Читать онлайн «Константинопольский Патриархат и Россия. 1901–1914». Страница 24

По вопросу об отношении к старокатоликам и их тяготению к православной Церкви говорилось, что в настоящее время специальная комиссия занята приготовлением ответов на вопросы старокатоликов. Работа комиссии имеет характер подготовительный и богословский и отнюдь не является переговорами о соединении старокатолических общин с православной Церковью. Создание междуцерковной комиссии можно только приветствовать. Такие же соображения высказывались в отношении Англиканской церкви. Касательно римско-католической и протестантских Церквей мнение Синода было определенным – никакой речи о соединении с ними в ближайшее время быть не могло; из соображений политических вряд ли возможен и диалог по догматическим вопросам.

Российский Синод присоединялся также к предложению об учреждении периодических (раз в три года) собраний представителей поместных православных церквей для обсуждения вопросов веры и благочестия. «Имея в составе своем представителей всех… поместных церквей, но не будучи в собственном смысле собором, не налагая на всех своего решающего слова (что на первых порах было бы, может быть, одним из оснований, препятствующих открытию собраний), собрания эти, тем не менее, окажутся живым звеном, фактически связующим поместные православные церкви в единый братский союз, новым и действенным средством духовного их общения и взаимного ознакомления». Таким образом может быть постепенно восстановлено «то начало вселенского соборного управления, которое составляло золотой век православия»[245].

При всем тождестве тематики обоих посланий (1902 и 1904 гг.) и поднимаемых в них вопросов, нетрудно заметить различие в тоне как посланий патриарха, так и особенно ответов Русской церкви. Первое послание Иоакима III является программным документом, заявляющим основные тенденции нового управления Церковью, которые Россия не могла не поощрить, особенно принимая во внимание ту поддержку, которая была оказана русской дипломатией при патриарших выборах. Второе послание написано двумя годами позднее, когда наступило уже определенное разочарование в политике Иоакима III. В чрезвычайно обострившейся политической и национальной атмосфере на Балканах в начале XX в. он уже не мог проводить ту примиряющую линию, которую ожидало от него русское правительство. Волей-неволей Иоаким был вынужден поддерживать греческий элемент и соответственно выступать против славянского населения в стремительно нарастающих межэтнических конфликтах. Не устраивало Россию направление Константинопольской патриархии ни в антиохийском вопросе, ни в греко-болгарском. При той фактической изоляции, в которой Россия находилась на Балканах в это время, новая политика Иоакима III разрушала возникшие было надежды на оказание влияния посредством Вселенской патриархии. Раздражение сквозит в ответном послании российского Синода на энциклику 1904 г.: тон ответа холодный и наставительный, а высокие идеи, высказанные в нем, явно не соответствовали взрывоопасной ситуации в восточно-средиземноморском регионе в данный момент.

Во время обсуждения текста послания патриарха Иоакима, 1 июля 1904 г., представитель Константинопольского патриархата в Москве архимандрит Иаков по поручению патриарха подал митрополит Антонию докладную записку о бедствиях греческого населения в Македонии и Фракии, страдающего от разбоя болгарских комитетов. В ней приводились жалобы греческих архиереев этих епархий на насилия, грабежи и разбой со стороны четников, которые насильно заставляют жителей подписывать прошения о переходе к экзархии. Отдельно подчеркивалась якобы неблаговидная роль русской жандармерии, которая, по условиям Мюрцштегского договора 1903 г., должна была способствовать умиротворению края. В докладной записке приводилась обширная цитата из донесения Боденского митрополита Стефана, в котором говорилось, что русские офицеры, прибыв в Воден, не посетили греческой митрополии, зато проследовали в губернское управление в сопровождении одного из болгар. В селах Месимерион и Владовон русские офицеры, по словам митрополита Стефана, также поощряли экзархистов и одобрили деятельность болгарского комитета[246]. Это обращение вызвало негодование со стороны российского МИДа и, разумеется, не могло послужить к сближению Русской и Вселенской церкви. Протест патриарха спровоцировал бурную реакцию в русской прессе. «Русские православные офицеры достаточно образованы и сведущи, – писал корреспондент „Московских ведомостей", – чтобы знать, что и греческая патриархийская церковь, и экзархийская – суть в сущности две в каноническом и вероисповедном отношении одинаково православные церкви. […] Поэтому никогда русский православный офицер не вздумает становиться на сторону той или другой иерархии; а тем менее русские офицеры сочли бы приличным открыто поддерживать своим авторитетом происки болгарской революционной организации»[247].

