Читать онлайн «Политика у шимпанзе. Власть и секс у приматов». Страница 9

Несколько лет назад Рон Надлер описал еще один совершенно удивительной пример того, как верховная позиция в группе может зависеть от агрессивной кооперации. В Центре приматов Йеркса в Атланте была сформирована группа горилл. В нее входили четыре самки, Калабар – большой внушительный самец и Ранн – гораздо более мелкий взрослый самец. Все думали, что вожаком группы станет Калабар, но самки отдавали предпочтение Ранну. Хотя оба самца в течение многих недель мирно уживались друг с другом, их присоединение к группе самок привело к тому, что они стали бить себя в грудь, принимать угрожающий вид и даже ожесточенно драться. Надлер описал последний бой, в котором Калабар получил травму, и его пришлось удалить из группы: «Было непонятно, какой самец сделал первый ход, но как только они сцепились в драке, к ним присоединились и самки. Две прыгнули на спину Калабара, одна схватила его за ногу, и все они начали его кусать. Дрались они яростно, но все закончилось очень быстро – через несколько секунд все разбежались».

Тот факт, что именно самки помогли выбранному ими самцу занять позицию вожака, – еще не самое удивительное в этом инциденте. Больше всего поражает то, что Ранн смог принудить самок поддерживать его. Это стало очевидным из маневров, предшествующих драке: «Каждый раз, когда Ранн подкрадывался к Калабару, за ним вскоре подходили и самки. Когда же Калабар останавливался, они образовывали вместе с Ранном полукруг перед этим внушительным самцом. В действительности, когда одна из самок в какой-то момент хотела было выйти из этой группы окружения, Ранн набросился на нее и загнал обратно на ее позицию». Так Ранн препятствовал дезертирству. Но почему самки подчинились самцу, который в то же время зависел от них? В конце концов, его судьба была в их руках. Возможно, политика у горилл является столь же сложной, утонченной и загадочной, как и политика у шимпанзе.

О коалициях шимпанзе в их естественной среде обитания мы знаем достаточно, чтобы прийти к выводу, что они весьма важны при определении отношений между взрослыми самцами и в установлении их системы доминирования. Этот момент постоянно подтверждался в публикациях, посвященных сообществу Гомбе-Стрим. У нас есть почти полная картина постепенного развития в этом сообществе коалиции братьев Фабена и Фигана. Если сравнить эти процессы с теми, что происходят в колонии Арнема, явных фундаментальных различий мы не найдем. Единственное различие состоит в том, что в Арнеме мы могли изучать эти процессы гораздо более детально[4].

Как мы распознаем настроение животного? Когда собака поджимает хвост, мы говорим, что она боится. Дело в том, что мы каким-то образом узнали, что собака, поступающая так, обычно собирается убежать. А убегание понять далеко не так сложно, как «поджимание хвоста». Из связи, существующей между двумя этими актами, мы выводим, что если один выражает страх, то и второй выражает то же самое. Точно так же нам хорошо известно, что собака хочет «сказать», когда глухо рычит и оскаливается. Эти ассоциации мы научились проводить бессознательно, и именно поэтому мы приписываем их интуиции; мы говорим, что «интуитивно знаем» различные настроения собаки.

Интуиция ценна, однако ученые могут вполне удовлетвориться только в том случае, когда знают, что скрывается за ней. Нет нужды всегда зависеть от этого убедительного индикатора. Бессознательный метод, усвоенный нами для интерпретации и понимания сигналов собаки, можно преобразовать в эффективное научное средство, если применять его осознано и систематически. Ян ван Хофф применил этот метод к куче сделанных им заметок о социальном поведении в колонии Холломэна. В его заметках указывался порядок, в котором шимпанзе демонстрировали те или иные поведенческие паттерны. Он использовал компьютер для сортировки паттернов, выяснив, какие из них наблюдались одновременно или вскоре друг за другом. Набор таких паттернов, как бегство, уклонение и отбивание ударов, был назван «подчиненным», тогда как набор с такими паттернами, как атаки, кусание и топанье, – «агрессивным» и т. д. Отталкиваясь от этого, можно вывести менее очевидные интерпретации. Например, выяснилось, что лай относится к агрессивному набору паттернов (атаке), а крики и визг – к подчиненному (бегство).

