Читать онлайн «Избранные сочинения в 9 томах. Том 1 Зверобой; Последний из могикан». Страница 52

Так как лагерь раскинулся посреди густого леса, его нельзя было окинуть одним взглядом: хижины, одна за другой, вырисовывались на фоне угрюмой картины. Если не считать костра, здесь не было ни общего центра, ни открытой площадки, где могли бы собираться жители; все казалось потаенным, темным и коварным, как сами ирокезы. Кое-где ребятишки перебегали из хижины в хижину, придавая этому месту некоторое подобие домашнего уюта. Подавленный смех и низкие голоса женщин нарушали время от времени сумрачную тишину леса. Мужчины ели, спали или чистили оружие. Говорили они мало и держались особняком или небольшими группами в стороне от женщин. Привычка к бдительности и сознание опасности, казалось, не покидали их даже во время сна.

Когда обе девушки приблизились к лагерю, Хетти тихонько вскрикнула, заметив своего отца. Он сидел на земле, прислонившись спиной к дереву, а Непоседа стоял возле него, небрежно помахивая прутиком. По-видимому, они пользовались такой же свободой, как остальные обитатели лагеря: человек, незнакомый с обычаями индейцев, легко мог бы принять их за гостей, а не за пленников.

Уа-та-Уа подвела подругу поближе к обоим бледнолицым, а сама скромно отошла в сторону, не желая стеснять их. Но Хетти не привыкла ластиться к отцу и вообще проявлять как-нибудь свою любовь к нему. Она просто подошла к нему и теперь стояла, не говоря ни слова, как немая статуя, олицетворяющая дочернюю привязанность. Старика как будто нисколько не удивило и не испугало ее появление. Он давно привык подражать невозмутимости индейцев, хорошо зная, что лишь этим способом можно заслужить их уважение. Сами дикари, неожиданно увидев незнакомку в своей среде, тоже не обнаружили ни малейших признаков беспокойства. Короче говоря, прибытие Хетти при столь исключительных обстоятельствах произвело не больше эффекта, чем приближение путешественника к дверям трактира в европейской деревне. Все же несколько воинов собрались в кучку и по тем взглядам, которые они бросали на Хетти, разговаривая между собой, видно было, что именно она является предметом их беседы. Это кажущееся равнодушие вообще характерно для североамериканского индейца, но в данном случае многое следовало приписать тому особому положению, в котором находился отряд. Ирокезам были хорошо известны все силы, находившиеся в «замке», кроме Чингачгука. Поблизости не было ни другого племени, ни отряда войск, и зоркие разведчики стояли на страже вокруг озера, день и ночь наблюдая за малейшими движениями тех, кого без всякого преувеличения можно было теперь назвать осажденными.

В глубине души Хаттер был очень тронут поступком Хетти, хотя и принял его с кажущимся равнодушием. Старик припомнил кроткую мольбу, с какой она обратилась к нему, когда он покидал ковчег, и постигшая его неудача сообщила этой просьбе особый смысл, о чем он легко мог позабыть в случае успеха. Хаттер знал непоколебимую преданность своей простодушной дочери и понимал, что ею руководило совершенное бескорыстие.

— Нехорошо, Хетти, — сказал он укоризненно, имея в виду дурные последствия, грозившие самой девушке. — Это очень свирепые дикари: они никогда не прощают оскорбления, нанесенного им, и не склонны помнить оказанную им услугу.

— Скажи мне, отец, — спросила девушка, украдкой оглядываясь по сторонам, как бы опасаясь, что ее подслушают: — позволил ли вам бог совершить то жестокое дело, ради которого вы пришли сюда? Мне это надо знать, чтобы свободно говорить с индейцами.

— Тебе не следовало приходить сюда, Хетти. Эти скоты не поймут твоих чувств и намерений.

— Но все-таки, чем кончилось это дело, отец? Как видно, ни тебе, ни Непоседе не удалось добыть скальпов?

— На этот счет ты можешь быть совершенно спокойна, дитя. Я схватил молодую девушку, которая пришла с тобой, но ее визг быстро привлек целую стаю диких кошек, бороться с которыми оказалось не под силу христианину. Если это может утешить тебя, то мы оба так же невинны по части скальпов, как, несомненно, останемся невинны и по части получения премий.

— Спасибо тебе за это, отец! Теперь я смело буду говорить с ирокезским вождем — совесть моя будет спокойна. Надеюсь, Непоседа тоже не успел причинить никакого вреда индейцам?

— На этот раз, Хетти, — откликнулся молодой человек, — вы попали в самую точку. Непоседе не повезло, и этим все сказано. Много видывал я шквалов на воде и на суше, но, сколько помнится, ни один из них не мог бы сравниться с тем, что налетел на нас позапрошлой ночью в обличье этих индейских горлопанов. Да что тут говорить, Хетти! Разума у вас мало, но все-таки и вы можете иметь кое-какие человеческие понятия. Теперь я вас попрошу вдуматься в наше положение. Мы со стариком Томом, вашим батюшкой, явились сюда за законной добычей, о которой говорится в прокламации губернатора. Ничего худого мы не замышляли. Но тут на нас напали твари, больше похожие на стаю голодных волков, чем на обыкновенных дикарей, и скрутили нас обоих, словно баранов; и произошло это гораздо скорее, чем я могу рассказать вам эту историю.

— Но ведь вы теперь свободны, Гарри, — возразила Хетти, застенчиво поглядывая на молодого великана. — У вас не связаны пи руки, пи ноги.

— Нет, Хетти, руки и ноги у меня свободны, но этого мало, потому что я не могу пользоваться ими так, как мне бы хотелось. Даже у этих деревьев есть глаза и язык. Если старик или я вздумаем тронуть хотя бы один прутик за пределами нашей тюрьмы, нас сгребут раньше, чем мы успеем пуститься наутек. Мы не сделаем и двух шагов, как четыре или пять ружейных пуль полетят за нами с предупреждением не слишком торопиться. Во всей Колонии нет такой надежной кутузки. Я имел случай познакомиться на опыте с парочкой — другой тюрем и потому знаю, из какого материала они построены и что за публика их караулит.

Дабы у читателя не создалось преувеличенного представления о безнравственности Непоседы, нужно сказать, что преступления его ограничивались драками и скандалами, за которые он несколько раз сидел в тюрьме, откуда почти всегда убегал, проделывая для себя двери в местах, не предусмотренных архитектором. Но Хетти ничего не знала о тюрьмах и плохо разбиралась в разного рода преступлениях, если не считать того, что ей подсказывало бесхитростное и почти инстинктивное понимание различия между добром и злом. Поэтому грубая острота Непоседы до нее не дошла. Уловив только общий смысл его слов, она ответила:

— Так гораздо лучше, Непоседа. Гораздо лучше, если отец и вы будете сидеть смирно, пока я не поговорю с ирокезом. И тогда все мы будем довольны и счастливы. Я не хочу, чтобы вы следовали за мной. Нет, предоставьте мне действовать по-моему. Как только я все улажу и вам позволят возвратиться в замок, я приду и скажу вам об этом.