Читать онлайн «Нагуализм». Страница 3

«И ты, Холод, и ты, высокочтимый Ветер, ты, Бог равнины, ты, Бог Киак-Басулуп, ты, Бог Ретал-Улеу, ты, властитель Сан-Грегорио, ты, владыка Чии-Маса…»

Нагуализм, таким образом, скрывается под толщей искажений, состоящей из двух слоев: (1) месоамериканская мифология и комплекс религиозных идей, образующих показательное разнообразие местных (племенных) культов; (2) «индеанизированное» христианство — переосмысленный и понятый по-своему католицизм, фрагментарный, превращенный в легенду, почти утративший изначальный духовный смысл и исходную метафизику. Можно даже сказать, что это — всего лишь совокупность неких чужеземных героев, которые когда-то прославились в совершенно ином мире и теперь превратились в «духов предков», могущественных призраков, подобных многим индейским идолам.

Еще один фактор создает при исследовании нагуализма многочисленные и разнообразные затруднения, а именно — личные интерпретации нагуалистских идей шаманами той или иной местности, порой ошибочные; либо племенные вариации культа на этническом пространстве месоамериканского поля. В ряде случаев такие ошибочные интерпретации вызваны причиной, о которой сказано выше, — смешением нагуализма с другими религиозными культами, распространенными в этой части американского континента. Недаром Д. Бринтон прямо указывает на странное явление:

«Я довольно подробно остановился на ритуалах и суевериях, связанных с календарем, потому что все они являются важными элементами нагуализма, продолжающего существовать в христианские времена благодаря жрецам этого тайного культа, о чем хорошо осведомлено католическое духовенство. Всюду, где использовался этот календарь, распространялось франкмасонство нагуализма и нагуалистский ритуал».

Ибо основные идеи нагуализма в чистом виде не имеют никакого отношения к священным календарям и, тем более, к астрологии и нумерологии.

Нет ничего удивительного в том, что шаман-нагуалист использовал в своей практике не только нагуалистские обряды и техники, но добавлял к ним элементы тех религиозных культов, в духе которых он был воспитан. А воспитан он был в духе священного трепета перед древними календарями, астрологией и нумерологией, на основе которых строили жизнь его предки.

Кроме того, не особо просвещенные шаманы-нагуалисты нередко ошибались, истолковывая фундаментальные понятия своего учения. Более всего это касается самых значительных нагуалистских терминов — тональ и нагуаль. Историк Эррера, которого цитирует Бринтон, сообщает:

«Дьявол обманывает этих туземцев, по обыкновению своему, являясь им в облике льва, тигра, койота, ящерицы, змеи, птицы или другого животного. Этих призраков они и называют «Нагуалями» (Naguales), это равносильно тому, что сказать: защитники или союзники…»

Прямо противоположное пишет мексиканский автор Иглесиас, на которого также ссылается Бринтон:

«Каждому человеку в момент рождения дано два духа — добрый и злой. Цель первого — благополучие этого человека, цель второго — нанесение ему вреда. Добрый дух известен на языке нагуа как тонале (tonale)…»

Если информаторы ничего не исказили, в данном случае можно говорить о непонимании подлинного значения древних (очевидно, нагуаских) слов тональ и нагуаль. Ибо функция нагуаля как такового вовсе не заключается в причинении вреда, зла или нанесении ущерба, равно как функция тоналя имеет весьма отдаленное отношение к защищенности личности. По крайней мере, называть тональ добрым духом — несомненное преувеличение.

В данном контексте мы можем говорить о тонале как о весьма специфическом «защитнике». Он защищает нас от неведомого. Недаром в языке нагуа слово тональ (тоналли) обозначает «день», «судьба». Соответственно, с точки зрения древних нагуаских мыслителей, нагуаль — это все, что лежит вне судьбы, вне запрограммированного жизненного маршрута. Это — Неведомое и зачастую Непостижимое. Именно этот аспект нагуаля, на наш взгляд, обусловливает его пугающий, и даже жестокий характер.

Наконец, чаще всего, мы встречаемся с таким искажением понятия нагуаль, которое превращает его не просто в защитника или союзника, но более — в духа-покровителя, в личное покровительствующее божество. Очевидно, мы имеем дело с развитием древней идеи «духа племени», с которой повсеместно сталкиваются антропологи при изучении первобытных племен. Косвенное подтверждение этой догадки заключается в том, что нагуаль, как правило, является членам племени в виде опасного и могучего животного — тигра, льва, змеи и др. Шаманы, таким образом, просто объединяли два разных понятия: древнее представление о духе племени, их предке и защитнике и концепцию некой таинственной силы, воплощающей Непостижимое и именуемой нагуалем.