Компьютер лишь выявляет ассоциации между паттернами поведения; он не может указать, что стоит за ними. Вот почему ван Хофф осмотрительно называет такие наборы «поведенческими системами», а не эмоциями или мотивациями. Из соображений удобства я не буду придерживаться этой меры предосторожности. Когда я говорю, что «шимпанзе дружественно пыхтит» другому шимпанзе, я имею в виду то, что она громко дышит и что это пыхтение, согласно анализу ван Хоффа, может быть названо «сближающим» поведением. Такой поведенческий набор получает подобную характеристику потому, что он включает несколько очевидно сближающих форм контакта – например, объятья, поцелуи и социальный груминг.

Понятию инстинктивного и импульсивного поведения животных диаметрально противоположно представление об осознанном и заранее продуманном действии. Конечно, есть много животных, которые, вероятно, совершенно не осознают последствия своего социального поведения. Например, знает ли самец цикады, что его стрекот привлекает самок? Однако именно такова функция его сигнала. Высшие животные, судя по всему, знают о последствиях своих сигналов. В частности, большие человекообразные обезьяны ведут себя настолько гибко, что у нас создается впечатление, будто они точно знают, как среагируют другие и что они получат в качестве результата. Их коммуникация весьма напоминает разумную социальную манипуляцию, как если бы они научились использовать свои сигналы в качестве инструмента влияния на других.

Пример 1

Жарким днем две матери – Джимми и Тепел – сидят в тени дуба, а двое их детенышей играют в песке у их ног (заметны игровые лица, они борются, кидаются песком). Между двумя матерями спит самая старая самка Мама. Внезапно детеныши начинают кричать, бить друг друга и дергать за волосы. Джимми пытается приструнить их мягким угрожающим ворчанием, а Тепел тревожно передвигается. Детеныши продолжают ссориться, и через какое-то время Тепел будит Маму, толкая ее несколько раз под ребра. Когда Мама поднимается, Тепел указывает на двух ссорящихся детенышей. Ссора прекращается, стоит Маме сделать угрожающий шаг вперед, поднять руку в воздух и громко гавкнуть. После этого Мама снова укладывается и продолжает свою сиесту.

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ. Чтобы в полной мере понять эту интерпретацию, важно знать две вещи: во-первых, Мама – это крайне уважаемая самка с самым высоким рангом; во-вторых, эти конфликты детенышей регулярно порождают такое напряжение между матерями, что они тоже ввязываются в драку. Вероятно, напряжение вызвано тем фактом, что каждая мать стремится помочь своему ребенку и не дать вмешаться в потасовку другой матери. В вышеприведенном примере, когда игра детенышей оборачивается дракой, обе матери оказываются в затруднительном положении. Тепел решила эту проблему, задействовав доминирующую третью сторону, Маму, и указав на затруднение. Мама, очевидно, поняла с первого взгляда, что должна выступить арбитром.

Наличие сложных психических процессов у шимпанзе было впервые доказано знаменитыми экспериментами Кёлера с орудиями. Шимпанзе могут спонтанно применять орудия. Здесь Амбер увидела кожуру от яблока, плывущую по воде. Она пытается достать ее палочкой. Зварт (слева) и Франье с любопытством наблюдают за тем, что у нее получится

Пример 2

Йерун повреждает себе руку во время драки с Никки. Хотя рана неглубокая, мы сначала подумали, что она ему сильно мешает, поскольку он начал прихрамывать. В следующий день один из студентов, Дирк Фоккема, сообщает, что, по его мнению, Йерун хромает только тогда, когда поблизости находится Никки. Мне известно, что Дирк – внимательный наблюдатель, но на этот раз мне сложно ему поверить. Мы идем посмотреть, и выясняется, что он прав: Йерун проходит мимо сидящего Никки (начиная с точки перед ним и до места за его спиной), и все время, пока Йерун находится в поле зрения Никки, он жалостливо ковыляет, однако, пройдя Никки, меняет поведение и идет совершенно нормально. В течение примерно недели Йерун продолжает передвигаться таким манером, когда знает, что Никки может его видеть.

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ. Йерун разыгрывал комедию. Он хотел уверить Никки в том, что тяжело пострадал в их первой драке. Тот факт, что Йерун принимал преувеличенно несчастный вид только тогда, когда был в поле зрения Никки, указывает на то, что он знал: его сигналы возымеют действие, только если они будут видны; Йерун одним глазом следил за Никки, чтобы видеть, наблюдают ли за ним. Возможно, из прошлых инцидентов, когда он получал серьезные ранения, он усвоил то, что его соперник не будет особенно приставать к нему в период, когда ему приходится (по необходимости) хромать.