Младотурецкая революция 1908 г. была с восторгом встречена христианами Турции: наблюдались массовые сцены братания, были провозглашены свобода совести и равенство всех перед законом. Патриарх Иоаким, однако, не спешил с оптимистическими выводами. Действительно, новая власть, проповедовавшая пантюркизм и панисламизм, очень скоро показала свое истинное лицо. Более того, в это время начинается новый этап борьбы Церкви за свои права и прономии. В отличие от более ранних этапов развития этого вопроса в 1880-е гг., теперь он приобретает ярко выраженную национальную окраску. Главным поводом для протестов со стороны патриархии являются уступки турецкого правительства болгарской экзархии в Македонии и Фракии. Эта сторона вопроса подробно рассматривается нами в соответствующей главе; здесь же остановимся на других, более общих, аспектах борьбы Церкви за свои права.

Константинопольский патриархат

Одним из первых камней преткновения стала обязательная воинская повинность для всех граждан Турции. При этом молодые люди-христиане подвергались унижениям – им не разрешали молиться, принуждали праздновать пятницу и работать в воскресенье; иногда предпринимались попытки их насильственного обращения в ислам. В сентябре 1909 г. патриарх обратился с окружным посланием о военной службе христиан. Со стороны властей, писал он, необходимы гарантии – запрет перехода в другую веру, наличие своих полковых священников, соблюдение постов. Было бы удобно, по мнению Иоакима III, формирование отдельных полков из солдат-христиан[248]. В январе 1911 г. патриарх подал новый такрир турецкому правительству, в котором требовал уменьшения срока военной службы для христиан, особенно во флоте, опубликования военных законов на греческом языке и освобождения от службы единственных сыновей в семье; если сыновей двое, то призыву должен подлежать только один из них. Правительство оставило этот протест без внимания[249].

В течение 1909 г. Иоаким III неоднократно обращался с меморандумами в Порту по разным поводам – касательно преследования греков Македонии и Фракии в связи с хранением ими антитурецких книг и греческого флага, о выдаче новых бератов архиереям с гарантией их прав в конституционном государстве. Особое внимание уделял патриарх вопросу о ставритах – тайных христианах Халдейской, Трапезундской и Родопольской епархий, которые в глазах турецкого правительства являлись мусульманами и не имели права менять свою веру[250].

В начале 1911 г. патриарх подал такрир правительству по вопросу народного образования христиан в Турции, в котором он выступал против контроля над школами со стороны правительства. Денежные поступления на школы должны передаваться духовным властям епархий; кроме того, патриарх выступил против удаления из школ учителей-иностранных подданных[251]. После очередного безрезультатного протеста Иоакима III министру юстиции по вопросу просвещения и военной службы в конце 1911 г. был впервые подан такрир Порте с подписями глав всех христианских народностей (Иоакима III, двух армянских патриархов, болгарского экзарха и представителя халдейского патриарха) против произвола властей. Русская периодическая печать приветствовала это событие, отмечая, что на почве политического объединения христианских иерархов может произойти их церковное сближение[252]. Турецкое правительство пошло на уступки. «Ответ (Порты. – А. Г.) исполнен уступчивости и удовлетворяет в очень широкой мере желаниям просителей не только в области учебного дела, но и отбывания христианами воинской повинности. Солдатам-христианам обеспечивается полная свобода при исполнении обрядов и запрещается переход в мусульманство во время их нахождения на службе. Допускается назначение полковых священников; христианам – нижним чинам дозволяется приносить жалобы на начальство». Облегчался также доступ христиан в ряды офицеров, они теперь могли сдавать экзамены на родном языке. За патриархией и митрополиями сохранялось право разрабатывать и утверждать программы национальных училищ, которые освобождались от ежегодной правительственной проверки; донесения правительственных инспекторов согласовывались с церковной властью. Учителя-иностранные подданные в школы также допускались. Дипломы национальных школ писались на своих языках и приравнивались к дипломам правительственных школ[253].