Читать онлайн «Герменевтика». Страница 4

Те, кто оспаривает sensus plenior, утверждают следующее: (1) принятие идеи о двойном значении Писания может открыть дверь для самых разнообразных экзегетических толкований; (2) 1 Петра 1,10-12 можно понять в том смысле, что Ветхозаветные пророки не знали только времени исполнения их пророчеств, а не смысла того, о чем пророчествовали; (3) в некоторых случаях пророки понимали значение своих пророчеств, но не их высший смысл (например, Каиафа (Иоанна 11,50) прекрасно понимал, что лучше погибнуть одному человеку, чем всему народу, но не осознавал высший смысл этого пророчества); и (4) в некоторых случаях пророки понимали значение своих пророчеств, но не их историческую взаимосвязь.

Вопрос о sensus plenior — один из тех спорных вопросов, которые очевидно будут разрешены только в вечности. Более подробно толкование пророчеств будет рассмотрено в седьмой главе. Наверное, основополагающим принципом, с которым может согласиться большинстве придерживающихся противоположных взглядов по этому вопросу, может быть следующее утверждение: любой отрывок, который, как может показаться, имеет более полное значение, чем то, которое понимал его автор-человек, должен так толковаться только тогда, когда Бог выразительно заявил о Своем более полном значении этого отрывка через последующее откровение.[14] В приложении В дается библиография наиболее важных работ по этой теме.

Третий спорный вопрос в современной герменевтике затрагивает буквальность, с которой мы толкуем слова Писания. Как отмечает Рамм, консервативных христиан иногда обвиняют в «твердолобом буквализме."[15] Их более либеральные в вопросах теологии «братья» заявляют, что такие события, как грехопадение, потоп и пребывание Ионы во чреве рыбы следует понимать как метафоры, символы и аллегории, а не как реальные исторические события. Так как все слова — символы, выражающие идеи, говорят либералы, нам не следует воспринимать эти утверждения в строго буквальном смысле.

Консервативные богословы согласны с тем, что слова можно использовать в буквальном, метафорическом или символическом смысле. Вот три предложения, которые являются примером такого употребления:

1. Буквальный смысл: Сияющий бриллиантами венец был возложен на голову царя.

2. Метафорический смысл: (Рассерженный отец сыну) Если ты еще хоть раз сделаешь это, я надену на тебя венец. (Прим. перевод. — В разговорном американском языке есть выражение «надеть венец на кого-либо», которое значит «дать по голове»).

3. Символический смысл: «И явилось на небе великое знамение — жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд» (Откр. 12,1).

Разница между тремя употреблениями слова венец заключается не в том, что первое предложение относится к реальному историческому событию, а другие два нет. Буквальное и метафорическое выражения обычно относятся к реальным историческим событиям, как в этом может убедиться сынишка, если он решится сделать «это» еще раз (предложение 2). Взаимоотношение между идеями, выраженными словами, и действительностью, прямое, а не символическое. Однако и идеи, переданные символическим языком (например, аллегорическая и апокалиптическая литература) также часто имеют историческую связь с действительностью. Так, жена из Откр. 12,1 может обозначать израильскую нацию, двенадцать звезд представлять двенадцать колен, луна — ветхозаветное откровение; а солнце — свет новозаветного откровения.[16]

Трудности возникают, если читатели толкуют высказывание не так, как это предполагал автор. Серьезные искажения авторского значения возникают тогда, когда буквальные утверждения толкуют метафорически, а метафорические утверждения — буквально. Если сынишка всерьез решит, что после его очередного непослушания он получит золотой венец, то его ожидает очень неприятный сюрприз. Точно так же придворная свита была бы в недоумении, если бы царю во время коронации дали взбучку, а не возложили на его голову венец.

