Читать онлайн «Деяния святых Апостолов». Страница 88

1. Павел в северной и южной Греции (20:2–6)

Прошед же те места (2а), Павел, возможно, провел там несколько месяцев, вновь посетив македонские церкви, которые основал во время своего второго миссионерского путешествия, а именно — Филиппы, Фессалонику и Верию. Лука говорит, что он служил там, преподав верующим обильные наставления. Слово, использованное здесь — paraklesis[423]. Это слово имеет целый ряд значений, от призыва и мольбы, вдохновения, воодушевления и поддержки до успокоения и утешения. Укрепление христианских учеников — это очень важное служение, и главным средством осуществления этого служения является (дословно) «много слов». Ничто так не поддерживает и не укрепляет Божьих людей, как слово Божье. Вполне вероятно, что именно в этот период Павел проехал по Эгнатиевой дороге на запад еще дальше, чем раньше, достигнув провинции Иллирика на Адриатическом побережье к северу от Македонии (Рим. 15:19).

После этих поездок по Македонии Павел наконец пришел в Елладу (26), или Грецию. Эллада — более популярное название Ахаии. Там, скорее всего в Коринфе, пробыл он три месяца (За). Многое изменилось в его взаимоотношениях с коринфской церковью с момента их первой встречи, которую описал Лука. Павел написал им четыре письма и даже нанес им промежуточный визит (так называемый визит «с огорчением» 2 Кор. 2:1, о причине огорчения Лука не говорит). Ему нужно было обсудить множество вопросов с руководителями церкви как в области доктрин, так и в области этики. Мы также знаем, что он решил вопрос о доле коринфян в пожертвованиях в помощь иудейским церквам (1 Кор. 16:1–4; ср.: Деян. 24:17). Кроме того, именно в это свое посещение Коринфа Павел написал свой главный манифест христианской веры и жизни, свое Послание к Римлянам. В главе 15 этого Послания Апостол говорит, что «благовествование Христово распространено [им] от Иерусалима и окрестности до Иллирика» и, больше уже «не имея места в сих странах», он не может продолжать проповедовать там Евангелие. Вот почему он надеялся вскоре посетить Рим и затем отправиться в Испанию (Рим. 15:17–33; см. в главе 15 стихи 19, 23, 24 и 28).

Те три месяца, что Павел провел в Коринфе, по всей видимости, пришлись на зиму, и там он ждал весенней навигации, чтобы отплыть в открытое море.

Он хотел отправиться в Сирию напрямую так же, как в свое первое путешествие (18:18). Он уже собирался отплыть, когда узнал о заговоре, или «возмущении», против него: по случаю возмущения, сделанного против него Иудеями, пришло ему на мысль возвратиться чрез Македонию (3). Рамсей представляет эту ситуацию так: «Должно быть, Павел собирался сесть на паломнический корабль, на котором плыли иудеи из Ахаии и Асии, отправлявшиеся в Иерусалим на Пасху… На корабле, заполненном враждебно настроенными иудеями, убить Павла было бы совсем нетрудно» [424], а тело можно было бросить за борт. Поэтому Павел в последний момент передумал и решил возвратиться чрез Македонию (3). Безанский текст добавляет, что сделать так «велел ему Дух». Но все же то было его собственное решение, и иногда обе эти воли — Божья и человеческая — совпадают.

В этот момент Лука прерывает свое повествование, чтобы рассказать нам, кто были спутники Павла. Следует отметить, что Павел почти никогда не путешествовал один, а когда ему приходилось бывать одному, то он испытывал тоску по общению, как, например, в Афинах (Деян. 17:15–16; ср.: 1 Фес. 3:1,5) или в своем последнем тюремном заключении в Риме (2 Тим. 4:9, 21). То, что он предпочитал работу в команде, особенно отчетливо видно по его миссионерским путешествиям. В первом путешествии его сопровождал Варнава и Иоанн Марк (до своего бегства от них), во втором — Сила, а позже и Тимофей, затем к ним присоединился Лука, и теперь, в конце третьего путешествия, Лука представляет своим читателям список спутников Павла. Его сопровождали до Асии Сосипатр Пирров, Вериянин (возможно, тот же Сосипатр, который в Рим. 16:21 назван одним из «сродников» Павла), и из Фессалоникийцев Аристарх (19:29; 27:2) и Секунд, и Гаий Дервянин (возможно, тот же, что и в 19:29, потому что в одном переводе только Аристарх был назван Македонянином, а не Гаий) и Тимофей, и Асийцы Тихик и Трофим (5). Трофим происходил из Эфеса; (Деян. 21:29; ср.: 2 Тим. 4:20), может быть, Тихик тоже (см.: Еф. 6:21–22; Кол. 4:7–8; 2 Тим. 4:12; Тит. 3:12). В большинстве случаев Лука поясняет происхождение этих людей вместе с их именами, чтобы легко можно было идентифицировать их, а также (возможно) чтобы показать их как представителей регионов, которые участвовали в сборе пожертвований. Так, Македония была представлена Сосипатром (Верия), Аристархом и Секундом (Фессалоника), возможно, самим Лукой (Филиппы); Галатия Гаием (Дервия) и Тимофеем (Листра); Асия Тихиком и Трофимом (Эфес). Нет представителей Ахаии, но, может быть, сам Павел представлял ее и/или Тит (2 Кор. 8:16–24), который, согласно предположениям Рамсея, являлся родственником Луки [425]. Таким образом, сопровождение Павла состояло, по меньшей мере, из девяти человек.

