Читать онлайн «Триокала. Исторический роман». Страница 37

В этот момент раздался громкий голос с верхней палубы либурны:

– Чего вы ждете? Поджигайте эту посудину, если не хотите сегодня же отправиться на корм муренам! Неужели не видите, что к ней идет подмога?

Этот повелительный возглас исходил от Требация, который, поднявшись на командирский мостик, занял место рядом с навархом, не спуская глаз с пяти дикротов63, быстро приближавшихся к месту боя со стороны Ортигии.

Было ясно, что очень скоро корабли врага возьмут «Амфитриту» в клещи, если она вовремя не оторвется от вражеского судна.

Но пираты сами знали, что им делать. Пока одни из них дрались на верхней палубе биремы, другие с факелами в руках поджигали ее корму, предварительно разбив на ней с десяток глиняных киликов, наполненных жидкими горючими смесями.

Вскоре по знаку Блазиона горнист заиграл в свой рожок, призывая пиратов покинуть вражеский корабль. Схватка разом прекратилась. Матросы «Амфитриты» быстро отступили на свою либурну. В этот момент на корме биремы взвилось огромное пламя, а на ее верхней палубе разбилось еще несколько глиняных сосудов с горючей жидкостью, брошенных с «Амфитриты». Вскоре и верхнюю палубу охватил огонь. Спасаясь от него, гребцы с отчаянными криками бросались в море прямо с апостиков. Их примеру последовали солдаты. Сбрасывая с себя тяжелые доспехи, они прыгали за борт.

Пламя быстро распространялось по всему кораблю. Тем временем пираты мечами и топорами перерубили канаты абордажных крючьев, связывавшие либурну с пылавшей биремой. Покончив с вражеским кораблем, «Амфитрита» с честью могла уходить от преследующих ее кораблей береговой охраны. Было бы безумием принимать с ними неравный бой.

Поначалу наварх «Амфитриты» надеялся, что на одних только веслах кораблю удастся уйти от преследования, но, несмотря на могучие усилия гребцов, либурна не могла справиться с усилившимся встречным ветром, мешавшим ей идти нужным курсом. Тогда старый пират решился на опасный маневр, повернув судно носом к мысу Трогил и поставив паруса наискось к направлению ветра, чтобы увеличить скорость судна, хотя он прекрасно понимал, что во время маневрирования парусами и перемены курса ход корабля замедлится.

Блазион отдал матросам приказ распустить все паруса.

На либурне закипела напряженная работа. Гребцы, не жалея сил, налегали на весла. Матросы поднимали паруса и ставили их точно следуя указаниям своего наварха. Паруса колыхались и хлопали под порывами ветра. Судно почти прекратило движение.

«Амфитрита» не только уменьшила скорость, но и подставила правый борт приближавшимся кораблям преследователей, которые уже были от нее на расстоянии трех или четырех выстрелов из лука.

С либурны было видно, как сгрудившиеся на верхних палубах вражеских кораблей солдаты уже изготавливаются к метанию дротиков. Головной дикрот настиг пиратов в тот самый момент, когда «Амфитрита», сменив курс и наполнив ветром все паруса, легла на правый борт. Теперь либурна уходила от преследователей, двигаясь вдоль берега и рискуя быть прижатой к нему пятью вражескими кораблями. С догонявшего ее передового дикрота на пиратов посыпался град дротиков и стрел.

Каким-то чудом никто из бегавших по палубе либурны матросов не был ранен, хотя не менее десятка стрел вонзились в борт и продырявили главный парус. Одновременно с носовой части дикрота на корму «Амфитриты» полетели прикрепленные к канатам острые тройные крючья, но ни одному из них не удалось впиться в корму, так как сгрудившиеся там пираты смело и ловко отбивали их своими небольшими крепкими щитами. Это позволило «Амфитрите» выиграть несколько драгоценных мгновений. Набирая ход, она под сильным креном продолжала идти параллельно берегу. Передовой корабль преследователей быстро отставал от нее.

«Амфитрита», завершив крутой поворот в сторону берега и еще раз сманеврировав парусами, легла на левый борт и ускорила движение, держа курс на северо-восток.

– Гениально, Блазион! – вне себя от восторга закричал Мемнон, повернувшись лицом к мостику наварха.

– Да здравствует Блазион! – завопили пираты, ударяя мечами в щиты.

– Эй-я, гребцы! – раздался громкий и веселый голос месонавта, отбивавшего молотком такт гребцам.

– Эй-я! – мощным хором отозвались гребцы, налегая на весла.

