Читать онлайн «Правота желаний (сборник)». Страница 24

Таким образом, боль оправдывается женщиной не только памятным наслаждением в прошлом, но и в предвкушаемом грядущем.

Но боль сама по себе никогда не является желанной, она может стать таковой только, если она была вызвана наслаждением. Наслаждение это настолько сильное, что оно может украсить даже свою противоположность, боль, ощущением радости.

Итого: наслаждение часто требует себе в сообщники боль, и только неразличимо слившись воедино, они приносят женщине полное удовлетворение.

Впрочем, о полном удовлетворении женщины может говорить только невежда.

Феноменология рынка

Рыночная сделка происходит при условии, когда у покупателя возникает иллюзия, что он приобретает нечто по низкой цене, и когда у продавца возникает иллюзия, что он продаёт по высокой цене. В результате слияния этих иллюзий возникает реальность сделки.

Миру мир!

Путь к мирному сосуществованию людей и народов однозначно и убедительно продемонстрирован человекообразными обезьянами бонобо – единственными человекообразными, которые живут в постоянном мире.

Достигается это так:

1. У власти находятся самки. Если какой-то самец, а размеры самца много больше чем любой самки, пытается взять власть, его окружает группа самок и даёт ему понять, что его место – подчинение самкам. И позволяют ему ебать стольких, на сколько у него хватит сил. После истощающего наслаждения жажда доминировать у самца пропадает.

2. Любые конфликты и раздоры разрешаются не силой, а сексуальным контактом любых видов и сочетаний: если конфликт у самца с самцом, они вместо драки совокупляются, конфликт самки с самкой, разумеется, тоже легко разрешается. О конфликте самки и самца даже упоминать не приходится – это для людей самое понятное.

Такой метод снятия напряжений распространяется на самцов и самок всех возрастов вне зависимости от их родственных связей.

3. Секс занимает у бонобо большую часть времени, оставшегося после сна и добычи еды.

Вследствие такого образа жизни бонобо всегда веселы и доброжелательны.

А вот человек придумал мораль и религию, которая сделала его убийцей и самоубийцей. Чем больше ограничивается секс, тем больше жестокости в обществе. Призывы «Мир во всём мире» и «Миру мир» осуществляются через беспрепятственную и повсеместную еблю.

Правота не в болтовне, в результате которой никто не выигрывает, не в борьбе и драке, где выигрывает только один, а в наслаждении, где выигрывают все.

Другими словами, наслаждение и есть правота.

Пока люди этого не усвоят, они будут плестись в хвосте бонобо и в страхе ненавидеть, что у них (а главное – у себя) под хвостом.

Вот вам эволюционная книга Бытия: Бог повелел, чтобы человек произошёл от обезьяны, а Дьявол подменил подразумевавшихся богом райских бонобо на адски агрессивных орангутангов и горилл.

Никак женская гордость…

Женщина изъявила желание быть ёбанной 5–7 мужчинами (ею самой количественно уточнённые сексуальные потребности).

Она шлёт для ознакомления свои фотографии. Прислала штук двадцать. На всех она в еле-еле, но прикрывающих суть кружевных трусиках, в чулках с кружевными подвязками, груди в лифчике тоже кружевном, но прикрывающем только соски, и лицо, черты которого плохо различимы в тени широкополой шляпы, или снятое под таким углом, что не понять, красиво ли оно.

Женщина желает встретиться как можно быстрее.

Однако адресат пишет ей, что ему и его соратникам не нужны многочисленные фотографии, а нужны только три, все крупным планом и при ярком свете: лицо крупным планом, тело, обнажённое с головы до ног, и все её драгоценности между широко разведённых ног.

Только по таким фотографиям 5–7 мужчин смогут решить, привлекательна ли она для них.

После этого требования женщина больше не отвечает и исчезает бесследно.

Никак женская гордость…

Ещё одно отличие оптимиста от пессимиста

Пессимист сетует на скоротечность желания, оптимист славит его возрождаемость.

ΝΒ

Суть моей эстетики состоит в переосмыслении красоты и реабилитации уродства.

Папина скамейка

Это была папина последняя осень. Я толкал его инвалидное кресло к близкому озеру, там у скамейки недалеко от воды, в которой плавали упавшие листья, мы останавливались. Я и мама садились на скамейку, а папа сидел рядом на своём кресле, ноги уже его не держали.

