Читать онлайн «Избранное: Динамика культуры». Страница 48

С чисто теоретической точки зрения важнейшим мотивом наших предыдущих рассуждений было различение «мертвой и погребенной истории», с одной стороны, и «действующей, живой традиции», – с другой. Это различение я пытался пояснить на конкретных примерах. Те, кто смог отделить абстрактную теорию от обсуждения реальных фактов, не станут заблуждаться относительно моей позиции. Прежде всего, я вовсе не пытаюсь поставить под сомнение ценность исторических исследований и исторической реконструкции. Однако нужно ясно сознавать, что, исследуя сегодня зулу, бабемба или масаи, мы наблюдаем совсем не ту ситуацию, в какой их племена находились до контакта с европейцами, но видим перед собой феномен культурных изменений. Описание структуры племени, законов, верований и обычаев туземцев, как они существуют в своей первозданной полноте, является результатом особой работы. Методы, применяемые при этой работе, отличаются от методов чистого наблюдения. Прежде всего следует учесть, что рассказы «старейшин племени» о прошлом никогда не могут быть научной или исторической истиной, так как они всегда окрашены чувствами ностальгии, сожаления и тоски по ушедшим временам. К таким высказываниям следует относиться как к мифологическому повествованию, хотя и повествованию о недавнем прошлом.

И здесь мы еще раз рискуем попасть в caveau[20]. Так называемое «историческое» объяснение часто связано с ошибкой post hoc ergo propter hoc[21]. Подлинное историческое объяснение возможно только как итог исследования всего процесса развития какого-либо института, в котором устанавливается преемственность его функций и форм. Африканское рабовладение и похищение рабов все еще формируют определенные статусные отношения внутри племени и питают идею о превосходстве одних членов племени над другими в смешанных группах. Для оценки этого влияния мы можем либо исследовать одни только современные идеи, либо сравнивать старые условия с сегодняшними. Второй подход был бы очень полезен, поскольку мог бы во многом дополнить первый как теоретически, так и практически. Однако это могло бы иметь место только в том случае, если бы удалось восстановить полную функциональную картину условий, существовавших до контакта с европейцами, получить исчерпывающую информацию обо всем, что касается рабства, землевладения, брака, закона или культа предков. Во многих случаях в наши дни это совершенно невозможно, поскольку (как я уже не раз повторял), с научной точки зрения, записи о прошлом содержат слишком много ошибок и в силу этого совсем не годятся для сравнения с настоящим положением вещей, как оно предстает в полевых исследованиях.

Главная особенность нашего подхода состоит прежде всего в том, что в исследуемой проблеме выделяется несколько аспектов, а затем каждый из них связывается с остальными по ряду соответствующих позиций. Для большей ясности и точности в ходе предшествующего изложения эта связь была представлена с помощью сводных таблиц. В отдельные колонки помещаются те ситуационные факторы, которые в значительной степени могут рассматриваться как вполне независимые области исследований. Колонка «А», в которую помещены данные о различных влияниях европейцев, их интересах и намерениях, является одной из основных составных частей этой таблицы. В колонке «В» приведены факты, относящиеся к тому, что можно было бы назвать «антропологической ничейной землей»: этой сферой антропологи старой школы не интересовались потому, что она не носила исключительно племенного характера, а социологи и историки – потому, что факты, ее наполняющие, не были вполне европейскими по своему содержанию. К этой колонке относятся все действия, связанные с кооперацией африканцев и европейцев, те случаи, когда европейцы позволяют африканцам участвовать в своих интересах, а африканцы признают лидирующую или руководящую роль белых. Работа на рудниках и плантациях; школьное образование в джунглях и африканский колледж; туземный суд, контролируемый белыми; туземные предместья в Йоханнесбурге и Найроби – эти явления и их правовые, экономические, религиозные и образовательные взаимосвязи par excellence[22] относятся к колонке «В». В колонке «С» собраны данные о туземных институтах, которые все еще функционируют либо sub rosa, либо при полном невнимании со стороны европейцев. К этим трем колонкам можно добавить еще несколько: колонку слева от «А», куда поместить влияния, идущие с Европейского континента; колонку «D», где будут обозначены события реконструированного прошлого; и, наконец, колонку «Е», содержащую сведения о том, что относится к будущему, о силах реакции и новых туземных институтах.

В данном случае опять-таки исключительно научный, или теоретический, подход позволяет нам со всей определенностью констатировать, что, с одной стороны, критерии оценки могут быть выработаны только благодаря изучению наличного положения дел, а с другой стороны, что для определения таких критериев ученому не нужно ни прибегать к историческим сравнениям сегодняшней ситуации с условиями, существовавшими до контакта с европейцами, ни вводить в исследование какие-либо моральные или специфически нормативные ценности.

И здесь инструментальный подход, понимание культурного развития как средства для достижения определенных целей, приобретает большое значение. Признания того, что институты, такие как брак или семья, сельское хозяйство или землевладение, выполняют особые присущие им функции, в принципе вполне достаточно для принятия определенного критерия оценки. Полевой исследователь, конечно, должен быть абсолютно вне политики. Ни в своих исследованиях, ни в теории он не должен быть ни агностиком, который не способен ни в чем согласиться с миссионерами, ни фанатичным сектантом, презирающим все иные христианские конфессии, кроме собственной, и не находящим никакой ценности в религии африканцев. Он не должен быть ни коммунистом, ни фашистом, догматически верующим в исключительную ценность нордической расы, ни пылким защитником туземцев. Он должен быть способен непредвзято оценить цели, идеалы и практические задачи европейцев, проявляющиеся в каждом их действии.

Возьмем, к примеру, работу миссионера. Усилия последнего по перенесению на почву туземной культуры новой сексуальной морали и повышению этических требований ни в коем случае не должно восприниматься полевым исследователем как некое непреодолимое препятствие, сводящее на нет возможность взаимопонимания между миссионером и антропологом. На самом же деле знание природы сексуальных влечений и склонностей, осознание проблем и трудностей, связанных с инстинктом размножения, так же, как и понимание значения этого инстинкта для прочного брака и правильной организации семьи, позволяют ему найти общий язык с миссионером. Однако антрополог должен настаивать на том, что о «половой морали», как культурной реальности, особенности которой могут варьироваться в пределах достаточно широкого спектра параметров, нельзя говорить в терминах, пригодных для описания ситуации в одной из христианских сект.

Касаясь проблем, связанных с туземной рабочей силой, антрополог должен опять-таки подчеркнуть, что постоянная потребность в ней со стороны европейцев не только является реальным фактом, но и выступает в качестве одного из определяющих факторов культурной ситуации. Но столь же настойчиво он должен утверждать, что в долгосрочной перспективе Raubwirtschaft, то есть грабительская эксплуатация рабочей силы туземцев, – захват их земель, подрыв племенного хозяйства, следствием чего является нехватка продовольствия и кормов для скота, – перечеркивает саму идею Африки как «страны для белых», основанной на туземном труде.

Что касается землевладения, то в некоторых районах было бы целесообразно, практически не затрагивая ничьих интересов, передать туземным резервациям часть земель, принадлежащих европейцам. Общественное мнение должно быть подготовлено к тому, чтобы воспринимать реальность такой, какова она есть, а именно понимать, что для европейцев банту являются партнерами, и потому их благосостояние полезно европейцам, а нищета и жалкое существование опасны как заразная болезнь.

Короче говоря, как можно более полное знание фактов и наиболее правильное их представление позволяют антропологу выработать критерии оценки и объективные и полезные практически правила поведения, оставаясь при этом в границах данных собственных полевых исследований и их интерпретации. Следует добавить, что сравнение нынешних условий с реконструированным прошлым – дело совершенно бесполезное. То, что действительно нужно, это как можно больше собрать данных о европейской составляющей, о множестве туземных традиций, о механизмах изменения и контакта и, наконец, о таком явлении, как новые движения среди африканских туземцев. Это очень важно, так как нельзя говорить о «туземцах», «африканцах» или «банту» вообще. Необходимо конкретно исследовать каждый регион, каждый тип туземного общества, вступающего в культурный контакт, – в городе, на фермах, на рудниках, плантациях и в племенных резервациях. Во всех этих случаях полевые исследования должны проводиться в соответствии с новыми принципами, проблемами и методами, адекватными изучению культурного контакта.