ». Страница 69

Обратим прежде внимание на прошедшее его время. Так, например, безбожник, вспомнив свою жизнь, скажет себе: «Еще и намеренно я подавлял в себе религиозные убеждения». Истины веры сами о себе говорили моей душе, но я искал таких книг и таких людей, которые бы убедили меня в противном, т. е. что будто нет Бога и будущей жизни. Теперь же я вижу, что есть Бог. Не хотел я знать его добровольно: теперь познаю его невольно. Теперь самым делом я убеждаюсь в безумии прежних моих рассуждений, например, будто «душа ничего не значит, будто человек только материя, или состав плоти и крови, которые навсегда разрушаются с его смертью». Еще: «как многих я заразил своим вольномыслием и неверием! Как бесстрашно входил в церковь, в которую между тем другие входили с благоговением! Как презирал священников, смеялся над всякой святыней, и таким образом безумно лишал сам себя спасительной благодати!» – Упорный раскольник припомнит себе: «Сколькими увещаниями пренебрег я! Не хотел верить и самым очевидным доказательствам православной истины! Отверг и перед самой смертью исповедь и св. причащение, которые предлагали мне принять мои близкие, но от которых отклоняли меня «наставники» по расколу. Был я призываем в церковь, как в ковчег Ноев: но вместо законных священников захотел лучше слушать таких же невежд или, по крайней мере, мирских людей, как и я сам. И вот, теперь я очутился за спасительным ковчегом, утопаю в потопе огненном!»

Идолопоклонник вспомнит о бездушных истуканах, которым поклонялся вместо Бога… Вспомнит и сребролюбец о своих деньгах и имуществе, которые теперь также полагает себе вместо Бога, почему и называется идолопоклонником. Сластолюбец, который в этой жизни веселится все дни светло [113], смотрит на эту жизнь, как только на срок для того, чтоб наслаждаться всевозможным образом, там почувствует на самом деле силу священного текста: плоть и кровь царствия Божия наследовать не могут. Он спросит сам себя: «Где эти пиры с музыкой? Где повседневные вечера для ненужного отдыха, с игрой в карты, с бегством от своей семьи? Где те, которые гостили у меня в столь великом довольстве, что и обливались вином? Где женская красота?» Упорный гордец вспомнит, сколько от его гордости, которую теперь он проявляет различно и властолюбием, и недоступностью, и раздражительностью, и честолюбием, и презрительным обхождением с другими, – вспомнит, сколько же от его сатанинской гордости пострадали другие. В настоящее время он и минуты не хочет послушать, когда кто думает пробудить в нем совесть, начнет высказывать ему правду прямо или только в скромных выражениях: он бежит от правдивой речи и затворяет за собой дверь, так что и нет возможности когда-либо передать ему истину, вывести его из заблуждения. Но там он будет связан по рукам и ногам, так уже поневоле выслушает все обличения от своей совести.

Богохульник вспомнит, как он небрежно и дерзко употреблял имя Божие в разговорах, письме и напрасной божбе; как далее сквернословил имя Божие, оставшись по долготерпению Божию не пораженным в ту же минуту; как называл своим «ангелом» женское лицо, к которому имел нечистую любовь и с которым далее жил развратно. Клятвопреступнику придут на память его многие присяги, которые он без всякого страха принимал и с сознанием нарушал, еще его обеты перед Богом и уверения других, в чем именем Божиим, которых и не думал исполнить. Кощунствовавший вспомнит все случаи, когда обращал в шутку и смех церковные службы, святые иконы и священнослужителей.

Не почитающие воскресных дней и праздников приведут себе на память, как в то время, когда добрые христиане спешили в церковь, они, напротив, отправлялись на полевые работы или – еще хуже – собирались в дома пира и разврата, как под праздничные дни будто нарочно, составляли у себя пение и лики, а то собирались все в одном доме (клуб) для веселья; как и все праздничное время проводили только в разгуле. Эти же люди вспомнят, как кроме двух-трех дней говенья, которое выполняли только по обычаю, ни разу в продолжение всего года не бывали в церкви, как, встав утром и отходя ко сну вечером, каждый раз и не подумали помолиться Господу Богу. Нарушители постов припомнят себе мясо и вина, которыми пресыщали свое чрево, между тем как другие (далее и слабее их силами) оставались на сухоядении или совсем не помышляли о пище (например, в великий пяток). Хулители Духа Святого, выражавшие свою хулу, например, тем, что не признавали святых мощей и чудес, которые, может быть, совершались перед их глазами, уверятся, что хула на Духа Святого не отпускается и в будущем веке.

