Читать онлайн «Что Кейти делала потом». Страница 13

– Четырехколесный, мэм, или двухколесный? – спросил носильщик у миссис Эш.

– Какой, Кейти?

– О, давайте возьмем двухколесный! Я никогда ни одного не видела – только в «Панче»[37], а там они выглядят такими изящными.

И двухколесный кеб был нанят. Миссис Эш и Кейти сели в него, Эми пристроилась между ними; откидные дверцы были закрыты и сомкнулись над их коленями, словно фартук обычного экипажа, – и они покатили по ровным мощеным улицам к гостинице, где им предстояло провести ночь. Было слишком поздно, чтобы что-либо рассматривать или делать, и оставалось лишь наслаждаться тем, что опять находишься на твердой земле.

– Как это будет чудесно – спать в кровати, у которой не поднимается то один, то другой конец и которая не качается из стороны в сторону! – сказала миссис Эш.

– Да, и которая настолько широкая, длинная и мягкая, что в ней удобно спать! – откликнулась Кейти. – Мне кажется, что я могла бы проспать две недели подряд, чтобы возместить себе бессонные ночи в море.

Все казалось ей замечательным – и место, где можно переодеться, и большой бак с чистой водой возле такого английского на вид умывальника с кувшином и вместительным тазом, и кровать с пологом из мебельного ситца, и прохлада, и тишина, – и она закрыла глаза с приятной мыслью: «Это действительно Англия, и мы действительно здесь!»

– Ах, неужели дождь? – было первым вопросом Кейти на следующее утро, когда пришла горничная, чтобы разбудить ее.

Красивая комната, с пестрым мебельным ситцем в цветочек, с фарфором и покрытым латунью остовом кровати казалась далеко не такой веселой, как накануне вечером, когда была освещена газовой лампой. Тусклый серый свет пробирался в окно; в Америке это безусловно означало бы, что погода портится или уже испортилась.

– Ах нет, что вы, мэм! Погожий день – не солнечно, мэм, но очень сухо, – был ответ.

Кейти никак не могла понять, что означают эти слова горничной, когда, выглянув из-за занавесок, увидела, что все окутано густой тусклой дымкой, а напротив окна блестит мокрая мостовая. Позднее, лучше познакомившись с особенностями английского климата, она тоже научилась называть «погожими» те дни, которые не были явно дождливыми, и радоваться им. Но в то первое утро она испытывала недоумение, почти раздражение.

Миссис Эш и Эми уже ждали ее в общей столовой.

– Что возьмем на завтрак? – спросила миссис Эш. – Это наш первый завтрак в Англии. Кейти, закажите вы.

– Давайте возьмем все, о чем мы читали в английских книжках и чего не бывает у нас дома, – с энтузиазмом предложила Кейти. Но когда она заглянула в меню, оказалось, что в нем не очень много таких кушаний. В конце концов она остановила свой выбор на камбале и оладьях[38], а затем, подумав, добавила к ним еще и крыжовенное варенье.

– Оладьи – это так замечательно звучит у Диккенса, – объяснила она миссис Эш, – и я никогда не видела камбалу.

Когда камбалу подали, оказалось, что это вкусные небольшие плоские рыбки, которые можно жарить целиком; но они мало чем отличались от тех, что в Новой Англии называют «скап». Вся компания легко справилась с ними, но оладьи вызвали большое разочарование – жесткие, безвкусные, с запахом подпаленной фланели.

– Какие они странные и неприятные! – сказала Кейти. – У меня такое ощущение, словно я ем кружочки, вырезанные из старого одеяла с гладильной доски и намазанные маслом! И с чего это, хотела бы я знать, Диккенс так носился с этими оладьями? И варенье из крыжовника мне не нравится; у нас дома все варенья гораздо лучше. Книги вводят в такое заблуждение!

– Да, боюсь, что это так, – согласилась миссис Эш. – Мы должны смириться с тем, что многое из того, о чем мы читали, окажется далеко не таким приятным, как в книгах.

Мейбл, разумеется, завтракала вместе с ними и заметила в этой связи, что ей тоже не нравятся оладьи и что она охотнее поела бы вафель. Но тут Эми сделала ей выговор и объяснила, что в Англии никому не известно, что такое вафли, – англичане такой глупый народ! – и что Мейбл должна научиться есть все подряд и не ворчать!

