Читать онлайн «Святые вожди земли русской». Страница 25

Он скончался далеко не старым, 31 марта 1340 г., и погребен в возведенном им Архангельском соборе.

Есть трогательное сказание о греющем отношении Иоанна Калиты к бедным. И именно эта черта его так и привлекала к нему любовь народа. Один нищий только что получил от князя милостыню и сейчас же подошел, чтобы взять еще. Потом он зашел сзади и стал опять просить. Князь без задержки подал ему и в третий раз, только промолвил:

— Возьми, несытыя зеницы.

— Ты сам несытыя зеницы, — быстро ответил нищий, — и здесь царствуешь, и там хочешь вечно царствовать.

To же предание говорит, что кто-то в видении видел Иоанна в раю. В рукописных святцах он поставлен в число святых.

В конце XIV века назначено было Руси выступить на решительный и победоносный бой с татарами.

Иван Калита. Рисунок из «Отечественного пантеона великих князей», 1850 г.

Мудрые действия московских князей настолько усилили Русь, что возможным стало думать о борьбе, и на нее решился внук Калиты, великий князь Дмитрий Иоаннович. Оставшись после отца своего по девятому году, он был воспитан под непосредственным руководством великого и незабвенного святителя Алексия, государственной деятельности которого Россия обязана вечною благодарностью. Происходя из знатного боярского рода, крестник Калиты, он в юных летах оставил мир, и пышно расцвели душевные его силы в подвигах иночества. В сане митрополита он чудесно исцелил ослепшую жену хана, и когда новый хан обнаружил враждебные нам рвения против Русской земли, св. Алексий взял на себя укротить его жестокость, опять поехал в орду и с помощью благодарной ему ханши-матери утолил губительный для России гнев. Среди той торжественной встречи, которую устроили святителю в Москве, выделился поступок восьмилетнего Дмитрия. Расплакавшись от умиления, он воскликнул с силою, необыкновенной для его возраста:

— О, владыко! Ты даровал нам житие мирное: чем изъявим тебе свою признательность?

Двенадцати лет занял Димитрий престол великокняжеский, и именно руководительство святителя Алексия давало Руси то спокойствие, в котором она могла собраться с нужными силами.

В 1380 году, после разных недоразумений с ханом Мамаем, Димитрий решился вступить с ним в открытую борьбу и, помолясь, разослал гонцов по всем областям великого княжения, чтоб немедленно сходились к Москве ратные люди.

Дмитрий Донской. Рисунок из «Отечественного пантеона великих князей», 1850 г.

Велик был этот день, когда взросший средь старых воспоминаний о Батые, о Калке, о Сити, о целой нескончаемой кровавой цепи князей-мучеников, Дмитрий решил кликнуть клич к Руси для боя и свободы. И та Русь, которую он звал теперь, не была раздробленная, междоусобная Киевская Русь далеких дней; Московская Русь поднялась по его слову, как один человек.

Бесконечною вереницею вступали в Кремль спешившие от всех сторон дружины; их выслали из Ростова, Белозерска, Ярославля, Владимира, Суздаля, Переяславля, Костромы, Мурома, Дмитрова, Можайска, Углича, Серпухова. Стук оружия не умолкал в Москве, и народ с умилением смотрел на воинов, готовых умереть за свободу родины и за святую веру. Настало точно пробуждение от долгого сна. Ужас имени татар словно исчез. Никогда, казалось, государь не обнажал меча при таком единодушном сочувствии народа.

Пока сильные вооружались, слабые, женщины и дети молились, и первою из них была любящая и благочестивая великая княгиня. Преп. Сергий игумен, к которому пошел Димитрий за благословением, предсказал ему уцеление в битве и полную победу, с большой потерей убитыми. Духовенство с крестами и чудотворными иконами собралось вместе с оставшимся в Москве народом проводить ополчение. Великий князь молился над прахом предков. Он сдержал слезы, прощаясь перед народом с супругой, и лишь сказал:

— Бог наш заступник!

Колокола гудели, народ стремился за ополчением, крича пожелания победы. Тихое и ясное утро казалось предзнаменованием ее. Настал день 8 сентября. По всей Руси народ не выходил из храмов, прикованный душою к великому русскому ополчению.

И оно стояло на поле Куликовском, многочисленное, как не бывало никогда в славнейшие времена свободы, — 150 бодрых тысяч, покорных одной государевой воле, вдохновленных одной верой святой. В прозрачном осеннем воздухе солнце озаряло необозримые русские ряды, бесчисленные знамена развевались по легкому ветру, блестели доспехи и оружие, и неслись перекатом клики:

— Боже, даруй победу!

