Читать онлайн «Новый круг Лавкрафта». Страница 83

Эми с энтузиазмом поддержала эту тему и принялась перечислять любимых актеров, режиссеров и фильмы.

А Голда выдала список своих любимцев. Хотите знать, каких актрис из старых фильмов Голда любит? Хотите? Тогда слушайте:

Сара Олгуд,

Верри Тисдейл,

Баттерфлай МакКвин,

Анна Мэй Вонг,

Джейн Дарвелл,

Дороти Гиш,

Лупе Велес,

Линн Бари,

Кармен Миранда,

Вера Хруба Ралстон.

Ба-бах! Как вы понимаете, это было прицельное попадание.

Как только Голда упомянула имя Веры Хрубы Ралстон, блиставшей в таких известных флимах, как «Красавица и чудовище», «Гроза над Лиссабоном», «Убийство в мюзик-холле», Эми 2–3–4 аль-Кхнему мгновенно, хотя и не очень заметно, изменилась в лице. Точнее, на мгновение ее черты совершенно расслабились, как у спящей, а потом в глаза вернулось осмысленное выражение — такое же, как и до упоминания Веры Хрубы Ральстон, но почему-то более тревожное.

Но не зря Голду Абрамовиц считали не просто воротилой, но и талантливой и умной воротилой шоу-бизнеса. Голда много знала, еще больше понимала и еще больше интуитивно чувствовала. Да уж, ее интуиции и внимательности могли позавидовать многие, что уж тут говорить…

Поэтому мгновенное изменение выражения лица Эми аль-Кхнему, отвисшая и потом резко подобранная челюсть, секундная паника в глазах (где я?..) — все это человек неподготовленный мог бы и не заметить. Но не Голда Абрамовиц. Голда Абрамовиц заметила все и осторожно взяла Эми за руку.

— Что-то случилось?..

— Д-да нет… — Эми даже залилась краской. — А вообще, вы знаете, я рада, что мы познакомились. Очень приятно было с вами беседовать. Если вы не против, давайте встретимся еще раз, поболтаем, выпьем чего-нибудь умеренно горячительного. Однако сейчас мне пора — проект стоит. И серьезный, надо сказать, проект — мы с Алексом работаем над проблемой мгновенной коммуникации.

Заметили несостыковочку? Не знаю, как вы, а Голда Абрамовиц заметила.

— Что за проект? — мягко поинтересовалась она.

Но Эми только покачала головой и осторожно вынула свои руки из рук Голды:

— Слушайте, не всем так везет, как вам. Мне вот нужно идти обратно работать. Я же говорю — мы конструируем мгновенный коммуникатор. Для «Макротеха».

И она взглянула на часы:

— Увы, мне пора.

— Одну секундочку. Вы сами-то ничего странного не заметили?

Эми, конечно, хотела просто оборвать разговор и уйти, но не решилась. Голда Абрамовиц была на метр выше ее ростом. Когда разговариваешь со здоровенной зеленой дамой с Фомальгаута, поневоле начнешь уделять больше внимания манерам.

Так что Голда с Эми присели на мягкую кушетку в женской уборной и практически в мгновение ока — даже кофе не успел простыть на столике — вывели на чистую воду Коннота и Синдору Вексманн, и столь тщательно разработанная коварная схема потеряла всякий смысл.

Единственно, у них пока не получилось дознаться, какое же слово переключало Эми и Алекса на мысли о кухонных комбайнах. Но этой последней тайне «Макротеха» не суждено было оставаться таковой — буквально через несколько мгновений она также раскрылась самым неожиданным и непредсказуемым образом.

Судите сами.

В то время как Эми 2–3–4 аль-Кхнему и Голда Абрамовиц обсуждали свои проблемы на мягкой кушетке, Таркин Армбрустер с представителями принимающей стороны продолжили увлекательную светскую беседу — на самом деле, вполне обычную в таких случаях светскую беседу — потягивая кофе и раскуривая сигары.

Один из менеджеров «Макротеха» заметил, что у Тарка редкое античное имя.

Польщенный Армбрустер тут же пояснил, что происходит из семьи, ведущей род от старинных римских аристократов со старой земли. Что он из древнего рода, подарившего миру множество римских сенаторов, венецианских дожей и католических пап. Среди моих предков были и весьма знаменитые, заметил Таркин и назвал — кого бы вы думали? Конечно, вы поняли, кого он назвал.

Когда Таркин Армбрустер произнес эти знаменательные слова (Папа Римский Иннокентий Шестой!), Голда и Эми как раз подошли к столику.

И снова черты Эми расслабились на мгновение.

Голда быстро прошипела:

— Эми! Ну-ка говори, над чем ты работаешь?

— Ээээ… ну… над кухонными комбайнами нового поколения. Но…

— Вера Хруба Ралстон!

— Над мгновенной коммуникацией.