Непокорные дети припомнят, как своими грубыми словами, своим противлением и развратной жизнью заставляли родителей своих скорбеть и плакать о них. Но тяжело будет и самим родителям вспомнить, как они явно соблазняли своих детей беззаконной жизнью, как не старались воспитать детей в страхе Божием, а таким образом и их привели вместе с собой на место сие мучения. Вспомнит на том свете священник о своей благодати и скажет: «Сколько раз я отпускал другим грехи, а себе не заслужил прощения! Чем высшее блаженство в раю должен был я получить, тем теперь ниже мое падение во глубины ада». Тяжелы будут воспоминания для начальников, которые ни в чем не соблюдали справедливости, действуя, по-видимому, на законном основании, на самом же деле они не полагали для себя никаких законов, кроме собственного взгляда и произвола; требуя себе от других только беспрекословного послушания и ничего не предоставляя свободе и правам ближнего, сами же нисколько не покорялись ни евангелию, ни правилам св. церкви. Горько им будет вспомнить, как они людям достойным, состоящим под их властью и влиянием, завидовали и по зависти не давали далее вздохнуть свободно, а недостойных и льстецов награждали и возвышали. Так как они были сильными, то за свои злоупотребления и сильнее истязаны будут.

Сколь ужасны будут воспоминания самоубийц, которые вольны были погубить свои души, легко и самовластно распорядились со своей жизнью, но не в силах будут прекратить свои мучения в аде новым самоубийством! С каким ужасом припомнят сбои преступления и прочие убийцы, особенно те, которые подняли убийственные свои руки на самих родителей, или пролили кровь священника, или же мучили собственных жен и детей, как некогда гонители за Христа, или еще лишали жизни беременных и младенцев! Страшны будут воспоминания ненавистников, досадителей, жестоких богачей, соблазнителей, вообще всех тех, которые убивали ближнего медленно, телесной или душевно-нравственной смертью! Сознанию этих людей предстанут все слезы, которые от их жестокостей пролили невинные. И они тем сильнее будут плакать, чем более слез от них самих пролили в этой жизни другие.

Блудники и прелюбодеи вспомнят на том свете, как они смеялись над целомудрием других, как с ранних лет оскверняли себя блудом, как соблазнили к тому же многих невинных; как расторгали законные супружества своими преступными связями, как обольщали вдов; как имели наложниц или наложников до самой старости и, далее умирая, не хотели прекратить постыдной связи; как доходили до таких грехов плотской страсти, что срамно говорить, вспомнят, что они не удерживались от своей страсти далее в великие светлые праздники, в строжайшие посты и постные дни. При этом им придут на память скверные слова и столь же скверные песни их, музыка и театральные представления, от которых изнеживалась их душа, и воспламенялось воображение. Смрад от адского огня тем более будут чувствовать эти-то люди.

Грабителю и вору припомнятся их грабежи и кралей, равно как самые вещи, которые они приобрели и которыми пользовались неправедно. Страшно будет вспомнить поджигателям об их поджогах, потому что эти злодеи оставили без крова и богатых и бедных, престарелых и младенцев; из-за их злобы добрые христиане лишились храмов Божиих, и, может быть, некоторые погибли в огне! Страшным образом будет опалять их самих огонь адский. Ленивые припомнят свои таланты, которые зарыли в земле; огненный пламень, как бич какой, будет уязвлять их за леность.

Клеветнику придут на память его напрасные подозрения на других, его пересуды, его злой язык, от которого погибли многие, его лживые доносы и показания, самая уклончивость от зашиты человека правого и невинного, вообще всегдашнее благоволение его только к неправде и лжи.

Завистник вспомнит, как он злорадовался неудачам ближнего, сколько раз останавливал по своей зависти добрые начинания других, а сам между тем ничего полезного не предпринимал; как желал один бы обладать всем; как распухался своим сердцем [114], когда видел ум, достоинства и успехи другого, и как после этого мстил этому человеку, сам не зная за что; сколько своими кознями и завистливым преследованием отнял он у других спокойных ночей, здоровья и лет жизни. За это самое и будет он на том свете сильно снедаться от своей совести и как бы выть, подобно тому, как воет одуревший пес.