Читать онлайн «Путешествие в сакральный Египет». Страница 38

В те первые столетия существования ранней египетской цивилизации мистерии Осириса являлись важной составляющей религиозного культа, и Абидос стал первым городом в стране, где эти мистерии начали проводиться. Благодаря им Абидос превратился в одно из самых священных мест в Египте. И я уверен, что именно духовная утонченность этой древней атмосферы произвела на меня здесь самое большое впечатление, а не те формалистические ритуалы, которые когда-то каждодневно выполнялись в этом прекрасном здании, воссозданном (но не построенном) фараоном Сети. Ибо древнейшая история Абидоса связана с историей самого Осириса и восходит к незапамятной эпохе, хронология которой не поддается даже приблизительному исчислению, к доисторическим временам, задолго до возвышения самих фараонов. То были времена, когда боги еще не исчезли из поля зрения людей, когда народом правили «полубоги», как называют их древнеегипетские историки. «Любопытно, — подумал я, — а что если в силу мистических законов, управляющих вибрациями психического уровня, та возвышенная атмосфера доисторического Абидоса сохранилась здесь по сей день и доступна восприятию достаточно чувствительного человека?»

Здесь, в Абидосе, располагалось первое и самое главное, общеегипетское, святилище Осириса. Но кто в таком случае сам Осирис? Исторические предания предлагают нам фантастическую, неправдоподобную повесть о существе, которое было убито, а его тело — разрублено на куски, разбросанные впоследствии по самым разным местам. Но затем эти куски были снова сложены вместе.

Я сосредоточил свой разум на вопросе об Осирисе и стал ждать ответа…

И ответ пришел ко мне из каких-то молчаливых глубин Прошлого. Один из великих атлантов предвидел необходимость исхода на новые земли и увел ближних своих на восток — в ту страну, что сейчас называется Египтом. Он смог достичь той сверхчеловеческой ступени бытия, на которой стоят полубоги, и потому для своих людей он стал не только правителем, но и божеством. Собрав самые утонченные души, он увел их с обреченного континента, хотя тот еще пребывал в зените своей цивилизации. Ведь боги начинают готовить новые земли задолго до того, как уйдут в небытие старые.

Многие лучшие умы Атлантиды успели эмигрировать с континента. Жители западных берегов Атлантиды перебрались в центральную и южную Америку; а те, кто жил в восточных землях, ушли в Африку, где заложили основу будущего величия Египта.

Они плыли на своих изогнутых судах, держа курс на малоизвестный им восток и создавая свои поселения в разных уголках европейского и африканского побережья. Но судно, которым командовал Осирис, добралось до самого Египта. Задержавшись на некоторое время на его побережье, Осирис продолжил путешествие вверх по Нилу, прошел мимо трех пирамид и Сфинкса (произведений первой волны атлантических переселенцев) и только в районе нынешних развалин Абидоса приказал своим людям остановиться. В те доисторические времена Северный Египет уже был заселен аборигенными племенами, миролюбиво встретившими пришельцев и даже позволившими им подчинить себя своему влиянию и своей власти, признав превосходство их культуры. Так возникла нижнеегипетская цивилизация; и Осирис, прежде чем навсегда покинуть свой народ, учредил религиозные мистерии, завещав их потомкам как вечное напоминание о своем имени, жизни и учении. Так эти люди — обитатели доисторического Египта — приобщились к культуре и цивилизации задолго до того, как на болотах в устье Темзы возник Лондон. Много воды утекло в Ниле после смерти Осириса, прежде чем установленной им религии потребовались обновление и кодификация. И тогда появился новый Великий Учитель — «полубог» по имени Тот, создавший второй центр мистерий Осириса в Саисе. Все это происходило во времена доисторического Египта в среде его аборигенного населения.

Как же возникла легенда об убийстве Осириса?

На этот вопрос я не получил немедленного ответа и решил отложить его до следующей медитации.