— Эми, мы их поймали! Хватай-ка своего напарника, вам обоим и нам с Таркином неплохо бы переговорить с глазу на глаз.

Через несколько часов все четверо уже находились на борту корабля «Клэр Вингер Харрис». Катер покинул Динганзихт и летел к Старретту. Межзвездный Голливуд ждал Эми и Алекса.

Переманить Алекса Ульянова и Эми 2–3–4 аль-Кхнему из «Макротеха» стоило немало усилий. Но Таркин Армбрустер сделал им предложение, от которого практически невозможно было отказаться: высокие зарплаты, полное финансирование проектов и доля во всех проектах «Колоссал-Всегалактик», где будут задействованы их изобретения.

Вывезти молодых людей с Динганзихта тоже оказалось не так-то легко. «Макротех», конечно, не хотел их отпускать. Нет, понятно, что никакими юридическими рычагами компания не располагала, Эми и Алекс вольны были лететь куда угодно, но менеджмент прибег ко всем без исключения аргументам: начальство «Макротеха» взывало к их совести, грозило экономическими санкциями и всячески давило морально.

Кулак Коннот даже попытался выхватить пистолет — представляете? Эми пришлось пригрозить самым страшным: выстрелишь, твердо сказала она, и я с последним вздохом поведаю миру страшную тайну инициалов «П.» и «X.» в твоем имени. Коннот испугался и не стал стрелять.

Синдора Вексманн попыталась их загипнотизировать, но Эми и Алекс держались настороже, и грязный трюк не удался.

На космодроме им тоже попытались помешать, устроив мелкий скандал из-за таможенных формальностей. Но Таркина Армбрустера не так-то легко обвести вокруг пальца — директор студии туго знал свое дело, и катер поднялся в воздух.

Вот и сейчас он быстро летел к цели, оставляя позади желтое, вишневое и зеленое сияние Форнакса 1382. На экране радара-телескопа медленно вращался металлический шар Старретта, а четверо пассажиров вели оживленную беседу.

Точнее, Эми и Алекс в основном молчали и слушали: нет, конечно, как инженерам и ученым им не было равных, но здесь — здесь другое дело. Молодые люди чувствовали себя неотесанными селянами, никогда не покидавшими родной планетки, чудом затесавшимися в компанию представителей межзвездной аристократии.

— Таркин, я все-таки не понимаю: на кой тебе сдался этот мгновенный коммуникатор? Ты хочешь заняться системами связи? А как же флимы? Как же студия?

Таркин бросил мечтательный взгляд на круглое тело Старретта на экране. Потом повернулся к своей собеседнице и зажег недокуренную и обмусоленную «Гавану Перфекто».

— Голда, я тебя очень люблю. Ты сама знаешь — я очень, очень тебя люблю. Ты лучший финансовый директор, который когда-либо у меня был. Ты знаешь все о старых и новых фильмах. Я тебя очень ценю как сотрудника, плюс ты же у меня просто красавица: у кого еще кожа столь прекрасного зеленого оттенка и такой элегантный белый мех?

Голда посинела от смущения (надо сказать, что мы, земляне, краснеем, а фомальгаутцы синеют).

— Но, Тарки, мы же летели на Динганзихт за технологическим решением для съемок! Нам же нужно братьев Уотли как-то запихнуть в кадр! И что мы везем обратно?

— Дорогая, — улыбнулся Таркин. — Мы везем сокровище. Сокровище, которое стоит тридцати киношных монстров. Нет, даже не так. Тридцати тысяч киношных монстров.

— Ах, Таркин, теперь я вижу — ты действительно так думаешь. А знаешь, почему? Потому что если ты честен, а ты очень редко бываешь честен, Тарки, говоришь ты как актер из еврейского народного театра.

— Голда, как тебе не стыдно!

— Тогда признавайся: зачем «Коллоссал-Всегалактик» сдался космический суперпупертелеграф?

— Тогда, Голда, деточка моя, садись и слушай. Слушай, что скажет тебе старый человек, повидавший на своем веку много такого, что вогнало бы тебя в кобальтово-синюю краску, Голда. Так вот, детка, ответь мне на один вопрос. Вот мы сняли «Ранчо самоубийц» с Баком Лонгабо в главной роли — пусть земля тебе будет пухом, старина Бак… Так вот, сколько раз мы продавали права на показ «Ранчо самоубийц», помнишь? И таки скажи мне, Голда, то был большой гешефт или таки средненький?

— Я отвечу на все два твоих вопроса, Тарки. Мы продавали права на показ флима сто одиннадцать раз. На шестьдесят третьем отбились вложения в съемки. На девяносто шестом — все вложенные суммы. Теперь он приносит весьма скромную, но прибыль.

Таркин затянулся сигарой, выдохнул абсолютно круглое колечко дыма и весело покосился на Эми и Александра.