Читать онлайн «Модель Нового американского университета». Страница 14

Ньюфилд выступает за необходимость расширения охвата образованием и создание поддерживащей среды, позволяющей добираться до финиша студентам из числа социально уязвимых категорий населения. Для этого он предлагает «повысить качество образования в менее селективных вузах, не ужесточая при этом их политику отбора студентов». Он называет это «эгалитарной меритократией»: достижение высоких образовательных результатов, с одной стороны, и обеспечение их распределения по всему обществу – с другой. Иными словами, «эгалитарная меритократия отвергает компромисс между равенством возможностей и качеством образования». Мы согласны с его оценкой проблемы и разделяем цели стратегии по искоренению этой фундаментальной формы неравенства в нашем обществе:

Качество образования общества в целом определяется как степенью охвата образованием (эгалитарной экспансией), так и уровнем образования элиты. Эгалитарная меритократия зиждется на важном допущении: весьма странно, что в нашей стране понятие качества связано с властными полномочиями отвергать, – тогда как на самом деле это должны быть властные полномочия распространять навыки, знания и мастерство во все сегменты общества. Эгалитарный подход также предполагает, что со стороны профессуры и администраторов просто предосудительно предпочитать селективное и вертикальное развитие – всеобщему и горизонтальному[116].

Ньюфилд утверждает, что такое увеличение доли обучающихся, успешно достигающих выпуска, возможно при условии резкого увеличения расходов на среднюю школу. Впрочем, предлагаемое им средство искоренения системного неравенства – «надлежащая финансовая поддержка высокого качества образования в массовом масштабе» – утопично и представляет собой недостижимую социетальную цель.

В отличие от этого эгалитарная меритократия на основе модели Нового американского университета более достижима, переход к ней совершается, конечно же, поэтапно. Ни одна институциональная модель сама по себе еще не панацея. Однако модель Нового американского университета – это институциональная основа для реализации идеала эгалитарной меритократии, и адаптация этой модели к конкретным обстоятельствам станет прагматической стратегией по устранению неравенства. Дополняя существующие исследовательские университеты, крепко держащиеся за «селективные и вертикальные каналы развития общества – вместо всеобщих и горизонтальных», университеты, расширяющие доступность качественного образования, будут приближать нас к достижению целей эгалитарной меритократии, которая – сколь бы искаженной она ни представала сегодня – питает всю динамику развития нашей демократии.

«Не что иное, как стремление освободиться от ограничений аристократического общества заставило многих наших предков пересечь океан и перебраться в Новый свет, – замечает сотрудник Брукингского института, Джулия Б. Айзекс. – Прибывших из Европы путешественников – таких, как Алексис де Токвиль – поражали экономическая динамика и социальная мобильность американского общества первой половины XIX в.»[117] С первых дней американской республики нарративная рамка нашего демократического эксперимента определялась допущениями о возможности успеха людей достойных – отсюда и миф об «американской мечте». Социологи Стивен Дж. Макнэйми и Роберт К. Миллер усматривают истоки такого мировоззрения в сочетании вполне очевидных детерминант: индивидуализма, присущего нашему национальному характеру, который найдет выражение в Американской революции и сможет закрепиться в поселениях «фронтира», и приверженности к капитализму свободного рынка. Авторы текста находчиво апеллируют к оценке Токвиля и его утверждениям, что в силу свойственного американцам индивидуализма и эгалитаризма они «привыкли всегда думать о себе своей головой и склонны полагать, будто их судьба полностью в их руках»[118].

И уже не так давно слияние экономических, политических и социальных течений, породивших «американский век», сделали возможной и «американскую мечту». Для миллионов в XX в. ее достижение оказалось отнюдь не простой риторикой. И вопреки вызовам настоящего, Америка все еще сулит неограниченные возможности тем, кто готов к самопожертвованию и тяжелому труду, что неизбежно должно повлечь более благополучную жизнь для детей и внуков. Макнэйми и Миллер предлагают следующее емкое резюме «американской мечты»: «Предполагается, что если вы работаете достаточно усердно и если достаточно одарены, вы сможете преодолеть любое препятствие и добиться успеха. Вне зависимости от того, где именно вы начинаете строить свою жизнь, возможностям для роста, судя по всему, нет предела. Вы можете забраться столь высоко, сколь то позволят ваши таланты и способности». Считается, что «при должном подходе» и если вы «сделаны из нужного материала», успех вам обеспечен. Но Макнэйми и Миллер убедительно деконструируют наши привычные предположения относительно «мифа о меритократии», которые могут опровергаться, и часто, в самом деле, опровергаются следующими проверками реальности: «Чтобы заработать, необходимы деньги (наследство); важно не что, а кого вы знаете (связи); важно быть в правильном месте в правильное время (удача); неравные правила игры (дискриминация); а также – женитьба на деньгах (брак)[119]. В качестве основной движущей силы индивидуального успеха и трамплина межпоколенной экономической мобильности высшее образование олицетворяет надежную перспективу для достойных, однако смещение социетальных тенденций ослабляет его потенциал.

Американская экономика, возможно, уже восстанавливается после финансового кризиса 2008 г., однако ставшее для нас привычным за последние 70 лет благосостояние, по всей видимости, все еще в зоне риска. Судя по прогнозам, после почти четырех веков обширного и значительного прогресса в уровне жизни, нынешнее поколение молодых американцев, видимо, станет свидетелем начала упадка, который затронет обширный спектр показателей. Данные, приводимые Национальной академией, возвестили о взаимосвязанном кризисе сферы образования, здравоохранения и снижении уровня благосостояния: «Впервые за несколько поколений, – замечают в подготовившем отчет комитете, – в нашей стране дети могут столкнуться с менее блестящими перспективами, чем их родители»[120]. Помимо снижения уровня образования в настоящем, множество свидетельств подтверждают и неблагоприятные прогнозы на будущее. В отчете ОЭСР, например, говорится, что среди ее стран-членов Соединенные Штаты занимают 24-е место по средней продолжительности жизни несмотря на самый высокий уровень расходов на здравоохранение как на душу населения, так и на долю ВВП[121]. Согласно другому отчету, продолжительность жизни наименее образованных американцев сокращается[122]. Впервые со времен Второй мировой войны ключевые критерии национальной конкурентоспособности предполагают, что лидерство Америки в сфере научных открытий и технологических инноваций также оказалось под угрозой[123].

Констелляция факторов – экономических, социальных и политических – породила «американское столетие», но все более разительное неравенство в нашем обществе подрывает значительную часть этих достижений, а экономическая мощь, которую американцы воспринимали как само собой разумеющуюся, к концу 1970-х годов также стала слабеть. Как показывают экономисты Клаудиа Голдин и Лоуренс Кац, XX в., эпоха беспрецедентного технологического прогресса и экономического роста, должна рассматриваться как взаимодействие двух различных фаз: «В течение большей части первых трех четвертей XX в. стремительно растущая производительность вылилась во всеобщее благосостояние и поразительный рост уровня жизни, по всем доходным группам». И даже если для многих рост благосостояния был «огромным и практически непрерывным», пропорционально такая структура не закрепилась. Анализ тенденций неравномерного распределения доходов с 1970-х годов показывает, что годовые темпы роста семейных доходов в нижнем квинтиле пребывали практически в застое, тогда как темпы роста доходов в верхнем квинтиле резко возрастали: «Столь глубокого неравенства не наблюдалось в США после 1940-х годов, названные тенденции привели страну к самой неравномерной структуре распределения доходов и заработной платы среди стран с высоким уровнем дохода» (рис. 2)[124]. Согласно Джозефу Стиглицу, «если мы посмотрим на ситуацию в мире, Соединенные Штаты не только характеризуются высочайшим уровнем неравенства среди развитых промышленных стран, но уровень этого неравенства растет в абсолютном выражении по сравнению с другими странами». Он добавляет: «Теперь мы приближаемся к уровню неравенства, характерному для неблагополучных обществ – то есть того клуба, в который мы явно не желали бы вступить и который включает Иран, Ямайку, Уганду и Филиппины»[125].