Читать онлайн «Тихоокеанские румбы». Страница 54

Так воспел халцедон поэт Г. Лонгфелло з своей знаменитой поэме «Песнь о Гайавате».

Не только Приморье, но и Приамурье богато халцедонами.

Соболь… Его не поймал, а сделал охотник-художник пять тысяч лет тому назад. Был он, вероятно, хорошим следопытом, много соболей попало в его ловушки. И решил он сделать зверька из камня. Нетрудно было найти на берегу реки хороший обломок светлого полупрозрачного халцедона. И вот уже не наконечник стрелы выходит из рук древнего мастера, а удивительно похожая на соболя фигурка. Может быть, стала она амулетом, который приносил охотнику счастье и хранил его в тайге, а может быть, украшением.

Замечательное изделие далекого предка нанайцев, ульчей обнаружено было на месте древнего поселения близ села Тахты на Амуре. Летом 1968 года здесь работала археологическая экспедиция под руководством академика Алексея Павловича Окладникова.

Поселение каменного века у села Тахты дало интереснейший материал, который свидетельствует о том, что на этом месте в неолитическое время был своеобразный «художественный центр». Возможно, это были мастерские, где изготовлялись украшения из разноцветного халцедона и яшмы, оникса, причем использовался известный в то время метод отжима. От осколка халцедона другим твердым камнем постепенно откалывались — отжимались маленькие кусочки камня, пока он не приобретал ту форму, которую старался ему придать древний мастер.

Первая реалистическая фигурка животного, сделанного в столь отдаленные времена — халцедоновый соболь — оказалась невелика. В длину она имеет немногим более трех сантиметров.

Возможно, в скором времени мастера заинтересуются поделочными камнями, рожденными вулканами, и появятся самые различные украшения из красноватого сердолика, зеленой плазмы, медового халцедона, найденных на побережье Тихого океана.

Третий день Шантарские острова кутались в плотный, холодный, оседавший на языке туман. Белая влажная мгла скрывала очертания береговых скал и море, заполнив все ущелья и долину ключа, у которого стояла палатка. Прозрачные капли росы медленно ползли по листьям, мелко дрожали на верхушках ветвей и падали на землю. В такую погоду нельзя идти в лес — при малейшем прикосновении к траве и кустам на человека рушился подлинный ливень.

На небольшой остров Беличий меня и моего неразговорчивого помощника Бориса Суворова доставила шлюпка геологов. Искатели земных кладов тотчас ушли в маршрут вокруг острова. Оставшись вдвоем, мы молча сидели у жаркого костра, перебирали гербарий, заполняли этикетки и писали дневники. В котелке варилась уха из королевской мальмы. Рядом тонко свистел чайник. Так бы нам и сидеть до вечера, если б Борису не пришла мысль, тотчас овладевшая и моим воображением.

— Превратимся пока в спелеологов! — сказал мой спутник. — Вдоль берега много пещер. Переждем туман в одной из них.

Мы наскоро пообедали и направились берегом к ближайшей пещере. Запасливый крепыш Суворов нес тяжелый рюкзак с продуктами и веревками, дробовик с патронами. У меня за спиной висела сумка для сбора минералогических коллекций. Каждый взял электрический фонарь и вырезал прочный посох.

Вход в пещеру скрывался под крутым обрывом у основания отвесной, испещренной красными прожилками скалы. Живописные утесы почти пятидесятиметровой высоты громоздились над каверной, уходя в стороны. На выступах каменных стен коричневели гнезда чаек, бакланов и топорков. Из них то высовывались, то прятались черные, белые и пестрые головки птенцов.

Был отлив. Живое прозрачное море уходило все дальше от входа в грот, обнажая пологий пляж, устланный плоской серо-зелено-бурой галькой. Вдали шумел невидимый в тумане прибой, посылая на отмель отряды пологих водяных валов. Шипящие вогнутые гребни воды выходили из белесой мглы, обессиленно останавливались у наших ног и с легким ласковым журчанием отступали, оставляя на камнях ржавую пузырчатую пену.

В глубь земли уходило черное, расширенное внутри отверстие, окаймленное редкой травой. Растения ютились на крошечных выступах или в трещинах стен. Я узнал очитки с темно-зелеными мясистыми листьями и синими, золотистыми и розоватыми цветками, пучки скального чеснока с плоскими блестящими листьями, густые колючие подушки камнеломок и неказистые селягинеллы в чешуйчатых листьях. Из расщелины свешивались иглистые ветки кедрового стланика, увешанные ароматными смолистыми еще зелеными шишками.

С замиранием сердца мы шагнули внутрь земной трещины. Уже за первым поворотом дневной свет исчез, и нас окружила чернильная темнота. Включив фонари, мы осмотрелись. Каменный коридор, в котором мы стояли, постепенно расширялся и опускался. Под ногами лежал толстый слой гальки.

Мы пошли вперед, держась за руки. Через несколько крутых неожиданных поворотов стены пещеры раздались еще. Луч фонаря уже не достигал противоположной стены. Мы продолжали медленно идти, держась одной стороны.

В гроте стояла могильная тишина, нарушаемая лишь звуками падающих капель. Ноздри заполнил сырой, неподвижный и прохладный воздух. Круг света от фонаря выхватывал из темноты то черно-зеленые выступы камня, сверкающие в пленке влаги, то таинственные вертикальные трещины.

В стороны от главной пещеры отходили ответвления. Они манили загадочностью. Все же свернуть в них мы не решались. Заглядывая в эти отростки, мы различали тускло блестевшие белые сталактиты — сосульки и поднимающиеся навстречу острые сталагмиты.

Пройдя около двухсот шагов, мы попали в высокий просторный грот. Его мрачный потолок и бугристые стены, недоступные пучу фонаря, терялись в кромешной тьме. На полу подземного зала громоздились пугающие скопления рваных глыб, отдельные камни странной формы, отвалившиеся от свода.

В центре каверны мы поднялись на одно из скоплений камней. Свет двух фонарей осилил пространство, и мы увидели странных чудовищ, обнявшихся в смертельной схватке, фантастические фигуры зверей и птиц с простертыми когтистыми лапами, хищно оскаленными пастями, клювами и раскинутыми хвостами.

Тускло-белые сталагмиты и сталактиты, возникающие теперь в свете фонарей, казались нам клыками допотопных чудовищ. Всюду лежали массивные обломки грота, похожие на постаменты и скульптуры древних идолов. Казалось, мы вошли в мастерскую неведомого скульптора-гиганта.

— Пойдем дальше! — шепотом предложил Борис, державший фонарь.

Подземное эхо тотчас многократно повторило и резко усилило звук. И в тот же миг сверху где-то рядом упало несколько камней. Недвижимый застойный воздух пещеры содрогнулся и пришел в движение. Снова посыпались градом камни.