Читать онлайн «Йога идет на Запад». Страница 22

Естественно, что после такого представления на лекции Свами попадало слишком много неподготовленных людей, не способных воспринять его откровения. Поняв, что ничего смешного здесь не будет, зрители уходили десятками.

– Из-за меня пустели залы! – гордо говорил Вивекананда.

Доходило порою и до сущих анекдотов. В небольшой американский городок Свами пригласили несколько студентов колледжа, весьма христиански настроенных. Они подрабатывали ковбоями и, прочитав в газете лекцию Свами, в которой он говорил, что во время медитации человек ничего не слышит и не видит, решили его разоблачить. Свами приехал, как обычно, с лекцией. Его немного послушали, а затем предложили на практике продемонстрировать медитацию. Как только Вивекананда вошел в духовное состояние, ковбои начали стрелять по окружающим его предметам из револьверов. Но Свами, как он и говорил, и в самом деле ничего не слышал. Когда через несколько часов он открыл глаза, то обнаружил, что окружен ковбоями, пожимающими ему руку и признающими его «стоящим малым».

По возвращении в Индию Свами часто говорил:

– Вздумай я проповедовать личность Рамакришны, я бы, наверное, полмира обратил в веру, но недолог век такого обращения. Вместо этого я проповедовал принципы Рамакришны. Кто принимает принципы, тот в конце концов примет и личность.

Газеты описывали и физические данные Свами, его рост, цвет кожи, а также его одежды. Свами казалось, будто его рассматривают, как слона в зоопарке или труп в анатомическом театре.

Он решил разорвать контракт с лекционным бюро и выступать самостоятельно, считая, что таким образом сможет общаться с теми слушателями, кому он интересен как проповедник, а не как восточная диковинка.

Вивекананда принимал приглашения от церквей, клубов, частных лиц и давал в среднем около 12–14 лекций в неделю.

Естественно, большая популярность Свами вызывала недовольство не только у христиан, но и у атеистов, которые были весьма модны в те времена в Америке. Нью-Йоркское общество атеистов даже организовало со Свами встречу, надеясь полностью разгромить его учение, используя в качестве аргументов постулаты западной науки и философии. Каково же было удивление собравшихся на это «шоу», когда выяснилось, что индийский монах разбирается в этом ничуть не хуже их и может противостоять им вполне на уровне, привлекая еще и Веды!

Американский ученик Свами писал, вспоминая этот вечер: «Он показал, что их превознесенная до небес западная наука не может ответить на самые важные жизненные вопросы… С непреодолимой логикой он продемонстрировал, что их знание не выдерживает критики, но не в сравнении с Ведами, а согласно тем самым законам, от которых оно и зависело».

После блестящего разгрома, учиненного Свами атеистам, на следующий день на его лекцию пришло множество людей, которые еще вчера шли смеяться над тем, как ученые заставят «потеть и краснеть» необразованного восточного гуру.

Год, прошедший после Парламента религий, Свами посвятил встречам с американцами, объездив всю страну, от Атлантического океана до Тихого.

Шесть недель он провел в Детройте – сначала как гость госпожи Бегли, вдовы прежнего губернатора Мичигана, а затем у Томаса В. Палмера, президента Мировой Комиссии Справедливости, организации, борющейся за равные права для всех людей.

Именно в Детройте с ним познакомилась мисс Гринстидель, ставшая позже известной под именем сестры Кристины. Она стала одной из наиболее преданных учениц Свами, сотрудницей «Сестер Ниведита», организации в Калькутте, борющейся за права индийских женщин в области образования.

После Детройта Свами посетил Чикаго, Нью-Йорк и Бостон, а летом 1894 года принимал участие в «Гуманной конференции», которая проходила в городе Гринэйкрс, Массачусетс. Там он подружился с профессором Льюисом Г. Джеймсом, директором Сравнительной школы религий и президентом Бруклинской этической ассоциации.

Во время посещения Нью-Йорка Свами останавливался у друзей, главным образом богатых леди. Женщины, как известно, более чувствительны к мистике и более интуитивно развиты, нежели мужчины. Поэтому поддержка Свами во время его первого года пребывания в Америке во многом исходила именно от них. В письме к своему индийскому другу Свами восхищался американскими женщинами, их образованностью и независимостью и говорил: «Теперь я понял то, чего хочу: я хочу, чтобы индийские женщины, забитые и угнетенные, выглядели и вели себя так же, как американки. Раньше, когда я говорил что-то подобное, это были просто слова, теперь у меня есть перед глазами живой пример».

