Читать онлайн «Богословие личности». Страница 26

С точки зрения Маркса, картезианское ego или кантовский моральный субъект суть абстрактные описания реального человека, упускающие существенные черты человеческой природы. Согласно Марксу, человек есть прежде всего телесный индивид, вовлеченный в коллективный труд. Этот индивид не может рассматриваться изолированно, поскольку процесс труда связывает его с другими индивидами. Связи формируются спонтанно. Они не зависят от чьей-либо персональной воли или осознанного намерения. Однако каждый индивид существенно зависит от характера этих связей. Система отношений производства и распределения образует плотную сеть, опутывающую все общество и определяющую деятельность всех его членов. Эти отношения, как мы отмечали, складываются спонтанно, более того, характер их влияния ускользает от индивида. Последний, оказавшись в такой ситуации, не свободен и не разумен, потому что каждое его действие детерминировано стихией социальных связей. Заметим, что нейтральный термин «индивид» более релевантен описанной ситуации, чем «личность». В контексте Просвещения понятие личности как раз подразумевает свободное и рациональное действие. Личность автономна и ответственна. Маркс описывает положение человека так, что понятие личности едва ли имеет смысл.

Именно такое положение по существу тождественно отчуждению. В текстах Маркса можно найти три аспекта отчуждения: 1) отчуждение продукта труда; 2) отчуждение индивидуальной деятельности; 3) отчуждение природы человека[235]. Первый аспект есть прямое следствие частной собственности: тот, кто производит продукт, не имеет возможности им распорядиться. Маркс полагал этот аспект отчуждения исходным, а два других – его следствиями. Отчуждение деятельности связано с ее овеществлением в производимом продукте. Само человеческое действие превращается в некую чужеродную стихию, поскольку направлено на постоянное воссоздание отчужденного мира вещей. Этот мир существует по законам экономической системы, поскольку произведенные вещи суть товар. Я думаю, впрочем, человеческая деятельность отчуждается не только через произведенный продукт. Действие индивида объективировано не только в продукте, но также и в тех общественных связях, которые формируются в ходе производства и распределения. Отчуждается не только созданная вещь, но любой результат деятельности. Любой акт индивида двойствен. С одной стороны, он приводит к созданию материального продукта, а с другой – к воспроизводству экономической системы. Существующие в рамках этой системы связи поддерживаются исключительно благодаря действиям индивида. Но с другой стороны, они (связи) полностью детерминируют индивидуальную деятельность. Получается, что каждым своим шагом индивид воссоздает ту систему, которая его угнетает. Поэтому каждое его действие не является в собственном смысле его действием. Он действует от имени экономической системы.

В результате человек отчуждается сам от себя. Труд требует всего человека. Он вкладывает в свою деятельность свое время, физические силы, интеллект, здоровье, моральные качества и т. д. Все это отчуждается вместе с результатом труда. Человек не располагает даже самим собой, он весь экспроприирован системой. Отчуждена и сама сущность человека, которая, по мнению Маркса, состоит в совместном и осознанном труде. Это несчастное существо, которое не вольно распоряжаться даже собственным телом, едва ли, как мы уже говорили, может быть названо личностью. Разговоры о свободе и разумности выглядят здесь как насмешка или утешительный обман.

Маркс, впрочем, полагал, что такое положение можно изменить. Он, как известно, искал пути к эмансипации индивида и видел их в упразднении частной собственности. Здесь не место анализировать социальную утопию Маркса. Стоит, впрочем, упомянуть, что в тех экономических системах, где частная собственность отсутствовала, отчуждение оказалось более явным и более жестоким. Далее мы попробует расширить понятие отчуждения, а затем обсудим возможность эмансипации. Наше рассуждение будет сосредоточено на обосновании трех тезисов: 1) отчуждение является неизбежным фактом социальной жизни и не вызвано одними лишь экономическими факторами; 2) эмансипация (т. е. устранение отчуждения) превращает социального индивида в личность и является в большей мере результатом экзистенциального выбора, нежели социальных реформ или революций; 3) сущностными чертами эмансипации являются рациональность и универсальность. Здесь мы отчасти следуем Хабермасу, однако, как будет видно из дальнейшего, наши выводы не тождественны идеям этого мыслителя.

В следующих трех параграфах мы рассмотрим каждый из трех названных тезисов.