Теперь скорость пиратского корабля, подгоняемого почти попутным ветром, увеличилась вдвое и не оставляла преследователям никакой надежды догнать его.

Под всеми парусами, глубоко врезаясь носом в пенистые гребни волн, «Амфитрита» в течение часа шла на север вдоль берега, а затем повернула в открытое море, взяв курс на Пелопоннес.

* * *

В эту ночь претор Публий Лициний Нерва спал всего несколько часов.

С вечера он читал письма из Рима, доставленные ему накануне письмоносцами откупщиков, после чего долго трудился над составлением послания в сенат о положении дел в провинции. Лег он далеко за полночь, но в четвертую стражу, перед рассветом, был разбужен слугой, который сообщил ему о прибытии обоих военных трибунов с весьма важным сообщением.

Претор вышел к трибунам в приемную комнату дворца. Его заспанное лицо выражало недовольство.

– Что стряслось? Почему вы здесь? – спросил он, переводя взгляд со старшего трибуна на младшего.

– Пусть говорит Тициний, который знает больше, чем я, – флегматично произнес старший из трибунов Тит Деций Криспин.

– Я только что получил сообщение о том, что пираты во главе с самим Требацием Тибуром находятся в одной из городских гаваней, – возбужденно сказал Тициний.

– Тицинию не терпится получить обещанные сенатом двадцать талантов за голову архипирата, – с усмешкой заметил трибун Криспин и тут же добавил: – Искушение, конечно, велико. Если удастся захватить самого Требация, в Риме будут в восторге…

– От кого ты это узнал? Где доносчик? – спросил Нерва, обращаясь к младшему трибуну.

– Человек, сообщивший мне об этом, пожелал остаться неизвестным, – с небольшой заминкой ответил Тициний. – Он боится огласки и мести пиратов.

– Что же ты предлагаешь?

– Перекрыть выходы из гаваней и проверить все находящиеся в них суда. Для этого нужно немедленно и без суматохи поднять по тревоге весь гарнизон и вывести в море все имеющиеся у нас боевые корабли. Если сделаем так, пираты, сколько бы их ни было, будут схвачены. Прошу поручить мне это дело.

В словах военного трибуна было столько уверенности, что Нерва, махнув рукой, дал свое согласие.

Некоторое время спустя все солдаты сиракузского гарнизона были без шума выведены из своих казарм. В первую очередь были выставлены караулы на мостах через реку Анап и на мысе Племмирии. Несколько десятков критских лучников и прочих наемников Тициний отправил за город, чтобы они охраняли подступы к Лаккийской и Трогильской гаваням. Он предупредил начальников постов о возможном появлении двух всадников, которые будут пытаться проникнуть в одну из этих гаваней. Тициний строго наказал задерживать всех подозрительных. Сам трибун повел около сотни наемников к Предмостным воротам Ахрадины. Он почему-то считал, что пиратские корабли бросили якорь именно в Большой гавани, где на обширном пространстве они легко могли затеряться среди множества судов.

Пяти легким кораблям береговой охраны было поручено перекрыть выход из Большой гавани от мыса Племмирия до Ортигии, взяв на борт критских стрелков, которым Тициний приказал дополнительно вооружиться мечами и щитами на случай рукопашного боя с противником. В Малой гавани готовилась к выходу в море бирема с пятьюдесятью фессалийскими наемниками на борту. Командовать ими Тициний назначил одного из центурионов преторской когорты.

О том, что произошло дальше, читатель уже знает.

Наемники, спасшиеся с подожженной пиратами биремы, не досчитались девятнадцати своих товарищей. Всех их – убитых и раненых – поглотила вместе с кораблем морская пучина.

Нерва, наблюдавший за морским боем с высоты солнечной галереи «гиеронова дворца», был возмущен до глубины души неумелыми действиями командира биремы и трусостью наемников, оставивших корабль почти без боя. Охваченная огнем бирема скрылась под водой на глазах у претора и сотен жителей Сиракуз, сбежавшихся на восточный берег острова Ортигии.

С досадой и злостью Нерва думал теперь о том, что через несколько дней о случившемся станет известно в Риме.

Злополучного наварха потопленной биремы (он был гражданином Тавромения) Нерва приказал высечь розгами и отправить в каменоломни, а руководившего всей этой морской операцией «по поимке пиратов» военного трибуна Марка Тициния претор, в ярости топая ногами, ругал последними словами в присутствии своих советников, центурионов и акцензов.

Тревога в городе улеглась только к полудню.