Читать онлайн «Конец света». Страница 14

Грушин, заняв стол в отделе писем, сортировал почту по понятным только ему признакам и готовил «подборки» для печати; при этом старался оставлять рукописи без изменений, не исправлял стилистические ошибки, только расставлял в рукописях запятые, абзацы и заменял многоточиями обильно присутствовавшие в письмах нецензурные слова.

Познакомим читателей с некоторыми образцами эпистолярного творчества ободовцев в те дни.

«Мы, товарищи, постоянно переживали ожидания будущей светлой жизни, – сообщалось в одном из первых писем. – Лично я всегда с красным карандашом в руке для подчеркивания наиболее важных мыслей читал газету «Правда», где предписывались директивы партии и правительства на очередную славную пятилетку, чтобы не забыть, выписывал в тетрадку цифры, на которые благодаря самоотверженному труду нашего лучшего в мире народа в закромах Родины вырастет выплавка чугуна, стали, добыча газа, нефти, каменного угля, древесины, а также данные о росте благосостояния трудящихся. Сейчас в порядке критики могу смело сообщить, что не все, что намечалось партией и правительством, выполнялось на все сто, жизнь нашего народа-строителя коммунизма улучшалась незаметно, однако, в порядке истины, хочу назвать и причины этому отрицательному в нашей истории факту, для изучения которого не нужны философия и энштейны, они легко видны народному уму, потому что лежат на поверхности жизни. Первая причина: страна жила в узком капиталистическом окружении, которое зарилось на неприкосновенность наших границ и на богатства наших полезных ископаемых. Эта причина заставляла вождей перевыполнять планы по самолетам, танкам, ракетам и недовыполнять предначертания по мясу, молоку, хлебу и жилищному строительству. Вторая причина внутренняя: при Сталине народ мысленно был сплочен и без колебаний мыслил, как учила партия. С Хрущева в неустойчивых кругах интеллигенции (главным образом в кругах лиц, ……., еврейской национальности), как в бочонке только что поставленной браги (ставим на Новый год и на все революционные праздники), начались сильные брожения. Потом при недосмотре властей в стране появились диссиденты, ……., которые, как клопы, стали пить народную кровь и мешали единым строем двигаться на выполнение предначертаний партии. К чему это привело, видно из повседневности. Страна в руинах. Нашим ожиданиям светлой жизни пришел конец. Пора ложиться в гроб. Может, кусок планеты, который, как вы справедливо указываете, уже летит, поможет побыстрее это сделать. Г.Мальцев, пенсионер республиканского значения».

«Хочу поделиться впечатлениями от жизни моего бывшего товарища и соседа Николая Градчаного, – сообщал редакции столяр В. Рожков, ударник коммунистического труда. – Мы учились в одной школе, и уже тогда Николай Градчанов отличался повышенным нахальством и неуважением к старшим. Подкладывал кнопки на стул учительницам, во втором классе из медной трубки сделал самодельный пистолет и стрелял порохом из спичек; в пятом классе упал с крыши чужого сарая – наверно, лазил что-то воровать. После школы я стал работать столяром на Ободовском комбинате бытового обслуживания, Николай Градчанов пошел учиться в университет, потом работал в Ободовском горкоме комсомола. Во время ……. перестройки он из передового лагеря тех, кто созидал новую жизнь и понес при этом неисчислимые жертвы, быстро перекрасился и ушел на службу к врагам социализма. Порвал, ……., партбилет и занялся морально осуждаемым нашим народом бизнесом. Открыл в подвале магазин, смазливые молодые б…. там стали продавать мелкие иностранные товары, совершенно не нужные советскому человеку. А Николай Градчанов с женой ездили на какие-то выставки, возили за границу русские товары, например, матрешек, деревянные ложки и что-то там покупали для расширения ассортимента товаров в своем …… магазине. Распродавали Россию!

Мой бывший товарищ по школе и сосед на глазах менялся не в лучшую сторону. Купил костюм, костюм жене, за продуктами для питания стал ездить в подержанном автомобиле марки «форд» в областной супермаркет. Вот к чему привело человека неправильное воспитание.

О конце Света думаю так: пусть скорее прилетает кусок планеты, потому что лично у меня уже нет сил видеть, как наживаются такие, как мой бывший товарищ и сосед, ……., Николай Градчанов».

