Читать онлайн «Мистер Селфридж». Страница 21

Несмотря на то что управление магазином, в котором в итоге работало более двух тысяч молодых женщин – некоторые весьма симпатичные, – заключало в себе множество искушений, никогда не возникало и намека на то, чтобы Гарри Селфридж хотя бы флиртовал с кем-нибудь из своих сотрудниц – не говоря уже о том, чтобы завести интрижку. Сама мысль об этом его бы ужаснула. Для него персонал был армией, которую нужно привести к победе. Он наслаждался их преклонением, но интимность любого свойства была исключена.

Тем не менее осенью 1908 года Гарри порой находил время, чтобы провести приятный продолжительный обед или ужин с некоторыми дамами, включая прекрасную Рози Бут – бывшую участницу известного хора «Гейсти-гелз», а ныне маркизу Хэдфортскую, – которая стала ему другом на всю жизнь, и леди Сэквилл, хозяйкой Ноул-Хауса, одной из грандиозных елизаветинских усадеб. Виктория Сэквилл, очаровавшая Гарри, когда Селфриджи жили в усадьбе Сэмюэла Уоринга Футскрей в Кенте, питала слабость к богатым мужчинам, особенно американцам. Она хорошо разбиралась в политике, ясно излагала мысли и была убийственно привлекательна, унаследовав от матери – испанской танцовщицы – темные с поволокой глаза и чувственный рот. Ее дочь, писательница и садовница Вита Сэквилл-Уэст, сказала впоследствии: «Если фраза «расплавить сердце» что-то и значит, то это то, что происходило, когда моя мать смотрела на вас и улыбалась». Леди Сэквилл держала чудесную сувенирную лавку под названием «Спиллз» на улице Саут-Одли, где она по взвинченным ценам продавала вдохновленным американским гостям дорогие абажуры и симпатичные безделушки.

Регулярные выходы в театр Гарри, впрочем, обычно совершал в сопровождении своей жены Роуз, которая вместе с детьми и мадам Селфридж (так всегда называли Лоис) теперь жила в шикарном особняке XVIII века по адресу: Арлингтон-стрит, 17, взятом в аренду у княгини Ярборо. Селфридж, возможно, не хотел, чтобы его сочли выскочкой, однако прослыть богачом он был только рад. В окружении впечатляющей коллекции скульп-тур – у Ярборо были даже шедевры Бернини – и еще более впечатляющей библиотеки самая широко обсуждаемая американская семья в Лондоне беззаботно переняла богатую жизнь на британский манер. Арлингтон-стрит была аристократическим анклавом, который колонизировали отпрыски лучших семей Британии и в котором дома, спроектированные Робертом Адамом и Уильямом Кентом, знали не по номеру, а по имени владельца – Рутланд, Уимборн, Зетланд, Ярборо. К переменам они обычно относились с подозрением. Так, Айвор Гест, лорд Уимборнский, кипел от негодования из-за постройки отеля «Ритц», выходящего окнами на его сад, – но налоги брали свое, и леди Ярборо в числе прочих нуждалась в деньгах, которые приносила сдача особняка в аренду. Не все соседи Селфриджей отличались такой же терпимостью, как очаровательно неординарная герцогиня Рутландская и ее дочери Марджори, Летти и Диана Мэннерс, которые жили в соседнем, не менее прекрасном доме, – сегодня там ресторан «Ле Каприз». Герцогиня быстро смекнула, что мистер Селфридж намерен нанять в свой личный офис молодых людей с хорошими связями и безупречным прошлым, и порекомендовала племянника своей подруги виконтессы де Вески, заявив, что юный Иво «просто создан для этой должности». Иво приняли на работу в ту же неделю.

Разумеется, никто не знал, сколько на самом деле у Селфриджа денег. Поговаривали, что его жена из богатой семьи, и было известно, что раньше он работал на отца Этель Битти, Маршалла Филда, и вел дела с тестем лорда Керзона, покойным Леви Лейтером. (Другие дочери Лейтера, Дейзи и Нэнни, стали графиней Саффолк и достопочтенной миссис Колин Кэмпбелл соответственно.) Селфридж, мастер иллюзий, лишь улыбался и говорил, что они были «чудесными людьми».

Той осенью журналисты, получавшие ежедневные сводки с фронта работ, оживленно писали о продвижении проекта. «Дэйли график» цитировала Селфриджа: «Мы побили все строительные рекорды и без ощутимых сверхурочных возвели на двух опорах 80 квадратных футов площади, включая стальной каркас верхнего этажа, всего за две недели и пять дней».

Тех, кого Селфридж приглашал на стройплощадку, ожидал потрясающий вид и пугающий подъем на вершину. Среди гостей был издатель Ивлин Ренч, который записал в своем дневнике: «Я карабкался с ним по балкам, и у меня кружилась голова». На Ренча, известного путешественника, который позднее основал «Иностранную лигу» и «Союз англоговорящих», Селфридж произвел неизгладимое впечатление. «Он, несомненно, один из самых могущественных американцев, каких я только знаю. Я не сомневаюсь, что он, если будет в добром здравии, перевернет все представления о магазинах в этой стране».