– Посмотри, папа, какая красота, – говорил я, пытаясь отвлечь его от чёрных мыслей на золото листьев. Но папу уже ничего не интересовало, кроме непрерывных раздумий о болезни, которой у него не было, но он свято верил в её прогрессирующий и смертельный характер. Так папа верил во много несуществующих вещей, и переубедить его было невозможно.

Я пытался его разговорить, вызвать на воспоминания о светлых днях нашей жизни, и мама мне пыталась помочь. Но папа отвечал односложно и был мрачен, несмотря на тёплую и солнечную осень.

Так мы сидели минут десять, потом папе надоедало, и мы возвращались домой. Я толкал перед собой инвалидное кресло, говорил что-то маме, тревожно смотрящей на его угрюмый профиль. А я смотрел на папин седой затылок.

Я вспомнил, как я, маленький мальчик, тёр ладошкой этот затылок в густых каштановых волосах, сидя на заднем сиденьи «Москвича», – мы возвращались с дачи домой поздно вечером, папу клонило в сон, и он попросил меня потереть ему затылок, чтобы он не заснул за рулём.

Я провёл рукой по седым волосам на папином затылке, но он сейчас не обратил на это внимания – я не мог отогнать от него подступающий вечный сон…

С год назад, гуляя вокруг озера, я заметил, что от скамейки, которую я стал называть «папиной», остался только железобетонный остов, а гладкие деревянные рейки, образовывавшие сидение и спинку, исчезли. Остался лишь скелет скамейки. Каждый раз, проходя мимо неё, я грустил, что она стала неузнаваемой. Когда я приехал к папе в гости на кладбище, я сказал ему, что его скамейка умерла.

Но вот совсем недавно я увидел папину скамейку заново обросшей деревянной плотью сиденья и спинки.

Меня сразу потянуло к папе, на его могилу, на кладбище, которое соседствует с этим озером.

Я подошёл к памятнику, погладил его полированную гранитную плоть, на которой было высечено папино земное имя, и сказал:

– Пап, твоя скамейка воскресла. Слышишь?

* * *

Уметь жить – это уметь стареть.

Намеренная этнография

Тысячи эдак четыре годов назад никто из мужчин не брился – все были варварами, язычниками, и лица их были скрыты густыми бородами, усами, а у некоторых даже лоб весь был в волосах.

Так как мужские черты лица были скрыты густыми волосами, то различить мужчин было невозможно, разве что по носам, но у многих «шерсть на носу», так что оставались только глаза: чёрные, коричневые, голубые, серые, а иногда – зелёные. Но даже глаза были видны не всегда, ибо брови и ресницы, а также свисающие со лба волосы делали их труднодоступными для зрения.

Поэтому женщины кое-как различали мужчин по запаху. Но где они точно и легко отличали одного мужчину от другого, так это по хую. Причём только по стоячему, ибо лежачий хуй скрывали волосы, лобковые и те, что свисали с живота.

В мире небритых мужчин в темноте да без огня, да ещё стоя на четвереньках, понимание мужской красоты для женщины происходило посредством размера и формы хуя и по тому, как долго и как часто он мог пребывать в её нутре.

Поэтому можно с уверенностью сказать, что женское эстетическое отношение к мужскому лицу возникло только после того, как мужчины начали бриться и женщины стали очаровываться их лицами, а не только хуями.

Мужчины же всегда обращали пристальное внимание на женское безволосое лицо, то есть мужчины были эстетами с самого начала человеческого существования. И мужчина во мраке ночи искал женщину по запаху и на ощупь именно ту, чьё лицо обворожило его при свете дня.

Такая длительная задержка у женщин с началом периода эстетического восприятия мужского лица объясняет, почему красавица может радостно отдать уродцу своё сердце и прочие половые части тела. Задержка эта вылилась в наиболее размытое и широкое женское понятие мужской красоты, куда стали включаться не только его половой орган и лицо, а также финансовое состояние, власть, которой он обладает, таланты, которые он демонстрирует, а также заботливость, сострадание, чувствительность и чувственность, ну и непременное чувство юмора.

Мужской же эстетический опыт, пестуемый реальностью испокон веков, выявил, что никакая красота души не может заменить женщине красоту лица. Изначальное влечение к женскому безволосому лицу объясняет тот значительный факт, что красавец-мужчина никогда не женится на уродке. Разве что за деньги.

Но деньги известны тем, что отметают в сторону все этнографические гипотезы.

И не только этнографические…

Фундаментальные различия

У мужчины оргазм – исчерпывающий.