Исходя из представлений современного нагуализма, следует отметить, что ни нагуаль, ни тональ в сущности своей не являются «духами-покровителями», о чем много говорит Бринтон и до сих пор дискутируют современные американисты. Это — безличные силы, формирующие психику человека и воспринимаемый им мир. Действие этих сил исключительно ситуативно. По поводу слова тональ Д. Бринтон справедливо замечает:

«Это слово в переводе означает то, что присуще данному человеку, составляет его индивидуальность, его «я».

Таким образом, мы можем говорить о тонале как о «хранителе нашей индивидуальности», нашей судьбы. Напротив, нагуаль содержит в себе силы, о которых мы ничего не знаем; силы, существующие вне личности и воспринимаемого мира. Эти силы способны защитить нас или помочь, если мы знаем, как с ними обходиться. Они — объект особого, не всем доступного знания. Для мастера-мага нагуаль может быть помощником, защитником и союзником, для обычного человека — это нечто пугающее, опасное, сбивающее с толку. Возможно, именно в этом противоречии причина того, что нагуаль то называют «опасным и злым духом», то «покровителем».

Помимо множества христианских суеверий, ошибочных толкований нагуалистских понятий в разных племенах и предрассудков самих информаторов, в источниках Бринтона можно найти любопытные свидетельства, которые прямо или косвенно подтверждают некоторые положения мистико-философских работ К. Кастанеды. Особенно заставляет задуматься следующий пассаж:

«В ацтекских летописях есть одно неясное упоминание о каком-то полужреческом ордене, который носил название науальтетеуктин (naualteteuctin), что можно перевести как «искусные маги». Они были также известны как теотлауисе (teotlauice), «священные товарищи по оружию». Как и в случае с большинством классов тетеуктин (teteuctin) или знати, вступление в орден происходило через строгий и длительный обряд инициации, целью которого было не просто проверить стойкость к боли и способность к самоотречению, но и в особенности — ввести сознание в такое субъективное состояние, в котором оно вступает в контакт с божественным, в котором человек может «видеть видения и сновидеть сновидения». Этот орден претендовал на то, что его покровителем и основателем был Кецалькоатль, «пернатый змей», который, как мы увидим ниже, был также покровителем более поздних нагуалистов».

Если исходить из того, что кастанедовское сказание опирается на фактический материал, то приведенный параграф содержит как минимум три сообщения, вызывающих особый интерес. Во-первых, речь идет о некоем «полужреческом ордене», состоящем из тетеуктин (ацтекской знати). Это поясняет, почему нагуализм как наука осознания в том виде, как она изложена у Кастанеды, никогда не был распространенным и общеизвестным. Кроме того, членов этого таинственного ордена называли «искусными магами». Следовательно, высшая магия нагуализма была их основным занятием.

Во-вторых, любопытным совпадением (или несовпадением) является то, что членов ордена именовали «священные товарищи по оружию». Если учесть множество переводов с языка на язык, то «товарищи по оружию» и толтекские «воины» — практически братья.

В-третьих, здесь же сказано, что задачей членов ордена было ввести сознание в такое состояние, в котором человек может «видеть видения и сновидеть сновидения».

Об особой роли видения и сновидения в нагуализме сказано немало. Однако надо иметь в виду, что приведенная выше цитата — далеко не единственное совпадение с тем, что сообщил в своем мистическом эпосе Кастанеда.

Небезынтересно описание сверхъестественных способностей, которые приписывали нагуалистам конкистадоры-миссионеры. Разумеется, нужно понимать, что подобные описания зачастую фантасмагоричны и полны преувеличений. Христианские миссионеры, проповедуя святую веру по всему свету, постоянно встречались с языческими племенами и их необычными религиозными культами. Экзотические верования туземцев чаще всего воспринимались провозвестниками веры Христовой как та или иная разновидность сатанизма. Иначе говоря, «Нагуаль — это Дьявол, Дьявол и еще раз Дьявол!» Он поощряет низменные инстинкты, губит всех, кто попал под его влияние, вызывает у своих поклонников всевозможные сексуальные извращения и, наконец, сводит с ума…