Собственно, Лука не связывает с ними пожертвования для Иерусалима, хотя он должен был иметь это в виду. Мы же, размышляя о спутниках Павла, должны видеть то тройное свидетельство, которое они представляли собой. Во–первых, рост, единство и даже (можно сказать) «всеобщность» Церкви. Христианские лидеры Малой Азии, как ее внутренних районов, так и районов Побережья, с обеих сторон Эгейского моря, из северной И южной частей Греции, уже осознавали, что они принадлежат к одной и той же Церкви и потому сотрудничают в одном деле. Второе, они сами являлись свидетельством успешности миссионерских экспедиций Павла, поскольку Дервия и Листра услышали благовестие в первом, Верия и Фессалоника во втором, а Эфес — в третьем путешествии Павла. Все девять человек, таким образом, явились плодами миссионерского благовестил Павла. Но затем они сами стали проводниками миссионерского движения. Ибо, как третий фактор, они являлись свидетельством миссионерской направленности молодых христианских общин, которые уже отдали лучших своих руководителей на дело широкого служения и свидетельства Христовой Церкви.

Читая между строк сжатого повествования Луки, можно предположить, что Павел вместе со своими спутниками покинул Коринф и они прибыли в Филиппы. Может быть, именно в Филиппах, а не раньше, к ним присоединился Лука (поскольку предыдущая часть «мы–повествования» оставила его там, в Филиппах, 16:12, а следующая часть с местоимением «мы» начинается теперь, в 20:5). Здесь также группа делится на две части. Они, по крайней мере семь или восемь человек, пошедши вперед, ожидали нас в Троаде (5). А мы (только Павел и Лука?) после дней опресночных (только), отплыли из Филипп, т. е. из порта Неаполя (16:11). Скорее всего, это не только хронологическое замечание. Лука не говорит нам ясно о том, почему, горя желанием отпраздновать Пасху в Иерусалиме, Павел вместо этого остается на праздник в Филиппах. Можем ли мы быть уверенными в том, что он продолжал принимать участие в иудейских празднествах? И по какой причине он хотел попасть в Иерусалим на Пятидесятницу (20:16)? Я предпочитаю объяснение профессора Говарда Маршалла: «Возможно, что вместе с церковью в Филиппах он праздновал христианскую Пасху (1 Кор. 5:7 и дал.)» [426]. Как бы то ни было, они покинули Филиппы только после праздника, и дней в пять прибыли к ним (к остальным) в Троаду. Они, должно быть, плыли против сильного встречного ветра, потому что ранее их путь в обратном направлении занял всего два дня (16:11). Прибыв в Троаду, они там пробыли семь дней (6).

Лука описывает только один эпизод, который произошел за эту неделю в Троаде, а именно, сон, падение, смерть и возвращение к жизни молодого человека по имени Евтих. Поскольку эта история произошла во время богослужения, она становится поучительной и с точки зрения знакомства с ранними христианскими службами.

В первый же день недели.., ученики собрались для преломления хлеба (7а).

Как понимать этот «первый день», зависит от того, считаем ли мы, что Лука следовал иудейскому исчислению дней (от заката до заката солнца), или римскому (с полуночи до полуночи). Поскольку переводчики НАБ предпочли первый вариант, они перевели это выражение как «в воскресную ночь». В Безанском же тексте 19:9 принято, очевидно, иудейское исчисление «от пятнадцатого часа до десятого» (с 11 часов утра до 4 часов дня), где день начинается в 6 часов утра. Но здесь Лука следует римскому порядку, потому что «до рассвета» в стихе 11 является уже «следующим днем» стиха 7. А потому профессор Брюс определенно прав в том, что слова Луки «в первый день недели», т. е. воскресенье, «являются самым ранним недвусмысленным свидетельством христианской традиции собираться вместе в этот день для богослужения» [427]. Более того, целью их собрания явилось «преломление хлеба», которое Лука представляет как Вечерю Господню в понимании братской трапезы, как в большой горнице в Иерусалиме (Лк. 22:20; 24:30–35; Деян. 2:42). Кроме того, Павел, намереваясь отправиться в следующий день, беседовал с ними и продолжил слово до полуночи (76).