Не все отчеты были так позитивны. Текстильные профессиональные издания скептически воспринимали масштаб проекта, для поддержания которого понадобился бы огромный оборот, а остальные журналисты презрительно относились ко всей концепции в целом. Большинство критических замечаний носили ярко выраженную антиамериканскую окраску. В «Бритиш уикли» писали: «Начался крестовый поход, цель которого – заставить Лондон потонуть в бессмысленной роскоши, уже с избытком заполонившей тот берег Атлантики». Но в конечном счете журналисты сменили гнев на милость, потому что Гарри Селфридж в отличие от всех до единого британских бизнесменов ревностно обхаживал их, пытаясь наладить связи.

Селфридж приехал в Лондон в тот момент, когда пресса как раз обрела беспрецедентную власть. Особенно хорошо запросы растущей аудитории ежедневных газет понимал лорд Нортклифф. С его «Дейли мейл» всего за полпенса читатель получал полные страницы скандалов, сплетен о высшем обществе, конкурсов и критических очерков, написанных выдающимися журналистами. Нортклифф был не первым издателем, обнаружившим этот мощный рецепт. Еще в 1881 году Джордж Ньюнс начал выпускать феноменально популярный иллюстрированный еженедельник «Отрывки», заполненный короткими новостными заметками с множеством картинок, и вскоре достиг полумиллионного тиража.

Нортклифф считал, что газета, предназначенная для массового читателя, должна будоражить и развлекать, а Гарри Селфридж придерживался той же позиции в отношении магазинов. С самого основания своего дела Селфридж, как немногие другие, понимал, как важно ни на минуту не выпадать из сферы внимания публики, и виртуозно умел использовать огласку. Он устанавливал отношения и с репортерами, и с ведущими колонок сплетен, и с редакторами, и с владельцами медиабизнеса. Одним из самых близких друзей был его соотечественник, родившийся в штате Висконсин и осевший в Лондоне, – Ральф Блуменфельд, ставший после ухода из «Дейли мейл» главным редактором газеты «Дейли экспресс». Почти каждую неделю двое друзей вместе обедали или ужинали и почти каждый день созванивались или переписывались. Селфридж уважал прессу и, вероятно, никогда не боялся журналистов. Однажды он сказал своему менеджеру по рекламе: «Никогда не борись с ними и, если сможешь, никогда не порти отношений – за ними всегда останется последнее слово». Он был осторожен не без причины, и эта осторожность окупилась. Годы спустя, когда он погряз в долгах и его жизнь покатилась под откос, большинство журналистов оставили его в покое.

Селфридж дальновидно нанял бывшего журналиста Джеймса Конели на должность пресс-атташе и организовал специальный зал под «Журналистский клуб», которым репортеры могли пользоваться, когда оказывались в Уэст-Энде. У приглашенных журналистов имелись собственные ключи от клуба. Зал оснастили пишущими машинками, телефонами, канцелярскими принадлежностями и под завязку наполнили бар, и журналисты могли быть уверены, что каждый день их будет ждать интересная жизненная история, о которой можно телефонировать в отдел новостей. Редакторам присылали корзины для пикника на Рождество и цветы на Пасху. Существовал даже календарь, в котором были отмечены все дни рождения для отправки имениннику особого подарка, а жены журналистов всегда могли рассчитывать на лучший столик в ресторане «Палм-корт». Но Гарри очаровал прессу не только эффективной стратегией общения с тружениками пера – он свято верил в рекламу и потому служил неиссякаемым источником дохода для Флит-стрит.

В неделю открытия магазина Селфридж обрушил на Лондон рекламную кампанию неслыханного масштаба. Самые известные художники-оформители и карикатуристы, включая сэра Бернарда Партриджа из журнала «Панч», создали тридцать восемь шикарно иллюстрированных рекламных макетов, которые появились на ста четырех страницах восемнадцати общенациональных газет. Кампания произвела фурор: даже редакторы «Таймс» объявили, что она знаменует собой начало новой эпохи в британской розничной рекламе, – и, вероятно, пожалели, что не дали Гарри разместить заметку об открытии на передовице газеты. Стоимость подобной кампании была огромной. За первые семь дней магазин потратил тридцать шесть тысяч фунтов – в пересчете на нынешний курс почти два миллиона тридцать пять тысяч! И это не считая затрат на производство – труд одного только Бернарда Партриджа стоил недешево. К вящей досаде рекламных агентств Лондона, все рекламные материалы производились без привлечения третьей стороны. Внутренний творческий отдел универмага разработал изображения, и Гарри Селфридж лично выбрал рекламные площади, выплатив самому себе десятипроцентную маржу, которую обычно получали рекламные агентства.