Читать онлайн «Повести Ильи Ильича. Часть первая». Страница 12

Выпавший за неделю до Нового года снег в деревне растаял: остались только небольшие ледяные наросты у домов и серые островки на задах огородов и на межах. На улице было привычно тепло, как почти все последние годы. Воздух был по-весеннему вкусный, гости и хозяева бродили вокруг дома и по участку – идти в дом не хотелось.

За семь лет загородное хозяйство Вики сильно обновилось. Вместо холодной половины дома появились веранда и второй этаж с широким балконом, с которого хорошо просматривались деревни на противоположном берегу реки. Речка накануне вскрылась от тепла, а затем снова замерзла и представляла теперь странную картину замершего ледохода.

Многие постройки во дворе были новые. Вика показала Наде и Анатолию сарай и просторную двухэтажную баню с мягкой мебелью на первом этаже, где жила, пока перестраивала дом, как она рассказала им слегка шепелявым своим ласковым голосом. Вика теперь почти не снимала очки, а в остальном почти не изменилась. У нее было открытое лицо и приветливые молодые глаза. Кожа на лице и шее была такой же гладкой и почти без морщин. Она слегка растолстела. Но сохранила легкость порывов тургеневских барышень с тонкими талиями, которые удивительно контрастировали с ее ширококостной фигурой. Анатолий разглядел в ней барышню, когда она взмахами рук подсказывала Зиминым открывающиеся с балкона близкие и далекие виды.

Дети разжигали угли в мангале на лужайке перед верандой. Настя, недавно оставшаяся без друга, немножко кокетничала с Андреем, которого помнила по детским догонялкам.

Начало смеркаться. Вика с Тамарой накрыли стол на веранде с закусками и позвали перекусить, пока совсем не стемнело. Сразу после здравицы именинницы поскучневший Женька, сославшись на усталость, неожиданно засобирался домой. Надежда принялась его останавливать, объясняя с присущим ей порывом правильной женщины, что он всех обидит, если сейчас уедет, – и, в первую очередь, дочь. К ней присоединился Иван Антонович, Анатолий и вместе еле уговорили. Пока уговаривали, Вика молчала и курила.

Глядя на очередную комедию, разыгрываемую мужем, Вика злилась, ощущая несправедливость. Она теперь не понимала, зачем он требовал от нее верности, если она удовлетворяла его желания и, пересиливая себя, хозяйничала по дому, когда хотелось отдохнуть от рабочей кутерьмы. Она не понимала, в чем состоит ее долг, если финансово она была абсолютно независима, в семье все были одеты и сыты, задачу продолжения рода она выполнила, дочь выросла. Разве она виновата, что ее не удовлетворяет размеренная жизнь мужа, отсутствие у него стремлений к переменам, к путешествиям, к жизни за городом, наконец. Ведь она искренне подарила ему всю себя: свою молодость, силы и здоровье. Раньше она была очень хорошей хозяйкой. Все горело в ее руках, и ей это нравилось. Женька всегда считал это само собой разумеющимся. И она раньше тоже так считала. Но ведь жизнь так быстро меняется. И почему всю жизнь она должна ему принадлежать? Все люди одинаково свободны и сами решают, чего хотят. Ведь надо к чему-то стремиться, развиваться, вокруг столько нового! Почему она должна задыхаться в четырех стенах? Она сполна отработала семейный долг. А что дальше?

Виктория все еще верила в новые манящие возможности жизни. Люди вокруг менялись, и она встречала много умных людей. Таясь от себя, она искала среди них интересного мужчину, и однажды ей показалось, что нашла. Конечно, она ошиблась. Но почему ее надо за это презирать? Разве нет и Женькиной вины в ее ошибке? Разве она виновата, что он ворчит на все вокруг, как противный старик? И Настя вся в него, правдолюбка. Смотрит, как учительница на ученицу, лучше бы замуж выскочила. Ровесницы уже давно рожают. Родила бы внука, он бы всех примирил.

Вика была сильной женщиной. Она привыкла и не боялась действовать, но в тонком строительстве личного счастья ее действия выходили наперекосяк. Сейчас она чувствовала себя в тупике и пока не видела выхода. Если бы мама была жива! Мать ее всегда понимала и могла бы помочь, ведь род их вели по жизни женщины, а мужчины в нем были только обязательным приложением. Она бы рассказала матери, как с большим трудом, перемогая себя, пыталась примириться с бывшим мужем. Как пекла пироги, которые он ел. Как сдерживала свой язык и почти не ругалась. Как два раза приходила ночью к нему на диван, чтобы делать, что положено. Как они начали завтракать и ужинать вместе. И как Женька согласился с ее желанием подремонтировать кухню. Хотя она видела, что он по-прежнему далек от нее, но считала, что хорошо его знает и набирает правильные очки, которые ей зачтутся.