И видел все это с высокого холма славный Димитрий. Воскресли в нем и детские мечты, и затаенные давние надежды, которым время было воплотиться. И он смотрел в сосредоточии на этих людей, зная, что сейчас придет смерть ко множеству из этих лучших сынов, каких выслала сюда на суд Божий Русская земля. Вспомнил он лежащую за ними, замирающую в страхе и надежде родину; помянул прежние времена, и в одно мгновение промчалась перед ним вся страдная жизнь этой земли, столько раз истерзанной, поднялись окровавленные тени предков, застонали тяжелым стоном давние могилы. И вспомнились мудрые советы ведшего Русь к воле святителя Алексия и пророчество игумена Сергия. Все вспомнил он. И знал он, что в тот час за себя молится неумолчной могучей молитвой вся Русская земля. А яркое солнце сияло над полем и над великим ополчением земли Русской, искавшей здесь суда Божия.

Умилился Димитрий духом, пал на колени и простер руки к золотому лику Спаса, сиявшему вдали на черном великокняжеском знамени. Помолился в последний раз за Россию. И Бог услышал его.

Крест, которым преподобный Сергий благословил князя Дмитрия Донского на борьбу с Мамаем

Нам не понять теперь, чем была для России весть об одолении татар в великой Куликовской битве: чудная весть свободы и славы.

Когда в 1389 г., едва достигнув сорока лет, Димитрий преставился, то скорбь о нем народа была безмерна. Стоны и вопли долго не смолкали при дворе и на улицах. Никто из потомков Владимира Святого, кроме Мономаха и Александра Невского, не был так любим и боярами, и народом за великодушие, любовь к славе Руси, справедливость, ласку, добросердечие. Силою быстрого разума, качествами твердого нрава он заслужил от современников прозвище орла высокопарного. Словом и примером вдыхал он мужество в сердца воинов и, младенец незлобием, умел, однако, твердо карать злодеев. Особенно поражала современников его умеренность в счастье. He было дотоле победы на Руси более славной, чем Донская; а Димитрий на хвалу народа опускал очи к земле, относя всю славу всемогущему Богу. Чистый душою, хранил до конца дней девическую стыдливость. С горячею ревностью привязанный к Церкви, он ежедневно ходил в храм, часто приобщался и, смиряя плоть, носил власяницу на голом теле. Таков был тот, чья великая душа услышала в Русской земле биение народившейся народной силы и кто первый сокрушил долговременные узы.

Над гробницею Димитрия в Архангельском соборе неоднократно зажигались свечи, и в рукописных святцах он вписан в число святых.

Вместе с благоверным великим князем Дмитрием Иоанновичем Донским светила народу московскому его благочестивая княгиня. Дочь князя суздальского, Евдокия Димитриевна провела детство отчасти в Суздале, отчасти в Переяславле, и 18 января 1367 г. в Коломне обвенчана с весьма юным великим князем Димитрием.

В молодой жизни своей супруги, казалось, соперничают в добродетелях: милосердии, чистоте, ночной молитве. Это настроение их поддерживал считавшийся как бы отцом их святитель Алексий и духовник их, св. Феодор Симоновский; великий Сергий преподобный был крестным отцом их детей. Когда настала борьба с Мамаем, великая княгиня поддерживала супруга в его намерениях, с твердостью проводила его на страшный бой и денно-ночными молитвами помогала общему делу. В память победы воздвигла она в Кремле каменную церковь Рождества Богородицы; много построила и других храмов. Умирая, Димитрий наказывал детям слушать во всем мать, и из завещания его видно, как он чтил свою супругу.

В раннем вдовстве своем она усилила подвиг благочестия. Но, насколько любила она добродетель, настолько же ненавидела ее личину и искусно скрывала высокую свою жизнь. Изнуряя тело постами, она хотела казаться тучною; носила на себе сколько одежд, украшала себя драгоценными каменьями, везде являлась с лицом веселым и радовалась, слыша, что злословие представляет ее добродетель сомнительною: говорили, что она желает еще нравиться и ведет жизнь нечестную. Эта молва оскорбила ее детей, которые не могли скрыть своего беспокойства от матери. Евдокия тогда собрала их к себе, спустила с себя часть одежды, и ужаснулись сыновья, видя худобу ее тела и кожу, иссохшую от постоянного воздержания.