Но вскоре он понял, что лишь немногие из его богатых друзей уловили истинный смысл его послания, обычно его воспринимали как диковинку из Индии. Свами переживал, понимая, что его сдержанность не позволяет ему доносить до людей те идеи, ради которых он и приехал в Америку. Однажды он вскричал: «Шива! Шива! Случалось ли когда-нибудь, чтобы важная вещь была сделана богатыми? Ее создают мозг и сердце, но не кошелек!»

Понял он и то, что публичные лекции не дают нужного ему результата. Публика, вежливо или не слишком выслушав его слова, расходится по домам, даже не думая менять свою жизнь.

Свами решил не растрачивать свои силы впустую, а набрать группу учеников, которым то, что он говорит, было бы и в самом деле интересно. Он уже знал нескольких молодых людей, посещающих по возможности все его лекции и обращавшихся к нему с предложением об отдельных занятиях. Вивекананде оставалось только согласиться.

Вскоре несколько бедных студентов скинулись и арендовали для Свами две немеблированные комнаты в не слишком хорошем районе Нью-Йорка. Наверняка это напомнило ему первые дни в Бараногоре. В одной комнате он жил, вторая использовалась для лекций. Во время них студенты сидели не только на единственном диване, но и на мраморном умывальнике, и на полу. А со временем, когда людей на лекции стало приходить больше, дверь в комнату не закрывали, и желающие слушали выступления Свами из коридора. Лекции он читал каждое утро и несколько раз в неделю вечером.

Вскоре Свами стал выступать с чтением светских лекций об Индии и, начав зарабатывать деньги, смог принять участие в оплате аренды. Профессор Льюис Джеймс пригласил Свами прочесть ряд лекций об индусской религии членам Бруклинской этической ассоциации. Вечером 31 декабря 1894 года Свами дал свою первую лекцию, и, согласно сообщению местных газет, аудитория, состоящая из докторов, адвокатов, судей и учителей, была очарована его красноречивой защитой религии Индии.

После этого Свами предложили давать регулярные классы и в Бруклине. Его высказывания вызывали все больший интерес, и Свами написал книгу, пытаясь объяснить суть индуизма как можно большему числу людей.

Идеи переполняли его. Свами хотел построить «Вселенский храм», в котором люди всех религий могли бы собираться, чтобы поклоняться божественности через символ Om (OM), представляя единый Абсолют. Он даже написал в частном письме о своих планах покупки ста восьми акров земли в горах Катскилл, где его студенты построили бы лагеря и во время летних отпусков могли бы постигать духовные дисциплины.

Между тем количество учебных групп росло, и Свами начал уставать. Многие люди заметили, что его здоровье ухудшается. Одна из учениц сказала ему как-то вроде бы в шутку:

– Учитель! Нельзя так относиться к своему телу! Оно будет вам нужно еще много лет!

Вивекананда ответил:

– Я не доживу до сорока. Поэтому мне надо успеть слишком много…

Это оказалось пророчеством, Свами и в самом деле умер, когда ему было всего тридцать девять.

Тем не менее ученики Свами решили, что он должен отдохнуть. Его преданный друг, Фрэнсис X. Леггетт, пригласил Свами в летний лагерь в Перси в Нью-Хэмпшир. Лагерь окружали сосновые леса, и Свами практически на весь день уходил гулять, взяв с собой только «Бхагавадгиту» и вспоминая, по всей видимости, прекрасные времена своего детства, когда он так любил наблюдать за птицами.

Но его пребывание в лагере продлилось недолго. Художница Элизабет Датчер, одна из его студенток в Нью-Йорке, попросила Свами погостить у нее в летнем доме в парке Тысячи островов. Туда собирались приехать еще несколько студентов, которые не хотели прерывать свою учебу у Свами. Тот сразу же согласился. Леггетт был весьма расстроен, но Свами, извинившись, сказал ему:

– Пойми, это важно. Там должно произойти то, ради чего я приехал…

Именно в парке Тысячи островов появились первые американские монахи. Ими стали Мэри Льюис, бывшая защитница прав рабочих и социалистка, и Леон Ландсберг, уроженец России и нью-йоркский журналист. Они получили имена Абхаянанда и Крипананда.

Когда Свами принял приглашение, то к вилле было пристроено еще одно крыло с отдельным входом, чтобы ни он, ни его никто не беспокоил.