Но то, что он сейчас говорил, при всех, было ужасно. Он ее ни во что не ставил. Она бы заплакала, если бы не хлопоты о сервировке стола.

На столе ее заботами стояли привычные уже для многих горожан закуски: бутерброды с красной икрой и красной рыбой, в двух больших тарелках – белые, желтые и оранжевые рыбные ломтики и зелень, в мисках – кружки тепличных огурцов и помидоров, маринованные оливки и корнишоны. Еще были нарезка из окорока, корейки и плохо жующегося балыка, домашнее сало с рынка и сырокопченая колбаса.

Рыбу и икру ели с удовольствием, мясо – похуже, колбаса оставалась почти не тронутой. Поздравили Настю. Проводили старый год. Женщины пили коньяк и французское вино – из тех, что продают в супермаркетах. Мужчины, кроме Женьки, – водку.

Женька пил минералку и сок. Уже два года, как он отказался от алкоголя, мешавшего перестроить навязанное ему, как он считал, восприятие окружающего мира, которое не помогало жить, а заводило в тупик, обманывая лубочными картинками, рассыпающимися под ударами судьбы, как стеклышки в калейдоскопе.

А до этого он часто вином снимал стресс и умственную усталость и, бывало, крепко выпивал, – особенно, когда приходилось привыкать к новой работе и новым людям. И еще раньше он считал, что надо выпить и для души – с друзьями и приятелями, в гостях, в гараже или на рыбалке.

Теперь, смотря на гостей, опрокидывающих рюмки, он видел в них себя, каким был раньше, и с грустью думал, что его загулы тоже были одной из причин разлада с женой.

Возможность переосмысления всего и вся появилась, когда он получил на работе доступ к Интернету. Но к решению реализовать эту возможность он пришел не сразу. Сначала в этом не было нужды. Было просто интересно узнавать много нового и недоступного раньше. Он находил и распечатывал редкие схемы и описания раритетных автомобилей, коды для ломки программ, советы по ремонту. Потом увлекся паровозами, самолетами, танками и другим оружием; полемикой по военной истории и истории вообще, разными неизвестными книжками. И только когда началась война за жену, он увидел, что копилка его знаний никак не помогает защититься от ударов людей, никчемных, по его мнению, но умеющих использовать чужие слабости, и что ему надо искать замену многим принятым на веру понятиям, оказавшимися ложными.

Как любой хороший инженер, он обратился к первоисточникам, критически их осмысливая и выбирая из них только то, что отвечало здравому смыслу и совести. Между атеизмом и верой богу он выбрал веру, – она лучше цементировала кирпичики собиравшегося в нем знания. Вместо веры в одного из многоликих богов он выбрал внеконфессиональную веру без подчинения непонятным ему ритуалам.

Одно ему мешало: среди моря новой информации оказалось столько важного, чего он никогда не слышал, но что давало простые и понятные объяснения происходящему вокруг, что он слишком увлекался частным в ущерб общему пониманию вещей. Открыв для себя новые идеи, на некоторое время он безраздельно подпадал под их влияние, восхищаясь мощью родивших их чувств и интеллекта. Он начинал рассуждать почти цитатами нового текста и спорил с их помощью, пока не увлекался следующей книжкой. Увлекался он тогда, когда различал в тексте разговаривающего с ним живого человека. Еще в школе, когда заставляли читать классическую литературу, он открыл этот признак настоящей книги, – в ней жили ее создатели, они разговаривали, их чувства и эмоции были открыты и понимаемы.

Сначала его забрала тема масонства и еврейства. Потом – арии и славяне. Монархисты и Распутин. Новое открытие марксизма и псевдосоциализм. Социалистический проект как прообраз божьего царства. Самопроизвольное развитие общества или взгляд на историю, как на заговор. Народы и их пастухи. Тупик человеческого развития и русская цивилизация. Сталин и троцкисты. Евразийские идеи о возрождении империи и генное оружие…Чем только он не переболел!

Он прошел видеолекции профессора Жданова и два месяца тренировал глаза. Правда, победить старческую дальнозоркость не получилось. Зато антиалкогольный удар профессора, совпавший по времени с последним ударом жены, достиг цели: мочиться собственными мозгами Женька больше не хотел. Кроме того, у него был мотив – показать пример дочери. Он не выносил вида девушек с пивом и не хотел видеть такой свою Настю. И он помнил, как они поговорили пять лет назад, когда у нее из куртки выпали сигареты. Она тогда хотела доказать матери свою самость: назло ей надевала черные ажурные колготки, короткую юбку, открывавшую ноги напоказ, и закурила. Убедить ее отказаться от курева он смог только личным примером: выбросил ее сигареты вместе со своими; сказал, что бросает и сдержал слово.