Человеческая природа определяется не только коллективным трудом, но коммуникативной практикой вообще. Человек вовлечен во взаимодействие с другими людьми с самого момента своего рождения. Он живет в непрекращающейся коммуникации с другими, т. е. человеческая жизнь – это прежде всего социальная жизнь. Повседневность, образование, профессиональная деятельность, досуг – все это виды социальных практик. С самого раннего детства человек приобретает опыт общения. Важнейшей чертой этого опыта является навык использования языка. Приобретение опыта общения не связано с осознанной интенцией. Навыки общения (в частности, навыки говорения на языке), как правило, не являются инструментами, используемыми для достижения осознанно поставленных целей. Скорее, они представляют собой бессознательно принятые автоматизмы совместной деятельности. Общество вовлекает индивида в разнообразные формы жизни и диктует ему правила своих игр. Такой диктат редко является прямым принуждением. Коммуникативные навыки обычно глубоко интериоризированы и воспринимаются индивидом как часть его собственной природы. Такому описанию природы человека релевантно понятие габитуса, введенное французским социологом П. Бурдье[236]. Габитус есть внутренне усвоенный принцип осуществления социальных практик. Бурдье определяет его как «чувство игры», подсказывающее всякий раз правильный ход в коммуникативной ситуации. Иными словами, габитус подсказывает действие, сообразное принятой социальной практике. Бурдье иллюстрирует социальное действие, используя метафору танца или гимнастики. Нужный шаг «вписан в тело», он делается без размышлений или рефлексии. Агент социальных практик действует в коммуникативной ситуации подобно танцору, делающему соответствующее па в танце. Можно охарактеризовать габитус как коммуникативную интуицию. Социально адаптированный индивид всегда знает, что делать, хотя ситуации никогда не повторяются. Габитус, следовательно, содержит некий адаптивный, а возможно, и творческий потенциал, который позволяет индивиду совершать удачные действия, неожиданные для других и даже для него самого. Тем не менее все эти действия социально приемлемы. Примерами таких действий могут служить эффектное высказывание в дискуссии, удачный финт в футболе, красивое решение математической задачи. Во всех этих случаях демонстрируется глубоко освоенный навык, опыт деятельности в соответствующей области, дающий актору чувство свободы.

Творческий потенциал габитуса объясняется тем, что в нем аккумулируется опыт всего социума, накопленный, возможно, не одним поколением. Бурдье характеризует габитус как историю, забытую в качестве истории[237]. Иными словами, это прошлый социальный опыт, конденсированный в нынешних навыках индивида. Когда индивид осваивает социальные практики, он получает доступ к потенциалу всего социума. Приобретенный навык оказывается гораздо более мощным инструментом, чем человек может представить. Проблема, которая самому индивиду представляется новой, возможно, отнюдь не нова для социума.

В рамках такого описания общественной жизни индивида трудно назвать личностью. Он не является автономным и ответственным субъектом социального действия. Он не является свободным творцом нового, автором новых произведений или первооткрывателем. Он – лишь агент социальных практик, транслятор социально сформированного опыта. Его действия полностью детерминированы функционированием социальных систем. Это представление о социальном индивиде во многом близко к представлению Маркса, хотя и не вытекает из описания экономической деятельности. Коллективный труд есть лишь частный случай общественного взаимодействия. Это взаимодействие является спонтанным процессом, порожденным габитусом. Социум принуждает индивида действовать сообразно с социально принятыми правилами, выступая при этом в виде безличной стихийной силы. Коль скоро индивид подчинен этой силе, возникает эффект отчуждения. Это происходит даже тогда, когда не происходит отчуждения продукта труда. Два других вида отчуждения – отчуждение индивидуального действия и отчуждение человеческой природы – неизбежны в любом обществе. Действие индивида определяется габитусом, т. е. навыками, навязанными социумом. Следовательно, никакое действие не является индивидуальным, человек всегда действует от лица социума. Через него осуществляется социальная система, которая является одновременно совокупностью индивидуальных навыков и объективной, внешней для индивида совокупностью общественных отношений. В ходе коммуникации, следовательно, осуществляется два разнонаправленных процесса: 1) интериоризации общественных отношений (правил, институтов) и их превращения во внутреннюю конституцию индивида; 2) объективации внутренней конституции индивида, превращения ее в общественные отношения, правила, институты. Любое человеческое действие объективируется в общественных институтах. Этот процесс подобен опредмечиванию труда, описанному Марксом, однако, не обязательно связан с производством материального продукта. Производятся или воспроизводятся прежде всего институты, которые суть не что иное, как отчужденные человеческие действия. Однако в описанном процессе отчуждается не только действие, а все человеческие навыки, умения, таланты. Отчуждается физическая сила, здоровье, время. Все, чем располагает человек, включается в процесс социального взаимодействия и обретает объективированную форму общественного института. В конечном счете можно говорить об отчуждении коммуникативной способности вообще.