А после того как прозвучало это нравоучение, обнаружилось, что им грозит опасность опоздать на поезд, и все они поспешили на железнодорожную станцию, которая, к счастью, была поблизости. Там их ожидало несколько минут изрядной суматохи и неразберихи, так как Кейти, вызвавшаяся купить билеты, была совершенно сбита с толку непривычной денежной системой, а миссис Эш, на которую была возложена обязанность позаботиться о багаже, обнаружила, что багажные квитанции не выдаются, и была озадачена, встревожена и отнюдь не расположена принять на веру утверждение носильщика о том, что ей нужно лишь запомнить, в каком багажном вагоне, считая от паровоза, находятся их сундуки, и раз или два за время поездки выйти посмотреть, на месте ли они, ну и, конечно, потребовать их сразу, как только поезд прибудет в Лондон. Тогда у нее не будет никаких неприятностей, – «пожалуйста, дайте носильщику на чай, мэм!». Тем не менее все в конце концов было улажено, и без каких-либо серьезных происшествий они устроились в вагоне первого класса, а вскоре поезд уже плавно мчал их на полной скорости через плодородные графства Центральной Англии в сторону восточного побережья – к Лондону.

Что поразило их сначала – это обилие зелени в октябрьском пейзаже и удивительно ухоженный вид сельской местности, без каких-либо неровных, усеянных пнями полей или не тронутых человеком лесов. Несмотря на то что стоял конец октября, живые изгороди и луга были почти тех же цветов, что и летом, хотя на деревьях листьев уже не было. Чарующие своим видом старинные усадьбы и фермерские домики, то и дело мелькавшие за окном поезда, были постоянным развлечением для Кейти – с их разделенными пополам каменной перегородкой окнами, замысловатыми дымовыми трубами, необычными верандами и крылечками и густо увившим все плющом. Она сравнивала их очарование с бескомпромиссной простотой и некрасивостью фермерских домиков в ее родных краях и спрашивала себя, сможет ли Америка к концу следующего тысячелетия представить в дополнение к своим живописным пейзажам такие же живописные здания, как эти английские.

Вдруг перед погруженной в эти размышления Кейти мелькнула картинка столь яркая, что у нее перехватило дыхание: поезд шел мимо мчащейся с бешеным лаем своры гончих, за которой галопом следовали всадники в красных охотничьих куртках. Одна лошадь с наездником была в воздухе над каменной изгородью, другая поднималась на дыбы, готовясь к прыжку. Остальные всадники, возглавляемые какой-то дамой, скакали цепочкой через луг к небольшому потоку, за которым неслись, преследуя невидимую лису, гончие. Это видение длилось лишь миг, напоминая собой одну из моментальных фотографий Мейбриджа[39] «Лошадь в движении», и Кейти сохранила его в памяти, яркое и отчетливое, как могла бы сохранить настоящую фотографию.

В Лондоне местом их назначения была гостиница «Баттс» на Дувр-стрит. Старый джентльмен, плывший с ними на «Спартаке», – тот самый, что столько раз «пересекал океан», – снабдил миссис Эш целым рядом адресов гостиниц и домов, в которых сдаются меблированные комнаты. Из этого списка Кейти выбрала «Баттс», так как эта гостиница была упомянута в романе мисс Эджуорт[40] «Покровительство». «Это то самое место, – объясняла она миссис Эш, – где не остановился Годфри Перси, когда лорд Олдборо прислал ему письмо». Пожалуй, это было довольно странно – ехать куда-то по той причине, что там не остановился герой какого-то романа. Но миссис Эш совсем не знала Лондона и не имела собственных соображений относительно предпочтительности выбора той или иной гостиницы, а потому была вполне согласна позволить Кейти руководствоваться ее соображениями, и был выбран «Баттс».

– Это совсем как во сне или в сказке, – сказала Кейти, когда они отъехали от лондонского вокзала в четырехколесной наемной карете. – Это действительно мы, и это действительно Лондон. Подумать только!

Она выглянула в окошко экипажа. На глаза ей не попалось ничего, кроме серого неба, покрытых слякотью тротуаров и длинных рядов самых обыкновенных кирпичных и каменных домов. Это мог бы быть с тем же успехом Нью-Йорк или Бостон в туманный день, но, на ее взгляд, имелось тонкое отличие, делавшее все предметы здесь непохожими на подобные предметы дома, в Америке.

– Уимпол-стрит! – вдруг воскликнула она, заметив вывеску с названием улицы на углу. – В романе «Мэнсфилд-парк»[41] это улица, на которой «поселилась и открыла для гостей один из лучших домов» Мария Бертрам, после того как вышла замуж за мистера Рашуэрта. Подумать только – увидеть Уимпол-стрит! Как это забавно!