Читать онлайн «Лекции по Исторической Литургике». Страница 12

"Каким образом они могут говорить, что тот хлеб, над которым совершено благодарение, есть тело их Господа и чаша есть Кровь Его, когда утверждают что Сам Он не есть сын Творца мира?" — вопрошает Ириней. (Напомню, что гностики отрицали тождество Бога Отца и Иеговы, которого презрительно именовали Демиургом, т.е. низшим творцом). О гностике Марке (ок. 180 г. ученике Маркиона, который отождествил Иегову с дьяволом) Ириней говорит, что он, совершая Евхаристию "сильно растягивал слова призывания" (Св. Духа). Это яркое доказательство того, что во 2 веке Евхаристический канон уже включал в себя эпиклезис (призывание Духа Святого на Дары).

Общины александрийского гностика Василида гораздо раньше кафолических общин начали праздновать день Крещения Христова о чём свидетельствует Климент Александрийский: "Последователи же Василида празднуют и день крещения Его, проводя всю предшествующую ночь в чтениях. Они говорят, что оно было в 15-й год Тиберия (между прочим, правильно! это 27-й год), 15-го Туби (т.е. 15 января!). ("Строматы", I, 21).

Почему же этот праздник появился именно у гностиков? Тут надо напомнить, что по их учению Христос стал Сыном Божиим именно в момент Крещения, когда для Его усыновления снизошёл Св. Дух. Поэтому гностики и назвали свой праздник Богоявлением ("Епифанией"). Борясь против этой гностической трактовки, христиане уже в 3 веке установят свой праздник Богоявления с другим смыслом, в противовес еретическому. А в 4 веке он расщепится на собственно Крещение и Рождество Христово.

То же самое случилось с иконами, которые впервые появились в гностических общинах Карпократа Александрийского († ок. 150). Карпократиане писали их в технике энкаустики и использовали в магических целях (наравне с изображениями античных богов и героев). Очевидно, в борьбе с этими гностическими искажениями в 3-4 вв. и родилось истинное иконопочитание.

Далее мы знаем, что в сер. 2 века Маркион уже составляет свой гностический канон Св. Писания и это подтолкнуло кафолическую Церковь к ускоренному формированию своего канона. В 190-х годах появляется т.н. "Канон Муратори", названный так по имени обнаружившего его итальянского исследователя Людовика Муратори (1652-1750). Канон этот сложился в Римской Церкви (главном центре борьбы с гностицизмом) и включает в себя 4 Евангелия, Деяния, 13 посланий ап. Павла (без Евр.), 1 Петра и Апокалипсис (ещё нет 2 Петра, Иак. и 3-х посланий Иоанна). Т.о. гностические писания (Евангелие Фомы, Евангелие Филиппа, Евангелие Истины и т.д.) были вытеснены в область апокрифов.

Но вот что интересно: Маркион всю жизнь боролся за отмену Ветхозаветных чтений (т.к. отвергал В. Завет). И можно сказать, что в этом он преуспел. Восточная Церковь (в отличии от Западной) не читает Ветхий Завет (за исключением праздничных паремий) и Апокалипсис. Несомненно — это следы гностического недоверия ко всему иудейскому.

Но самая большая победа гностицизма состояла в том, что он заразил всё христианство (Восточное и Западное) своим недоверием ко всему плотскому, своей особой мистикой душевного, которая неизбежно образуется, когда душа обособляется от тела. Если в апостольском христианстве ещё действовал цельный человек, то к концу II века, в христианство проникла дуалистическая разорванность, которая вскоре будет теоретически обоснована с помощью неоплатонизма. Восточные гностики поднялись на великую борьбу за освобождение души от всего плотского и в первую очередь — от полового начала. Они отвергали даже церковный брак.

Наконец, почти все гностики пропагандировали свои идеи в песнях и гимнах, а Валентин даже писал псалмы (о чём свидетельствует Тертуллиан в трактате "О плоти Христа", противопоставляя псалмы Давида и "псалмы отступника, еретика и платоника Валентина" гл. 20). Сирийский гностик Вардесан (†225), последователь Валентина, сочинил целый гностический Псалтирь, так что прп. Ефрем Сирин вынужден был противопоставить ему свой Псалтирь. Так, в борьбе с гностиками, кафолики начинают усиленно развивать свою гимнографию.

