Читать онлайн «Солнце, сердце и любовь». Страница 22

В конце рекламы было приложено приглашение на курсы груминга, которые, естественно, были платные.

«А ведь кого-то жизнь заставит обучаться и этому… А может будут и желающие», – немного расслабляясь заулыбался неожиданно он.

Но потом представил свою немыслимую улыбку со стороны и затосковал.

Чтобы как-то отвлечься от навалившейся на него свободы без привычной повседневной занятости, Роман Григорьевич накупил книжек, благо их было теперь великое множество, и читал. Он улавливал в современной литературе крупицы интересного, но их было несравненно мало по сравнению со старыми литературными инструментами.

Характер книжной информации, в том числе и художественной, в последнее время значительно изменился. Дело было даже не в наносном и назойливом самовыражении амбициозных авторов, скорее бросалась в глаза замена основных ориентиров литературы. Там, где раньше были чувства и страсти, появился жесткий напор побеждающей силы в форме многочисленных убийств или откровенного мордобоя. Изучение внутренних переживаний человека практически переместилось в некоторую красочную форму фэнтези и мистики, так теперь назывались фантастические романы. В них практически отсутствовали внутренние переживания людей. Победа доставалась сильным, смелым и настойчивым героям, побеждающим природу.

«А нужна или возможна эта победа?» – думал Роман Григорьевич, – «Да и что такое фантазии?… Несомненно, отказ от ярких человеческих чувств рождает виртуальную завлекалку, куда и ныряет от безысходности современный человек, особенно молодой».

Он много размышлял об этом:

«Природа – божественный организм. И нужно ли нам отказываться от того, что она подарила нам наряду со светом, звуком, запахом, вкусом, осязанием окружающего и малозаметного чувства души?

Зрение… наиболее яркие конкретные краски с ощущением могущества над миром… и, кажется, как может обойтись без них биологическая жизнь. Мы презираем крота или червя… Однако и человек может быть слепым и ничем внутренне не отличаться от зрячих.

Пение птиц, шум леса – более тонкие краски слуха кажутся нам неотъемлемыми от присущего человеку воображения. А создаваемая музыка создает ощущение божественного и дополняет возможности фантазии и мечты.

Осязание и обоняние – еще более тонкие и нежные краски… особенно это ощутимо в любви… Кажется невозможным отсутствие этих чувств для жизни… А вкус – не только жизненное требование, но и ощущение жизненной силы. Ощущение собственного „Я“ – особый божественный дар, хранящий больше загадок, нежели обозначенные заповеди Творца.

Природа, как музыка, приближает нас к божеству, но заставляет страдать. Это философия из глубины веков. Она явственна, когда смотришь картину Виктора Васнецова „Вседержитель“».

Роман Григорьевич любил слушать Баха.

Эти звуки из глубины XVII–XVIII веков казались ему всегда выше материального мира. Сильная духом, она разливалась, словно из рога природного бытия и исходила от куда-то сверху, ложась на душу мягко и независимо.

Вспоминая, как совсем недавно он слышал низкие и призывные звуки вещания муллы перед рассветом, в его воображении рождалось что-то похожее и близкое к музыке Баха.

Он убеждался, что музыка, ее ритмика резонировала с сердцем и рождала понимание и ощущение себя во вселенной.

Во все времена что-то подобное, магическое действовало на человеческую душу. Русское сердце всегда внимало страданиям романса при участии поющей семиструнной гитары.

Роман Григорьевич с юности был приучен начинать день с прочитанной газеты, узнавая настроение страны, к которому надо быть готовым. Было приятно, что в свое время в метро или общественном транспорте все также смотрели в газету или профильный журнал.

И сегодня он видел, что рынок заполнен массой журналов и газет. Но большинство из них представляет глянцевую корреспонденцию с фотографиями новоявленных звезд или богатых беззаботных людей в роскошных апартаментах. Было немного неприятно, что читающие их люди не получали необходимую для жизни информацию, а скорее занимали свои глаза, чтобы отвлечься от доморощенных забот. Заметно было, что вчерашние газеты заменили кроссворды и бесплатные рекламные газеты или проспекты. В метро молодые люди предпочитали развлекательные игры на смартфонах или мини-планшетах. В то же время он с удовольствием отмечал, что многие начали читать электронные книги.

В духе времени Роман Григорьевич любил посещать сайты интернета. Он любил серьезные сайты с интересными, продуманными материалами.