Если в определенном смысле все слова — символы, то как нам определить, когда их следует понимать буквально, когда метафорически, а когда символически? Консервативный теолог ответил бы, что критерий для определения точности толкования всех видов литературы заключается в следующем: слова следует толковать в соответствии с замыслом автора. Если автор предполагал, что его слова будут толковать буквально, мы ошибемся, если будем толковать их символически. Точно так же мы ошибемся, если автор предполагал, что его слова будут толковать символически, а мы будем их понимать буквально. Гораздо легче установить этот принцип, чем правильно применять его, однако, как будет показано в следующих главах, контекст и синтаксис оказывают существенную помощь в определении замысла и значения, которые имел в виду автор.

Четвертый дискуссионный вопрос в современной герменевтике таков: влияют ли духовные факторы на способность точно воспринимать истины, содержащиеся в Писании? Одна школа придерживается мнения, что если два человека одинаково подготовлены интеллектуально в области герменевтики (изучили языки оригинала, историю, культуру и т.д.), то они будут одинаково хорошо толковать Писание.

Другая школа считает, что в соответствии с самим Писанием духовное состояние человека влияет на способность воспринимать духовную истину. Римлянам 1,18-22 называет конечный результат постоянного подавления истины омраченным пониманием. 1 Коринфянам 2,6 — 14 говорит о мудрости и дарах, которыми может обладать верующий, но которых нет у невозрожденного человека. Ефесянам 4,17 — 24 описывает слепоту по отношению к духовной действительности у живущих жизнью ветхого человека и новые возможности, открытые для верующего. 1 Иоанна 2,11 свидетельствует, что в результате затаенной ненависти человек становится духовно слепым. На основании вышеизложенных положений сторонники данного подхода считают, что духовная слепота и омраченное понимание препятствуют человеку рассуждать об истине, независимо от его знаний и умения применять герменевтические принципы.

Для герменевтики этот вопрос является гораздо более важным, чем может показаться на первый взгляд. С одной стороны, если, как говорилось ранее, значение Писания выясняется в результате тщательного исследования слов, культуры и истории, то к чему искать дополнительное духовное озарение? Если же мы полагаемся на духовную интуицию верующих, в результате которой они получают дополнительное озарение, то вскоре мы окажемся в безнадежно затруднительном положении, поскольку у нас больше нет нормативных принципов, позволяющих сравнивать точность различных интуиции. С другой стороны, противоположное мнение, согласно которому значение Писания может быть обнаружено при помощи необходимых экзегетических знаний и навыков независимо от духовного состояния, очевидно противоречит процитированным выше стихам.

Гипотеза, которая пытается решить эту дилемму, основывается на определении термина знать. Согласно Писанию, человек не обладает знанием до тех пор, пока он не начнет жить во свете этого знания. Истинная вера — это не только знание о Боге (которым обладают даже бесы), но знание, производящее соответствующее действие. Неверующий может знать (понимать разумом) многие истины Писания, используя те же средства толкования, которые он применил бы и к небиблейским текстам, но он не может по-настоящему знать эти истины (действовать в соответствии с ними, применять их к себе), пока враждует против Бога.

Однако эта гипотеза нуждается в небольшой корректировке. Объясним суть дела так: мы настраиваем наш разум на определенный образ действия и затем используем выборочно наше внимание, фокусируя его на тех данных, которые поддерживают наше решение и минимально обращая внимание на те данные, которые противоречат нашему выбору. Тот же принцип можно применить ко греху в жизни человека. Писание учит, что человек, предаваясь греху, порабощается им и становится слепым по отношению к праведности (Иоан. 8,34; Рим, 1,18 — 22; 6,15 — 19; 1 Тим. 6,9; 2 Пет. 2,19). Таким образом, истины Писания, доступные для понимания через применение тех же навыков толкования текста, что и при изучении небиблейских текстов, становятся все менее и менее ясными тому, кто постоянно отвергает эти истины. Неверующие не знают полного значения библейского учения не потому, что для них недоступно значение слов текста, но потому, что они отказываются действовать в соответствии с этими духовными истинами и применять их в своей жизни. Более того, психологические последствия такого отказа делают их все менее и менее способными (и желающими) вникать в эти истины.