Читать онлайн «Мой Ванька. Том первый». Страница 72

Ну до пурги, по закону всемирного озорства, мы, конечно, не успели. Она уже бушует за сваренными из железных листов стенками «Антилопы». Снегоход едва ползёт… Перегружен.

Поглядываю в маленькое оконце. Еле узнаю окраину Булуна, куда я ходил к Вовану.

– Хватило бы топлива… – бормочет Саша, а машина, надсадно воя, штурмует только что нанесённый снег.

– Саша! Останови машину. Я пойду пешком, – говорю я. – Поверь дипломированному инженеру-механику – не доедем.

По всей видимости, Саша уже и сам это чувствует, поэтому и останавливает машину.

– Александр Николаевич! Я вас одного не отпущу! Я с вами! – и Таня, обвешанная нашими сумками, с ватником в руках, тоже выпрыгивает в снег вслед за мной.

– Таня! Назад в машину! – командую я, – Сам доберусь!

– Сашка, езжай! – в свою очередь командует Таня, и снегоход трогается.

– Ну что ты наделала! – перекрикиваю я пургу.

– Вы не местный. Не дойдёте! Пошли! – кричит Таня.

Кое-как продвигаемся. Хорошо, что Таня захватила из машины ватник, на котором я сидел! Моя одежда сегодня не рассчитана на хождение в пургу. А вообще – хорошо, что ветер в спину.

Снег становится всё глубже. От его густоты силуэты заброшенных домов едва видны. И ветер усиливается.

– Александр Николаевич! – снова кричит мне Таня. – Надо переждать! Идёмте к домам!

Сворачиваем. Кое-как добираемся до ближайшего. Хорошо, что брошенные дома почти все не заперты! Закрывая за нами дверь, ветер вталкивает нас с Таней в дом. Завывание сразу становится тише.

– Ну вот… – удовлетворённо произносит Таня и достаёт фонарик.

Оказывается, всё не так уж плохо! Дом, конечно, брошен, но видно, что хозяева уехали только этим летом. Даже ещё есть запас дров! Ого! И уголь есть!

Хочу затопить печку, но Таня меня отодвигает в сторону.

– Вы не знаете, как у нас топят! – заявляет она и принимается за дело сама. – Светите!

Послушно свечу. Хотя и не понимаю, чем может отличаться топка печей в Питере и на севере. Огонь не хочет разгораться. Видно, сильный ветер поначалу мешает тяге. Вот… Вроде пошло дело…

– Пойдёмте искать, что прежние хозяева нам тут оставили! – весело говорит Таня, и мы начинаем исследовать дом.

Первое, что находим, – кастрюли.

– Ну вот… Горячая вода будет! А пирожки у нас есть! Идёмте!

Приоткрыв входную дверь, Таня нагребает в кастрюлю снега и несёт его на печку. По всему видно, что наше приключение ей нравится.

– А вот и керосиновая лампа! Ищем керосин! – слышу я голос Тани из соседней комнаты. – Нас ведь должны искать. Найдут по светлому окну.

Керосин тоже находится.

– Александр Николаевич, давайте все двери в комнаты закроем. Всё равно весь дом не протопить. Хоть бы здесь, на кухне, потеплело… И вот этот топчан давайте перенесём на кухню к печке!

Переносим топчан с матрацем.

– Ты, похоже, собираешься здесь жить до весны, – иронично замечаю я.

– Пурга у нас – дело долгое… – Таня подходит ко мне и заботливо застёгивает верхнюю пуговицу моего ватника. – Надо готовиться ко всему. Давайте посмотрим, есть ли что из продуктов.

Из продуктов находим рис и манку.

– Ну вот! Будем с кашей! – весело заявляет Таня, берёт ещё одну кастрюлю и идёт за снегом.

От её постоянного «ну вот» веет каким-то спокойствием и надёжностью. Не могу сказать, что я растерян из-за случившегося, но когда Таня взяла на себя лидерство в нашей ситуации, мне стало спокойней. Действительно, она – человек, привыкший к местным капризам природы. Меня беспокоит только, что утром в больнице, не обнаружив меня и узнав от Сашки, что мы с Таней вышли, Кирилл Сергеевич будет волноваться. Что же делать?

– А здесь, хоть и мороз, но уже теплее! – объявляет Таня, входя на кухню.

Не знаю, теплее ли, чем на улице, но у меня зуб на зуб не попадает.

– Да вы совсем замёрзли! – Таня обращает внимание на мое состояние.

– Холодновато… – признаюсь я.

– Сейчас и чай будет! Я заварку нашла. Правда, старая!

Заварка действительно старая. Это грузинский чай второго сорта. То есть ещё советский! Какой-никакой, но всё-таки – чай.

Жизнь стала веселее. Едим Танины пирожки с несладким чаем. Да и в кухне заметно потеплело. По крайней мере, вокруг печки начал оттаивать потолок и на маленьком окне стали появляться узоры.

– Так, Александр Николаевич! Сейчас вы ляжете отдыхать, – командует Таня, снимая развешанное над печкой найденное тряпьё, бывшее когда-то одеялами, и укладывая его на топчан. – У вас была тяжёлая операция, вы устали… Давайте, ложитесь!

– А ты?

– Северная женщина должна поддерживать огонь в очаге, – спокойно и жёстко объявляет она. – Ложитесь!

Подхожу к топчану и начинаю стаскивать унты. Это спасибо Кириллу Сергеевичу!

– Только, Александр Николаевич, не ложитесь в одежде! Раздевайтесь полностью, иначе замёрзнете.

– Как полностью? – не понимаю я. – Догола, что ли?

– Можно и догола, – спокойно уточняет Таня. – Главное, чтобы не в одежде! Я потом приду к вам и буду собой греть. Вместе нам тепло будет.

Я слегка вздрагиваю от предчувствия. Но топчан один, а я действительно устал. Таня говорит эти слова спокойно и уверенно, я бы даже сказал, с чувством некоторого превосходства. Стаскиваю с себя одежду. Остаюсь в одних трусах и ныряю под нагревшиеся одеяла. Тёпленько… Не то чтобы очень, но действительно теплее, чем в моих шмотках.

– Одежду заберите под одеяло. Выстудится… – следует очередное указание.

Послушно исполняю… От усталости и хоть какого-то тепла глаза начинают слипаться…

…Открываю глаза. Просыпаюсь постепенно.

В тусклом свете керосиновой лампы с сильно прикрученным фитилём и отблесках огня из щелей в печной дверце первое, что я вижу, – это голову Тани рядом со своей. Лица не вижу, но чувствую её дыхание и… её тело… Я чувствую её груди, живот, ноги… Совсем голая… Крепко прижавшись ко мне, она тихонько дышит, и я не могу понять, спит она или нет… Делать нечего – тоже обнимаю её и прижимаю к себе.

– Вам тепло? – сразу же шёпотом звучит вопрос.

– Очень… – признаюсь я.

– И мне… Ну спите дальше…

– Сейчас в печку подброшу, – бормочу я, желая выйти из создавшегося положения.

– Не надо. Там много угля… Я уже уголь положила. Не уходите… от меня… Мне будет холодно… – шепчет она, и я опять чувствую её дыхание на своём лице.

– Ладно… Не уйду… Спи…

– Поцелуйте меня, – шелестят её губы. – Если… не стесняетесь…

– Стесняюсь, – буркаю я, не зная, что делать в такой щекотливой ситуации.

– А вот Сашка, шофёр с «Антилопы», не стеснялся… – шепчет она. – Он на второй день меня… завалил…

От такого признания у меня перехватывает дух. И здесь всё то же!

– Поцелуйте…

Найти её губы совсем нетрудно… Таня глубоко вздыхает.

– Вы так ласково… А вообще мужики грубые…

Понятно… У неё есть опыт.

– Спи, Танюшка… – шепчу я и ещё раз её целую.

– Я хочу вас… согреть… – так же шёпотом отвечает она, опрокидывается на спину и… тянет меня на себя!

Я давно не имел секса. Я нормальный, здоровый мужик, а тут… В общем, тут всё, как с Дашей на даче… Ну да бог с ней, с Дашей! Я же начал здесь новую жизнь. Отпускаю тормоза!..

От этой полярной девчонки я не ожидал такой страсти! Едва успел всё правильно закончить, то есть чтобы не было последствий. Лежу на Тане и слушаю наши с ней сердца. Её губы захватывают мои…

– Я не знала, что так можно… – шепчет она и снова меня целует.

– Как так?

– Так ласково… – и вдруг вопрос: – У вас в Питере жена есть?

– Нет… Но есть маленький сын, – честно признаюсь я.

Молчим. И снова её губы…

– Танюшка, давай я печку посмотрю, а потом будем спать.

– Нет… Это у нас обязанность женщины, – и, ничего на себя не надевая, встаёт.

В имеющемся тусклом свете я с удовольствием рассматриваю её фигурку. Это хорошо, что она её взяла от европейской составляющей…

– Ну вот… – и Таня лезет ко мне под наш ворох тряпья, которое было когда-то одеялами.

Обнимаю её и прижимаю к себе.

– Спи, Танюшка… – целую. То, что произошло, теперь нас связывает.

Опять просыпаюсь. Ветер завывает по-прежнему. Тани рядом нет. Она чем-то занята у печки. Собираюсь встать.

– Лежите, Александр Николаевич! Я сейчас вам каши принесу, – подхватывается она, видя, что я сел на топчане.

– Ладно! Не могу же я всё время лежать и спать!

Одеваясь, оцениваю мудрость предложения забрать одежду под одеяло. Несмотря на то что печка уже топится часов десять, в помещении, в котором мы находимся, хоть и образовался плюс, но очень небольшой. Одеваюсь и обращаю внимание, каким взглядом на меня смотрит Таня. Всё-таки мужскому самолюбию восхищённый женский взгляд льстит.

Едим варёный с солью рис. Съедобно.

– Таня, ты давай сейчас ложись и поспи, а я буду дежурить. Если нас будут искать, то будут ездить по той дороге, где нас высадили. Поэтому надо сидеть и слушать.