Однажды ему попасся сайт издательства «Русская идея». Он машинально просмотрел последние заметки и обратил внимание на биографию руководителя издательства и «председателя Московского отдела Союза русского народа». В ней упоминался факт, что оказавшись в 1975 году в Египте, он отказался сотрудничать с КГБ и нелегально с семьей эмигрировал в Германию, где начал свой путь в союзе немецких журналистов в качестве ответственного секретаря журнала «Посев». Интересно было и то, что он живет в Москве и является вице-президентом Высшего монархического Совета.

Хотя фамилия была другая, по описанию членов семьи и его возрастных данных Роман Григорьевич понял, что это тот самый переводчик, который работал вместе с Натальей и потом также скрылся на западе. Он посмотрел электронный адрес и написал письмо и неожиданно получил положительный ответ от Михаила Викторовича – так звали этого человека – на встречу. Новый знакомый приглашал на вечер в Славянском центре на Ордынке.

Поскольку была договоренность, что Михаил Викторович будет выступать на собрании и Роман Григорьевич сам подойдет к нему, он пришел на встречу, скромно сел в зале и стал ждать начала. Новый посетитель с удовольствием отметил достаточно большое количество людей, пришедших на собрание. Люди разные: много из числа интеллигенции и простых скромных работяг. Лица спокойные с вдумчивыми, уравновешенными взглядами. В фойе продавалась религиозная и монархическая литература. На стенах – монархические знамена. Около президиума хоругвь с образом Николая II.

Собрание началось с молитвы. Многие пели, другие вторили речитативом и крестились. Роман Григорьевич, не зная молитв, скромно сочувственно молчал. Всматриваясь в президиум, он понял, что справа от микрофона был именно тот человек, с которым он должен встретиться.

Тема собрания была посвящена годовщине смерти Кирилла Бережного и Александра Меня. Рассматривался вопрос о ритуальных убийствах сочувствующих и приверженных христианству иудеев и о современной ереси заокеанских политиков. Не были опущены негативные последние политические события, которые явно расходились с мнением СМИ. Их здесь называли не иначе, как пропагандой прихвостней Путинско-Ельцинского режима.

Участники собрания рассматривали организационные вопросы активного участия в предстоящем «русском марше» с хоругвями и знаменами Союза.

Происходящее искренне волновало Романа Григорьевича. Многое он узнал и услышал впервые и с большинством высказываний был согласен.

После собрания Михаил Викторович ответил на вопросы собравшихся и доброжелательно кивнул на приветствие Роману Григорьевичу.

Они зашли в кафе, и Михаил Викторович рассказал о своем выезде в 70-е годы из Египта в Германию:

– Приехав молодым человеком на работу в Египет, я познакомился с немцами, которые жили неподалеку и также работали по контракту. Немецкий у меня был вторым после института. Скоро отношения с немцами переросли в дружеские. С семьей я часто ездил с ними в выходные на пикники или на прогулки в близлежащие города.

Выезд Натальи был для меня тоже неожиданностью. Накануне как раз были праздничные майские дни, и мы ездили с немцами в туристическую поездку в Сахару. После событий с Наташей многих, и в том числе меня, обязали описать последние контакты с ней и связи с иностранцами. Вы же знаете, что об этих связях надо было сообщать заранее. Я, естественно, ничего этого не сделал.

– И что же вы написали? – поинтересовался Роман Григорьевич.

– А что мне было писать?… Что я провел их с немцами?

– Так вы испугались?

– Не то, чтобы испугался… Скорее, мне показалось, что меня не поймут и сделают неправильные выводы… Вечером к нам зашел Клаус с женой… Я им поведал о своих проблемах… Немцы уже знали о событии в советской колонии и предложили помочь перебраться в столицу, а потом оформить визу на запад… Свобода, конечно, манила, но и риск быть пойманным был велик… Я посоветовался с женой и мы решились. Как раз в эти дни выдали месячную зарплату и мы на машине Клауса переехали в Каир и поселились инкогнито в недорогой малоприметной гостинице… Потом нам помогли получить визы в Германию.

Роман Григорьевич вспомнил и свои разговоры с этим самым Клаусом, который был известной фигурой в русской колонии. Он хорошо знал русский язык, активно дружил со многими нашими специалистами. После вышеуказанных событий стало известно, что он вербовал наших граждан для отъезда за рубеж. Возможно, это был вымысел спецслужб, но Роман Григорьевич помнил точно, что после исчезновения наших граждан со стройки, Клаус пропал из Египта и больше он его никогда уже не видел.