Я начал выбираться из храма по неровным каменным плитам, поверхность которых давно утратила под воздействием времени свою первоначальную форму. Когда-то их покрывала живописная мозаика, но теперь на искалеченном временем полу не осталось ни единого камешка, который напоминал бы о ней. В последний раз взглянул я на прекрасные колонны, чьи тяжелые капители тысячелетиями поддерживали покрытые резьбой тяжелые, каменные балки крыши и, с видимой легкостью, продолжают делать это до сих пор. На этом мое пребывание в древнем святилище закончилось.

Я пересек двор и оказался за пределами храмового комплекса под щедрыми лучами полуденного Солнца. Пробираясь среди пыли и камней, между обломками каменных плит и грудами песка, бесформенными фрагментами разрушенных зданий и разбросанными известковыми блоками, меж зарослей зеленой ежевики и шипастой верблюжьей колючки, я добрался, наконец, до удобной возвышенности, с которой можно было увидеть всю панораму заброшенного здания.

Храм предстал мне во всей своей строгой простоте: с двенадцатью колоннами, составлявшими фронтон здания, и бесхитростными узкими воротами, открывавшими вход во внутренние помещения. Как величественно он должен был выглядеть в лучшие годы своего существования! Архитектура считалась в Египте священным искусством. И религия служила той самой нитью, на которую египетские мастера и художники нанизывали жемчужины своих прекрасных творений.

«Внутреннее его пространство богато украшено чистым золотом, покрывающим многие вещи и сооружения. Когда видишь его, сердце ликует, и все люди кланяются. Красота его — в благородстве. Его огромные ворота сделаны из соснового дерева, — похваляется Сети в сделанной по его приказу надписи, перечисляющей его заслуги, — спереди они покрыты чистым золотом, а с тыльной стороны — бронзой. Высокие башни построены из камня Ану, а их навершия — из гранита, их красота достигает Ра на его горизонте».

Таким был Абидос — предполагаемое место захоронения бога Осириса; а в реальности — первый египетский центр, где возникли мистерии, сутью которых были посвятительные «захоронения».

Только жаворонки все также самозабвенно пели на полуразрушенной крыше этого позднейшего преемника первого святилища Осириса, пока я, погруженный в свои мысли о Прошлом, спускался по тропинке к деревне.

Я нашел место, которое полюбил, и знал, что те неосязаемые чары, которыми опутала меня здесь некая неведомая, но могущественная сила, вновь и вновь будут возвращать меня сюда. Такие места притягивают меня и потом надолго остаются в памяти, призывая вернуться, делают меня своим пленником, и я не вижу возможности вырваться из этого плена.

Только тогда я начинаю чувствовать, что не зря живу на свете, когда мне удается выхватить из потока пролетающих мимо часов несколько мгновений бессмертия. В Абидосе мне это удалось.

Продолжая свое путешествие по Нилу, я решил осмотреть лучше всего сохранившийся большой древнеегипетский храм богини Хатор в Дендере, более тысячи лет назад полностью занесенный теплым мягким песком и потому не слишком пострадавший от времени. Здесь я и нашел ответ на свой вопрос о происхождении легенды об убийстве Осириса. Я поднялся к храму по невероятно узкой и истершейся лестнице с северной стороны. Мне то и дело приходилось останавливаться, чтобы рассмотреть в свете фонаря скульптурные композиции, одна за другой возникавшие на стенах по всей длине лестничного пролета. Они изображали самую важную для храма ритуальную процессию, а именно — новогоднее шествие во главе с самим фараоном. Резные жрецы, иерофанты мистерий и знаменосцы шествовали по стенам в той же последовательности, в какой их живые прототипы когда-то поднимались вверх по ступеням лестницы. Вместе с процессией я вышел из полумрака на свет ослепительного Солнца и по циклопическим блокам перекрытия направился к маленькому храму, уединенно и покинуто стоящему на углу рукотворной террасы. Снизу ее поддерживали колонны с капителями в виде голов богини Хатор.

Я вошел внутрь и сразу понял, что нахожусь в том самом святилище, где мистерии Осириса проводились даже во времена Птолемеев. Стены были украшены рельефами, изображавшими возлежащего на ложе Осириса в окружении слуг и благовонных курильниц. Иероглифы и изображения во всех подробностях излагали историю смерти и воскресения Осириса, а некоторые надписи представляли собой молитвы, предназначенные для каждого из двенадцати часов ночи.