Социологический центр Обода (с началом перестройки на общественных началах был создан директором городского дома культуры Петром Пафнутьевичем Измаильским) год назад изучил творческий потенциал города. Обнаружилось: некоторые ободовцы, из переживших шестой десяток лет, пробуют оставить потомкам мемуары в прозе; на табачной фабрике во время праздников успешно выступает танцевальный коллектив «Кадриль», а драмкружок с секцией художественного свиста при Доме учителя неоднократно выезжал на гастроли в областной центр; почти все молодые парни Обода, хотя и не знают нот, играют на гитарах…

И, конечно, немалое число ободовцев, по свидетельству того же исследования, любят выражать свои мысли стихами.

Поэтому никто в редакции не удивился, когда вскоре для новой рубрики в почте все чаще стали встречаться произведения (сами авторы иногда называли их «куплетами»), написанные ямбом, хореем, даже амфибрахием; некоторые стихотворцы, очевидно, в поисках новых форм, смело смешивали эти классические стопы.

Преамбула в письме слесаря-сантехника Генри Никишова была короткой: «Грамматенки у меня, товарищи, немного, – признавался слесарь, – но талантом Бог не обидел; пишу всегда, пишу везде – в основном сатиру на острые современные политические темы. В связи с поставленным в газете злободневным вопросом «Что я думаю о конце Света?», рекомендовал бы вам опубликовать мой стишок».

Крупными буквами ниже был написан «стишок»:

Произведение, после некоторых колебаний редактора, газета опубликовала. И, судя по присланным в газету откликам, читателям оно понравилось. Это окончательно убедило редактора в том, что год назад объявленный газетой издательский принцип «стихи, художественную прозу и пьесы не печатаем» себя не оправдал, ибо «искусственно сузил творческую палитру». Об этом Григорий Минутко самокритично признался на очередной редакционной летучке и там же предложил организовать в газете литературно-художественный конкурс – под уже ставшей популярной рубрикой «Что я думаю о конце Света?» и подрубрикой «Из глубин души».

Ответственный секретарь Толя Новиков на той летучке стал было возражать: «это, – сказал он, – будет еще одна ошибка», но остальные члены коллектива громко заспорили с ним, посчитав, что Толя возражает из корпоративных интересов – он уже не однажды намекал, что редактор важные решения должен предварительно «обговаривать» в секретариате. Как видно, второй по должности человек в редакции и на этот раз собирался повторить свой демократический тезис, но был остановлен вдруг рассердившимся Григорием Минутко:

– Ты, Толя, в чистом колодце воду не мути. Ты пока только ответственный, а не Генеральный секретарь.

Однако уже через несколько дней, к своему стыду и сожалению, редактор убедился в том, что прав был не он, а его правая рука Толя Новиков: в редакцию хлынул поток «литературно-художественного» мусора, в котором – как ни всматривались в рукописи сам Григорий Минутко и привлеченный им в помощники «главный судья конкурса» Павел Петрович Грушин – не было замечено ни одного животворного зерна. Были, например, стихи: «За окном гремит гроза, / мы не против, мы все «за»». Или: «Будем счастливы, богаты,/ и всегда всему мы будем рады»… Редакция, зубоскаля, на популярные плясовые мотивы нагло распевала присланные в редакцию вирши, а Вася Субчик («чтоб добру не пропадать») предложил «по мере поступления» по сходной цене продавать стихи поэтам и композиторам эстрадной попсы – «для исполнения шедевров народного творчества под их голожопые кривляния и собачью музыку».

Через некоторое время после того, как был объявлен конкурс, толстый роман в папке с черными тесемками принес в редакцию учитель физкультуры школы номер два Саня Папиров. Роман назывался «Золото партии» и, подобно древнему героическому эпосу, начинался величаво (Саня все-таки нашел необходимое для настроя и ритма романа первое предложение): «Ночью по маленькому городу О. ехал обоз с говном…».

Когда через несколько дней Саня зашел к редактору поинтересоваться, как понравилось его произведение и на какую премию он может рассчитывать, Григорий Минутко усадил его в кресло, сам сел за свой стол и, глядя прямо в Санины глаза, долго молча крутил в руках толстый красный карандаш. Наконец, тихо сказал: