Читать онлайн «Избранное: Динамика культуры». Страница 19

Эти аспекты религии, в которых переломные точки жизни сакрализуются – то есть наделяются ценностью, важностью, – оказывают влияние, опять-таки, и на сплоченность общества, и на развитие моральных качеств индивидуума. Мифология религии, столь тесно связанная с социальным устройством общества, с его ритуалом и даже с его практическими заботами, еще раз должна быть рассмотрена как нечто определяющее моральное, законное и ритуальное поведение людей, давая ему образец в качестве священного прецедента.

По всей вероятности, сказанного достаточно, дабы показать, что для функционалиста религия является не эпифеноменом культуры, но глубинной моральной и социальной силой, благодаря которой человеческая культура обретает окончательное единство. То, что обычно называют магией и что часто оставляют в стороне как примитивную и несостоявшуюся науку, также представляет собой прагматически важную культурную силу. Внимательное изучение контекстуального воздействия магии обнаружило бы в первую очередь то, что магия никогда не посягает на место, занимаемое техникой, и не стремится стать предметом практической работы. Так, например, магия никогда не проявляется в добывании огня, в производстве каменных орудий, в обработке глины, в приготовлении пищи, в чистке или умывании. Но в любом типе деятельности, где случайные и непредвиденные силы могут оказаться причиной нарушения человеческих расчетов, обязательно вступает в действие магия. Так, на войне и в ухаживаниях, в занятиях, зависящих от дождя и засухи, ветра и прилива, мы неизбежно встречаем магические верования и ритуал. Более того, тщательный, детальный анализ отношений, существующих между актами магии и практической работой, обнаруживает, что магия психологически ведет к интеграции душевных свойств личности посредством утверждения в мироощущении индивида позитивных состояний – оптимизма и уверенности в успехе. Ведь магия в своем существе есть убежденность в том, что путем произнесения подобающего заклинания и совершения определенных ритуальных жестов человек может овладеть ситуацией, подчинить своей воле все, что в богатой превратностями судьбе есть неподвластного расчету, опасного и враждебного. Магия, если говорить кратко, есть сверхъестественная техника, при помощи которой человек в своем тщеславии может осуществить все то, что его рациональной технике совершить не удается. Там, где магия практикуется в широком масштабе и ее ритуалы осуществляются от имени организованных групп людей, она к тому же учреждает лидерство, усиливает организацию и вводит дополнительный фактор дисциплины, порядка и взаимного доверия.

Есть еще один сложный и крайне важный аспект культуры, который я затрону только вкратце. Речь идет о том аспекте, какой имеет отношение к творческой деятельности людей и проявляется в танце и декоративном искусстве, в ранних стадиях использовании языка в искусстве и в музыке. Все виды художественной деятельности, с одной стороны, опираются на физиологию чувственного возбуждения, процессы мускульной, а также нервной деятельности. Другой функциональный аспект искусства, так же как и спорта, игр и развлечений, имеет огромную практическую важность для антрополога. Потому что все формы разрядки и художественной стимуляции нервной и мускульной систем являются, с одной стороны, условием здоровой совместной жизни, а с другой – обогащающими факторами в культурном развитии и прогрессе.

Есть также теоретический аспект, на который я до сих пор не обращал в полной мере внимания и на который здесь можно только указать. Он сводится к тому факту, что в исследовании любой организованной человеческой группы результаты необходимо документировать на основе совокупности материальных инструментов, использовавшихся в деятельности; последним, но не менее важным дополнением будет указание на обязательность лингвистического документирования ключевых понятий, текстов и высказываний. Я поспорил бы с каждым, кто попытался бы привести пример хоть одного материального объекта, который нельзя было бы включить в организованную институциональную систему. Невозможно найти такой лингвистический оборот, который нельзя было бы включить в традиционную форму взаимодействия. Исследование социальной организации останется бесплодным, повиснет в воздухе, если мы не определим конкретное место данной организации в общем контексте и не установим ее правовые основоположения, основываясь на туземных текстах.

В этом рассуждении тем самым подразумевается еще одно важное понятие функционального анализа: понятие института, или организованной системы человеческой деятельности. Оно проистекает из только что уточненного нами принципа, в соответствии с которым так называемые элементы, или «черты», культуры не образуют собой простую смесь слов, орудий, идей, верований, обычаев, мифов и правовых принципов, но всегда объединены во вполне определенные целостные комплексы, для которых мы выбрали название «институт». Мы можем определить институт как группу людей, объединенных ради занятий простой или сложной деятельностью, всегда располагающую материальными средствами и техническим оборудованием, организованную на основе определенной правовой или обычной совокупности норм, которая лингвистически оформлена в мифе, легенде, правиле и максиме, и обученную, или подготовленную, для осуществления своей задачи{56}.

Важность этого понятия состоит в демонстрации того, что во всем многообразии спектра культур, существующих в человеческом обществе, возникают одни и те же институты. Семья, то есть группа, состоящая из мужа, жены и их детей, универсальна. Задачи, ради которых они, в соответствии с представлениями о законном браке, оказываются связаны друг с другом, – это произведение потомства, совместное производство и потребление в рамках домашнего хозяйства, воспитание детей и забота о них, а также выполнение домашних обязанностей. Более того, правовое основание семьи включает в себя определение законности рождения детей, правил наследования, распределения власти в семье, разделения труда и других экономических функций. Семья всегда ассоциируется с типом поселения; она сосредоточена вокруг центра – домашнего очага – и наделена семейными землями и другими владениями.

Все, что только что было сказано, складывается в универсальное определение семьи. Каждый антрополог из тех, кто занят полевой работой, вполне может применить это определение к частной культуре, выступающей предметом его исследования, и дать конкретные ответы на вопросы о том, основана ли семья в этой культуре на патрилинейном или матрилинейном принципе брака; связана ли она с патрилокальным или матрилокальным принципом; основана ли на соглашении, поддерживаемом экономической сделкой или обменом родственниками, или же к тому же связана гарантией взаимных услуг.

Подобным же образом возможно определить расширенную группу родства, клан, локальную или муниципальную общину, дать понятие племени и понятие нации. Существуют также типичные институты менее универсального характера. Так, в некоторых сообществах мы обнаруживаем формализованные возрастные уровни, или, скажем, свое правовое основание, свод правил, регламентирующих представления о старшинстве и пределах дозволенного для каждого класса. При этом каждый уровень наделен различными функциями – военными, экономическими, ритуальными и юридическими – и обеспечен различным материальным оборудованием, таким как дома холостяков и старых дев и места для обрядов инициации, а также имеет определенный экономический статус, располагая известной долей в собственности, находящейся в совместном владении возрастной группы.

Если бы мы взялись тщательно исследовать, каким конкретно способом разрабатываются такие стороны упорядочения социальной жизни, как экономика, политическая организация, право или образование, мы бы обнаружили, что внутри каждой из них существуют профессиональные или специально рекрутированные группы людей, организованным образом осуществляющих определенный тип деятельности. Так, наше видение экономики следующим образом описывает общие фазы процесса: производство, обмен и потребление. В конкретной реальности, однако, мы бы обнаружили, что производство может состоять из земледельческой, скотоводческой или промышленной видов деятельности. Земледелие временами осуществляется на основе семьи, и в таком случае этот институт также представляет собой производительную земледельческую единицу. Но чаще мы находим, что для обработка почвы образуется специальная группа людей под руководством вождя, местного главы или, возможно, человека, занимающегося растительной магией. Подобная команда, опять-таки, является институтом в том смысле, что она работает на основе правового основания землевладения, обмена услугами и раздела зерновых, включая сюда дань вождю, главе или колдуну. Члены группы, совместно возделывающие почву, также являются владельцами территории, которая может управляться индивидуумом под совместным контролем всех участников группы. В управлении правовой сферой мы можем встретить, как уже подробно показано, более или менее выкристаллизовавшуюся систему стражей и хранителей обычного права, иначе знание правил и их отправление могут попасть в сферу действия групп, организованных на других принципах. Споры по поводу земли или продукта производства обычно решаются внутри земледельческой команды, при том что руководитель и его помощник исполняют роль авторитета, имеющего непредвзятое мнение. Домашние ссоры редко выходят за пределы власти патриарха или матриарха, которые ограничиваются сферой домашнего хозяйства.