Известно, что уже мч. Иустин Философ в противовес гностикам написал книгу гимнов, которую упоминает Евсевий в своей "Церковной истории" под названием "Лирник" или "Певец". Др. церковные историки (Сократ, Никофор Каллист) передают предание об установлении антифонного пения в Церкви: "Игнатий, еп. Антиохии Сирийской, третий по порядку после ап. Петра (он был преемником Евода)... видел некогда ангелов, воспевавших Троицу попеременными песнями; и образ пения, виденный им, передал Антиохийской Церкви. Отсюда это предание перешло и к другим Церквам" (Сократ. "Ист. Церкви", 6, 8). Но мы помним, что по свидетельству Плиния, вифинские христиане уже в 113 г. воспевали Бога "попеременно", так что это, видимо, был общий обычай, естественно сложившийся.

Антифоны в собственном смысле (т.е. песнопения, составленные из отрывков псалмов и исполняемые попеременно двумя хорами) появятся лишь в 4 веке в Западной Церкви благодаря свт. Амвросию Медиоланскому.

Теперь о том, что сохранилось в Церкви до сих пор.

По преданию, ок. 120 г. шестой папа Римский Сикст I ввёл в Евхаристический канон т.н. Серафимскую песнь: "Свят, свят, свят Господь Саваоф..." которая у нас до сих пор отделяет Префацию от Анамнесиса. В исторической литургике она именуется "Санктус" потому, что в конце 3 — начале 4 вв. была переведена на латынь и стала звучать: "Sanktus, sanktus, sanktus Dominus Deus Sabaoth..." Так это и звучит до сих пор.

Далее 8-й папа Римский св. Телесфор (125-136) ввёл в употребление гимн "Слава в вышних Богу..." (лат.: "Gloria in excelsis Deo..."). В начале его пели только в день Епифании (Богоявления). Но уже со времён 50-го папы Симмаха (498-514) он стал звучать во все воскресные и праздничные дни. Причём в древних латинских рукописях этот гимн называется: "himnus in die Dominiko ad matutinas" — гимн для Воскресной утрени. В православной Церкви это т.н. "Великое славословие", которое до сих пор завершает Утреню. А в Католической Церкви его стали исполнять перед Литургией. Правда, св. папа Григорий Великий († 604) пытался ограничить его применение одной только архиерейской Литургией (см. его "Сакраментарий"), но папа Стефан III († 772) возобновил обычай Симмаха. И сейчас католики поют его за каждой воскресной Мессой.

А кроме того, очевидно, именно во II веке были заимствованы из иудейского наследия какие-то Ветхозаветные песни, возможно те самые, темы которых прп. Иоанн Дамаскин взял для ирмосов своих канонов. Достоверно известно только, что уже была песнь трёх отроков в печи (Дан. 3:26-45, 52-90):

"Благословен Ты, Господи, Боже отцов наших,

хвально и прославлено имя Твое во веки.

Ибо праведен Ты во всем, что соделал с нами,

и все дела Твои истинны и пути Твои правы..."

Сейчас эту песнь по Уставу положено петь во время 8-й песни Канона (что, конечно, уже не делают даже во время Великого Поста, а заменяют её припевами). Но Д. Лурье обнаружил, что в древнейшей Иерусалимской Церкви она была Анафоральной песней, т.е. сопровождала Евхаристический канон и воспринималась как песнь о Воплощении, потому что её богословский смысл — явление Сына Божия ("И вид четвертого — подобен Сыну Божию" Дан. 3:25).

Такую же литургическую функцию имела, очевидно, и песнь Соломона, выросшая из "Песни песней", потому что её богословское содержание — евхаристический пир Христа и Церкви.

Во 2 веке он только ещё начинает формироваться. К концу века в этом отношении царит полнейший разнобой. Если на более традиционном Востоке Евхаристия ещё соединена с агапами, то на бурно развивающемся Западе она уже отрывается, меняется с агапой местами, а в экстренных случаях даже переносится на утро, явственно превращаясь в Литургию.

Агапа теряет своё священное значение, отходит на второй план, становится благотворительным институтом. Вот как описывает её Тертуллиан: "У нас существует род кассы... собранное... употребляется для пропитания и погребения бедных, для воспитания сирот, для старцев... Что бы ни стоили вечери наши, выгода в том, что мы издерживаемся во имя благочестия на неимущих, ибо мы приносим им пользу угощением..." Мы садимся за стол не иначе как помолившись Богу; вкушаем столько, сколько нужно для утоления голода; пьем как приличествует людям, строго соблюдающим воздержание и трезвость... беседуем, зная, что Бог все слышит. По омовении рук и возжжении светильников, каждый вызывается на середину воспеть хвалебные песни Богу, извлеченные из Свящ. Писания или кем-нибудь сочиненные. Вечеря оканчивается, как и началась, молитвою" ("Апологетика" гл. 39).